Глоток перед битвой - Деннис Лихэйн Страница 67

— А к гражданскому обществу, — сказала она заплетающимся языком, — мы с тобой взываем, когда иных средств борьбы у нас не остается.

Что тут было возразить? Черный сутенер валяется где-то под мостом без всяких признаков жизни, а белая сволочь, воспользовавшаяся его услугами, сидит у себя в кабинете за бутылочкой виски двенадцатилетней выдержки и готовит текст пресс-релиза. И черный сутенер, и белый растлитель виноваты в равной степени.

Людей типа Полсона власти всегда покрывают. Совести у таких людей нет, что такое «позор» — им не понятно. Ну, дадут им шесть месяцев отсидки, ну, придется вытерпеть бурю общественного негодования. Скорее всего, он выйдет сухим из воды. Несколько лет назад, когда шла предвыборная кампания, разгорелся жуткий скандал: конгрессмен развратил пятнадцатилетнего подростка. И что же? Его переизбрали на второй срок. Я полагаю, что для иных насилие, за которое закон предусматривает кару, — грех простительный.

Да, люди типа Сосии могут выпутаться из жутких передряг, могут даже довольно долго процветать и преуспевать, убивая, калеча, превращая жизнь окружающих в кромешный ад. Но рано или поздно будет Полсон, как Сосия, валяться где-то под мостом, мозги наружу. Кончится все тринадцатой страницей полицейской сводки по городу: неопознанный труп. И не станет полиция, высунув язык, разыскивать его убийц.

Один скомпрометирован, другой — убит. Один живой, другой — мертвый. Один белый, другой — черный.

Я провел рукой по волосам, — казалось, и волосы, и пальцы мои пропитались смрадом минувшего дня. В тот момент я ненавидел весь мир и все в нем сущее.

Пылает огнем Лос-Анджелес, тлеют угольки бандитской войны в других городах, и стоит только плеснуть туда горючего, как они вспыхнут ярким пламенем. А мы сидим и видим, что политики, вместо того чтобы заливать разгорающийся пожар, стремятся погасить кипящую в нас ненависть, залить елеем наши глаза, дальше своего носа и не видящие, и убеждают нас, что необходимо вернуться к традиционным ценностям, что они и помогут нам это сделать. А сами сидят в шезлонгах на пляже у своих вилл, вслушиваясь в шум прибоя, в котором не слышно криков утопающих.

Они говорят, что это расовая проблема, и мы им верим. То, что творится в этой стране, они называют «демократией», и мы радостно киваем: вот ведь повезло! Не каждому дано жить в стране, где власть принадлежит народу. Сосия — мерзавец, Полсон — шут гороховой, а вот голосовать надо за Стерлинга Малкерна. И в редкие минуты прояснения ума вдруг замечаем, что Малкерну и ему подобным на нас наплевать, и это нас изумляет.

А не уважают нас они потому, что совратили и трахают в хвост и в гриву. Трахают утром, днем и вечером, но стоит им нежно поцеловать нас и ласково прошептать: «Папа тебя любит, папа о тебе заботится», как мы тут же закрываем глазки и засыпаем, отдаваясь им телом и душой, и спим спокойным сном — ведь нас укрыли одеялами, именуемыми «цивилизация» и «безопасность». И как бывает приятно, когда в эротическом сне являются тебе эти лжекумиры XX века — цивилизация и безопасность.

Мы верим в эту мечту, потому что есть в этом мире Малкерны, Полсоны, Сосии, Филы, Герои. Как им удается заставить нас верить — непонятно. Они обладают тайным знанием, а мы — нет. Поэтому они и побеждают.

Я чуть заметно улыбнулся Энджи:

— Устал.

— Я тоже, — сказала она, слабо улыбнувшись. — Совсем вымоталась.

Она подошла к дивану, расстелила простыни:

— Давай как-нибудь в другой раз, ладно?

— В другой так в другой, — сказал я и пошел в спальню. — Конечно.

На фотографии, которую мы передали Ричи, Полсон был изображен во всей своей красе, и снимок недвусмысленно показывал, где корень всех его нынешних бед.

Треть кадра занимало распростертое под Полсоном тело Роланда. Ни пол его, ни возраст сомнений не вызывали. Но, в отличие от других фотографий, понять, что это именно Роланд, было невозможно — лица не было видно, в кадр попали лишь затылок и маленькие уши. Сосия стоял посреди спальни и, покуривая, со скучающим видом наблюдал за происходящим.

Фотография появилась в местной «Триб» в пригодном для печати виде — с черными полосками, закрывающими сами понимаете что. Но кроме этой фотографии, в газете поместили и другую — на ней был изображен Сосия, навзничь лежащий на щебенке. Он походил на надувную куклу, из которой выпустили воздух. Он лежал, запрокинув голову, мертвой хваткой сжимая свою трубку. Над фотографией крупным шрифтом было набрано:

ЕЩЕ ОДНА ЖЕРТВА БАНДИТСКИХ РАЗБОРОК.

Ричи разошелся не на шутку: помимо своей обычной колонки ему удалось втиснуть статью об убийстве Сосии. В ней сообщалось, что пока полиция не вышла на след, отпечатки пальцев на предметах, найденных при убитом, не обнаружены, и вряд ли будут обнаружены, поскольку если у убийцы хватит ума, чтобы перед тем, как приняться за обшаривание карманов жертвы, потереть пальцы пресловутой щебенкой, то отпечатков нигде не останется. Ума ему хватило, так что дело, похоже, глухое. Он не забыл отметить, что на убитом была весьма приличная одежда. В кармане пропитанного кровью пиджака убитого была обнаружена ксерокопия фотографии, на которой был заснят Полсон. В статье упоминалось и о гражданском браке, в котором убитый состоял с некоей Дженной Анджелайн, работавшей уборщицей. Прибирала она в офисах и таких известных людей, как сенаторы Полсон и Малкерн. В газете была помещена и ее посмертная фотография со зданием Капитолия на заднем плане.

Подобного скандала в городе не знали с тех пор, как окружной прокурор напортачил с делом Чарльза Стюарта. Нынешний был, пожалуй, погромче. Надо было ожидать новых подробностей.

Засветиться должны были все, кроме Роланда. Сильно сомневаюсь, что Полсон знал, как зовут мальчика, с которым он был в тот день. Не он первый, не он последний — много их прошло через его руки. А узнал бы, чей это был мальчонка, то вряд ли стал бы кричать об этом на всех углах. Имя Сосии тогда еще не было у всех на устах, а нас с Энджи еще не пригласили.

Ричи был газетчиком от бога. Он поведал читателю историю Полсона, Сосии и Дженны, и вдруг — в третьем абзаце статьи — выясняется, что эти дела связаны между собой, а затем он сообщает, что Полсон, в соответствии с требованием протокола, выступил на сессии с депутатским запросом, предлагая предоставить законодателям штата дополнительный выходной день, и — надо же такому было случиться! — выходной этот выпадает на день, когда, согласно повестке дня, на рассмотрение палаты выносится проект закона об уличном терроризме. Никого Ричи не оскорблял, никого не обвинял. Он просто выкладывал на стол неспешно завтракающему читателю факт за фактом, а уж выводы тот должен был сделать сам.

Не думаю, что все читатели сделали должные выводы, но кое-кто все же понял что к чему.

Полсон, воспользовавшись предоставленным отпуском, отправился на каникулы в Марблхэд, где проживала его семья. Однако недолго он там наслаждался. Когда я включил телевизор, чтобы посмотреть утренние новости, то увидел на экране Дэвина с Оскаром, уже прилетевших в летнюю резиденцию сенатора. Оскар вещал в подставленные корреспондентами микрофоны: