Одиннадцатая заповедь - Джеффри Арчер Страница 67

— Нет, не видел, — ответил президент. — Я провел большую часть дня с Ларри Харрингтоном в Государственном департаменте.

Президент открыл папку с грифом ЦРУ на обложке и начал читать отчет.

Еще не дойдя до второй страницы, он три раза громко выругался. Когда он кончил читать, лицо у него побелело. Он взглянул на своего старого друга.

— Я думал, что Джексон на нашей стороне.

— Так и есть, господин президент.

— Тогда как же Декстер может доказать, будто он был причастен к убийству в Колумбии, а потом поехал в Санкт-Петербург убивать Жеримского?

— Потому что таким образом она очищает себя от всех подозрений, а мы должны объяснить, почему мы вообще наняли Джексона. К настоящему моменту у нее, вероятно, целый сейф набит доказательствами, что именно Джексон убил Гусмана и что он совершил все преступления, которые ей угодно ему приписать. Только посмотрите на эти фотографии Джексона, сделанные в Боготе: Джексон передает деньги начальнику полиции. Но эта фотография не показывает, что снимок сделан почти через две недели после убийства Гусмана. Не забудьте, сэр, что ЦРУ лучше всех умеет прикрывать свою задницу.

— Их задницы меня не беспокоят, — сказал президент. — Но что вы скажете по поводу утверждения Декстер, что Джексон вернулся в Америку и сотрудничает здесь с русской мафией?

— Это очень удобно, — усмехнулся Ллойд. — Если во время визита Жеримского что-нибудь случится, у нее уже есть козел отпущения.

— А как вы объясните, что несколько дней назад Джексон был заснят на видеопленку в далласском магазине, где он покупал такую же винтовку, как та, из которой был убит Гусман?

— Очень просто, — ответил Ллойд. — Как только вы поймете, что на самом деле это был не Джексон, все встанет на свое место.

— Если это был не Джексон, то кто же это был?

— Это был Коннор Фицджералд, — тихо сказал Ллойд.

— Но вы мне сказали, что Коннора Фицджералда арестовали и повесили в Санкт-Петербурге. Мы с вами даже обсуждали, как его спасти.

— Да, помню, сэр. Но это было невозможно после того, как был избран Жеримский. Если только…

— Если только?

— Если только Джексон не занял его место.

— Какого черта он захотел бы это сделать?

— Вспомните, что Фицджералд спас ему жизнь во Вьетнаме и за это получил орден Почета. Когда Фицджералд вернулся с войны, именно Джексон завербовал его в неофициальные сотрудники прикрытия. Потом он двадцать восемь лет работал в ЦРУ и завоевал отличную репутацию. Затем в один прекрасный день он бесследно пропадает, и его фамилия исчезает из всех цэрэушных списков. Его секретарша Джоан Беннет, работавшая с ним девятнадцать лет, неожиданно погибает в таинственной автомобильной аварии, когда она едет к жене Фицджералда. Затем жена и дочь Фицджералда исчезают с лица земли. Тем временем человек, которому поручено узнать, что случилось, обвинен в том, что он убийца, обманувший своего лучшего друга. Но как бы внимательно вы ни читали отчеты Элен Декстер, вы не найдете ни единого упоминания о Конноре Фицджералде.

— Откуда вам все это известно, Энди? — спросил Лоуренс.

— Потому что Джексон позвонил мне из Санкт-Петербурга сразу же после того, как Фицджералд был арестован.

— У вас есть запись этого разговора?

— Да, сэр, есть.

— Черт возьми! — воскликнул Лоуренс. — По сравнению с этой Декстер Эдгар Гувер выглядит жалким мальчишкой.

— Если мы согласимся с тем, что в России повесили Джексона, нам придется предположить, что именно Фицджералд полетел в Даллас, чтобы купить там винтовку и выполнить свое нынешнее задание.

— Так теперь его мишень — это я?

— Не думаю, господин президент. По-моему, это — единственное место в отчете, где Декстер говорит правду. Я думаю, что мишень — Жеримский.

— О Боже! — воскликнул Лоуренс, опускаясь в кресло. — Но почему такой честный человек с хорошей репутацией, как Коннор Фицджералд, взялся за подобное дело?

— Потому что этот честный человек уверен, что приказ об убийстве Жеримского получен от вас.

Самолет Жеримского вылетел из Нью-Йорка с опозданием, но президент был в отличном настроении. Его речь в ООН была хорошо принята, и секретариат выпустил коммюнике, в котором охарактеризовал его беседу за обедом с генеральным секретарем ООН как «широкомасштабную и продуктивную».

Во время посещения музея Метрополитен Жеримский смог назвать фамилию русского художника, картины которого были выставлены в одной из верхних галерей. Но, мало того, выйдя из музея он изменил свое расписание и, приведя в замешательство своих телохранителей, прошелся по Пятой авеню, пожимая руки нью-йоркцам, делавшим рождественские покупки.

Жеримский приземлился в Вашингтоне на час позже, чем полагалось по расписанию, и чтобы не задерживать представления «Лебединого озера» в Центре имени Кеннеди больше чем на четверть часа, ему пришлось переодеться в смокинг прямо в машине. Когда спектакль окончился, он вернулся в российское посольство, чтобы провести там свою вторую ночь в Вашингтоне.

Пока Жеримский спал, Коннор бодрствовал. Готовясь к операции редко позволял себе вздремнуть хотя бы часок. Он громко выругался, увидев по телевизору, как Жеримский прогуливается по Пятой авеню. Это напомнило ему, что он всегда должен быть готов к неожиданностям: из квартиры на Пятой авеню Жеримский мог бы стать отличной мишенью, а толпа была столь густа, что Коннор за несколько секунд мог незаметно исчезнуть.

Коннор постарался забыть о Нью-Йорке. Ему оставалось обдумать только два возможных места покушения.

Первая трудность состояла в том, что у него не было винтовки, к которой он привык, хотя в большой толпе проще было скрыться.

Во-вторых, если Романову удастся к утру того дня, на который намечен банкет доставить ему винтовку «Реминггон-700» с нужными модификациями и гарантировать ему бегство из посольства, это был явно лучший выбор. Или, может быть, слишком явно.

Он разграфил список на «за» и «против» обоих вариантов. К двум часам следующего утра, утомленный, он понял, что ему нужно увидеть оба места, прежде чем принять окончательное решение.

Но даже тогда он не сообщит Романову, какое решение он принял.

Уошер по кличке «Мопс» (никто не знал его настоящего имени) был одним из тех людей, которые специализируются только на одном предмете. В его случае это была вашингтонская футбольная команда «Краснокожих».

Мопс работал на «Краснокожих» пятьдесят лет — с самого детства. Он поступил в штат, когда ему было пятнадцать лет, а команда еще играла на стадионе «Гриффит». [52]Сначала он прислуживал игрокам, а потом стал массажистом команды, он был другом и доверенным лицом многих поколений «Краснокожих».