Твое сердце принадлежит мне - Дин Кунц Страница 67

– Меня ранили.

Джимми открывал ящик.

– Минутку, минутку, минутку, – взял пластиковые пакетики с марихуаной и гашишем. – Должен слить в канализацию, потом позвоню.

– Сначала позвони, потом сольешь.

– Слишком много этого дерьма, слишком много. Не могу допустить, чтобы меня с ним застукали.

– Папа. Пожалуйста. Позвони.

Когда Джимми уходил, бормоча себе под нос: «Должен слить, должен слить, должен слить», более всего он напоминал Румпельштильцхена [56], разве что совсем свихнувшегося.

Райан попытался подняться с раскладного кресла. Потерял сознание.

Разбудили его приближающиеся сирены.

Джимми наклонился над лей-зи-боем, прижимал какую-то тряпку к голове Райана.

– Что ты делаешь?

– Надо остановить кровотечение.

Влажная тряпка пахла как посудное полотенце, но у Райана не было сил, чтобы отбросить ее.

– Папа, послушай, – полотенце закрывало глаза.

– Они уже подъезжают.

– В масках.

– Кто в масках?

– Они ворвались в масках.

– Хрен с два.

– Мы не видели их лиц.

– Я видел их лица.

Конец полотенца попал в рот, Райан его выплюнул.

– Они… ошиблись адресом.

– Молчи. Береги силы.

– Они искали какого-то Кертиса.

– Какого Кертиса? Нет тут никакого Кертиса.

– Подстрелили меня, прежде чем это поняли.

Сирены смолки.

– Уже приехали, – прокомментировал Джимми.

Собрав все силы, Райан отбросил тряпку с лица.

– Послушай. Это наша версия.

– Нам нужна версия? – в недоумении спросил его отец.

Райан не хотел выдавать Вайолет и двух ее сообщников. Не хотел, чтобы их выдал Джимми.

– Будь уверен, папа. Нам нужна версия.

– Маски, не тот адрес, какой-то Кертис, – повторил Джимми.

– Ты сможешь это сделать?

– Облапошить копов? Всю жизнь этим занимался.

Мгновением позже в гостиную вбежали медики.

Райан мог только подивиться себе: еще недавно он смирился со смертью, а вот теперь ему вдруг очень захотелось жить.

Через три года и три месяца после выхода своего первого романа Саманта опубликовала третий. Лексингтон, штат Кентукки, стал двадцать первым и последним городом в ее рекламном турне. Обычно писатели не жаловали этот город, но она попросила издателя включить его в список вслед за Атлантой, чтобы оказаться в непосредственной близости от ранчо Святого Кристофера и получить предлог для телефонного звонка.

Она думала, что ему будет не очень удобно приглашать ее к себе, если бы он узнал, что для этого ей придется лететь через всю страну. Но никаких мыслей о причиненных ей неудобствах не могло и возникнуть, раз уж она все равно направлялась в эти края. Двумя неделями раньше, когда она позвонила ему, он явно обрадовался, услышав ее голос, так что она получила приглашение, не прилагая для этого особых усилий.

Утром, арендовав автомобиль, она поехала в глубинку, предпочитая избегать автострад, по сельским дорогам, не торопясь, наслаждаясь зелеными холмами. Вдоль дорог, миля за милей, тянулись черные изгороди, белые изгороди, каменные стены, за которыми паслись табуны великолепных чистопородных лошадей.

Ранчо Святого Кристофера раскинулось на семидесяти акрах. Трава на лугах и пастбищах выглядела такой же сочной, как и везде, лошади – такими же прекрасными, пусть и не могли похвастаться чистотой породы. Главный корпус находился в стороне от шоссе, к нему вела подъездная дорожка, над которой смыкались кроны растущих с обеих сторон дубов.

На крыльцо от мощеных дорожек поднимались и ступени, и пандусы. Саманта воспользовалась лестницей.

На просторном крыльце стояли качающиеся диваны и большие плетеные кресла. В одном сидел веснушчатый мальчишка лет тринадцати, загорелый и босоногий, в шортах и футболке. Он читал книгу и, поскольку рук у него не было, переворачивал страницы пальцами ног.

– Эй, – он оторвался от книги, – тебе кто-нибудь говорил, что ты очень красивая?

– Пару раз такое случалось.

– Как тебя зовут?

– Сэм.

– С таким именем девушка должна быть красивой. Будь я на десять лет старше, обязательно приударил бы за тобой.

– Тебе когда-нибудь говорили, что ты болтун?

– Пару раз такое случалось, – ответил мальчишка и улыбнулся.

Следуя полученным по телефону инструкциям, она открыла сетчатую дверь, которая вела в холл, прошла коридором, обшитым деревянными панелями. Здесь располагалась административная часть ранчо, но никакой деловой суеты не наблюдалось. Наоборот, ощущалась сельская расслабленность, и она не увидела ни одной закрытой двери.

Отца Тимоти Саманта нашла в его кабинете, за столом, как ей и обещали. Высокий, сутуловатый, с иссеченным ветром, загорелым лицом, он мог бы сойти за работника ранчо или ковбоя, если бы не монашеская ряса.

– В этот день мы купаем собак, у Бинни очень много дел. Он не знал точного времени вашего приезда и попросил меня отвести вас к нему.

– Бинни.

– Ох, вы же не знаете, так мы его здесь зовем. Его фамилия слишком хорошо известна, а он не хочет лишней популярности. Вот мы и зовем его Бинни, чтобы никто не догадался.

В ее первом романе одного из персонажей называли Бинни.

Из главного корпуса вышли в парк, который более всего напоминал центральную часть кампуса. Три других здания, похожие на главный корпус, но более новые, окружали просторную площадь, затененную рощей дубов.

На площади кипела жизнь. Дети в инвалидных креслах сидели у низких столиков, лепили, рисовали, что-то вырезали из цветной бумаги. Другие дети, в костюмах для карате, осваивали искусство рукопашного боя. Под одним из дубов дети сидели полукругом вокруг монахини, которая что-то им читала, подкрепляя свои слова энергичными жестами. И повсюду бродили или лежали собаки, золотистые ретриверы и лабрадоры, крепкие, ухоженные, счастливые.

– Братья живут в реконструированном и расширенном главном корпусе, – объяснял отец Тимоти, пока они пересекали парк. – У сестер – монастырь, расположенный в дальней части ранчо. Три других здания – общежития, но нам уже нужно строить четвертое. Мы не делим детей по болезням, ребенок с синдромом Дауна живет в одной комнате с паралитиком, чтобы оба могли учиться ценить духовную силу каждого.