Убить лучше по-доброму - Питер Свенсон Страница 67

* * *

Спустя двадцать четыре часа суд округа Мидлсекс отклонил мое прошение об освобождении под залог.

– Попробуем еще раз, – сказала назначенная штатом адвокат. Ее звали Стефани Флинн, и ей было лет двадцать пять. Небольшого роста, симпатичная, но ногти у нее были изгрызаны вконец, и выглядела она так, будто не высыпалась уже целый год.

Она вернулась вместе со мной в камеру.

– Они одобрят прошение, у них нет права удерживать вас здесь. При таких обстоятельствах.

– Ничего страшного, – сказала я. – Вы сделали все, что могли. Я ведь полицейского ранила.

– Полицейского, который преследовал вас и домогался, – уточнила Стефани, пристально взглянув на меня через свои стильные очки. – Кстати, его жизнь вне опасности, – добавила она. – Его недавно перевели из реанимации.

– Хорошо, – ответила я.

Адвокат посмотрела на часы, пообещала, что вернется завтра в то же время. Я могла бы нанять юриста сама или родители выбрали бы мне адвоката, но я решила, что лучше соглашусь на того, кого назначит штат, и была уверена, что не прогадала.

Когда она ушла, я легла на койку в своем темно-зеленом спортивном комбинезоне. Мой обед – гамбургер с овощами – принесла хмурая женщина-полицейский в униформе. Мне не хотелось есть, но я все же откусила пару раз и выпила яблочный сок из пластикового стакана, который принесли с обедом. Выпив стакан теплой воды из-под крана в камере, я легла на койку. Мои родители, которым я наконец позвонила утром с платного телефона в коридоре, скоро приедут, и я наслаждалась покоем до их появления. Накануне вечером, когда я неподвижно лежала на кладбище «Олд-Хилл» и наблюдала, как появилась сначала одна скорая, потом вторая, затем целая флотилия полицейских машин, я думала, что сказать на допросе. Может, рассказать правду, всю правду – о двух трупах в колодце и о том, что произошло с Эриком Вошберном в Лондоне, и о моем участии в убийстве Теда и Миранды Северсонов и Брэда Даггета. Я представила, каково это – признаться во всем – и холодные, озадаченные взгляды полицейских, а потом представила, как эти озадаченные взгляды будут преследовать меня всю жизнь. Все годы, которые мне предстоит провести в тюрьме. Печально известная дочь Дэвида Кинтнера. Я стану предметом обсуждений и сплетен, диковинкой. Обо мне напишут книги. Конец уединению.

Поэтому я придумала другую историю, намного проще. Я расскажу, что детектив Генри Кимбелл напугал меня до смерти, он больше недели следил за мной. Я расскажу, что заметила его несколько раз – так оно и было – и испугалась за свою жизнь. Если меня спросят, почему я не обратилась в полицию, я скажу, что он сам из полиции. Я скажу, что повсюду стала брать с собой электрошокер и нож, и в тот день я отправилась на свое любимое кладбище в Конкорде. Когда я заметила его, то запаниковала и набросилась на него с ножом. Теперь я понимаю, что совершила ошибку, но в тот момент я просто не могла ясно мыслить. Я словно обезумела от страха.

Вот что я рассказала – сначала полицейскому, который допрашивал меня после ареста в полицейском участке Конкорда, где меня обвинили в покушении с целью убийства, затем в тот же вечер детективу Роберте Джеймс, той женщине, которая спасла жизнь детективу Кимбеллу. Я пыталась выяснить – Джеймс и Кимбелл следили за мной вместе или она появилась случайно. Я была уверена, что Кимбелл следил за мной один, выйдя за рамки должностных обязанностей. Он был одержим мной, в этом не оставалось сомнений, и скоро изучил бы мою жизнь во всех подробностях. Я уже назвала ему имя Эрика Вошберна, и, конечно же, он выяснил, что мы были вместе, когда Эрик погиб. Я запаниковала и подумала, что если он действительно следит за мной один, то можно заманить его в безлюдное место и решить проблему. Я сразу вспомнила кладбище, куда ездила с Тедом Северсоном. Там обычно безлюдно, хотя территория абсолютно открыта. Если детектив Кимбелл проследит за мной до Конкорда, то он увидит меня на кладбище из города. Я стану рассматривать какую-нибудь могилу в надежде, что позже он придет туда сам. А мне останется только ждать.

Все сработало идеально, пока не объявилась детектив Джеймс.

Я была уверена, что моему рассказу поверят. Возможно, меня все-таки посадят на какое-то время или отправят в психиатрическое заведение, но вряд ли мне грозит длительный срок. Меня больше заботило, насколько основательно они станут расследовать смерть Миранды и исчезновение Брэда. На ту ночь у меня нет алиби, но зачем оно мне? Был вечер вторника, а я живу одна. Даже если допросят мою маму, маловероятно, что она расскажет, как отвезла меня в Мэн. Вряд ли она вообще вспомнит об этом.

Я услышала, как в конце коридора скрипнула дверь, и узнала задиристый голос своей матери. Я услышала слово «залог» и затем «нелепо». Родители подошли к решетчатой двери моей камеры в сопровождении той же женщины-полицейского, которая приносила мне обед. Мама негодовала, а отец выглядел старым и напуганным.

– Ох, дорогая, – произнесла мама.

* * *

Через три дня, когда пересматривали мое прошение о залоге, меня привели в комнату для допросов. Это было после завтрака, на который мне принесли яичницу, разогретую в микроволновке, с картошкой. Я уже была в этой комнате – коробка без окон, с белыми стенами.

Вошла детектив Джеймс, отметила свое присутствие и время начала допроса перед камерой, установленной под потолком.

– Как вы, мисс Кинтнер? – спросила она, усевшись на стул.

– Бывало и лучше, – ответила я. – Как детектив Кимбелл?

Она ничего не ответила, прикусила губу, и я заметила, как она кинула взгляд на прямоугольное зеркальное стекло на стене. Может, Кимбелл наблюдал за допросом?

– Он пошел на поправку, – ответила она наконец. – Ему повезло, что он выжил.

Я кивнула, но ничего не сказала.

– У меня есть к вам несколько вопросов, мисс Кинтнер. Во-первых, на прошлом допросе вы сказали, что несколько раз видели, как детектив Кимбелл следит за вами, еще до того, что произошло в воскресенье, когда вы отправились в Конкорд на кладбище. Расскажите об этих случаях.

Я рассказала ей, как детектив Кимбелл следил за мной. Один раз в Винслоу, второй раз я заметила его в машине, когда он медленно проезжал мимо моего дома. Она спросила про мои отношения с Тедом Северсоном и зачем я отправилась в Кенневик после его смерти. Я рассказала ей то же, что говорила Кимбеллу.

– Итак, судя по вашим словам, – сказала она, – хотя вы располагали важной информацией относительно убийства, вы решили скрыть ее от полиции и самостоятельно расследовать это дело? Затем, когда вы решили, что детектив, который просто выполнял свою работу, преследует вас, вы задумали убить его? Надо сказать, у вас крайне любопытная манера решать свои проблемы.

– Я не собиралась убивать детектива Кимбелла.

– Но вы решили воткнуть в него нож.

Я ничего не ответила. Детектив Джеймс уставилась на меня с другого конца стола. Я подумала, какие отношения ее связывают с детективом Кимбеллом, может романтические, но вряд ли. Ее можно было назвать красивой – стройная, высокая, длинноногая фигура модели – но в детективе Джеймс было что-то свирепое, хищное. Может, только в ее пристальном взгляде, словно она смотрит сквозь меня.