Кремлевский Кардинал - Том Клэнси Страница 68

* * *

– Да, мы вступили в заключительную фазу, – сказал врач. Он поднял телефонную трубку и приказал принести чай. – Все прошло легче, чем я ожидал. Ее психологический профиль в точности соответствовал рассчитанному.

– Но ведь она пока еще ничего нам не рассказала, – возразил Ватутин.

– Расскажет.

* * *

Перед Светланой проносились все совершенные ею грехи. Это помогало понять, что происходит. Она находилась в аду, существование которого отрицало государство, и ее ждало наказание за проступки. Так и должно быть. И она обязана помочь. Она должна снова стать свидетельницей всех своих проступков и понять, какое зло исходило от них. Ей придется принять участие в суде, проходящем внутри ее сознания. Рыдания не прекращались. Слезы текли сутками, и она следила за тем, как совершала поступки, которые не следовало совершать. Каждое нарушение в ее жизни проходило перед ней в самых красочных деталях. Особенно те проступки, которые она совершила за последние два года… Почему-то она не сомневалась, что именно из-за них здесь и оказалась. Она наблюдала за тем, как предавала родину. Сначала полушутливое заигрывание в Лондоне, тайные встречи с серьезными людьми, предупреждения о необходимости не быть такой легкомысленной и затем все те случаи, когда она пользовалась именем своего влиятельного отца и проходила через таможню, высокомерно глядя на ее сотрудников, наслаждаясь игрой и испытывая удовольствие от самых гнусных преступлений. Ее стоны начали повторяться, снова и снова она твердила, сама того не замечая: «Я виновата…»

* * *

– Теперь самое трудное. – Врач надел наушники с укрепленным перед лицом микрофоном. Ему пришлось отрегулировать звук на панели управления.

– Светлана, – прошептал он в микрофон.

* * *

Сначала она не слышала этого, и понадобилось время, прежде чем ее органы чувств ощутили чей-то плач.

– Светлана, – звал ее тихий голос. Или это всего лишь воображение?

Она повернула голову, стараясь увидеть, откуда доносится еле слышный шепот.

– Светлана… – снова услышала она и затаила дыхание, стараясь не двигаться, но тело снова предало ее. Сердце забилось как пойманная птица, и шум крови в ушах заглушил голос – если это был голос. Она издала стон отчаяния – неужели голос всего лишь один из кошмаров, неужели все станет еще хуже… а вдруг есть какая-то надежда?…

– Светлана… – чуть громче шепота, можно различить эмоциональный настрой. Голос был таким печальным, таким разочарованным. – Светлана, что ты натворила?

– Нет, нет, я не… – произнесла она, заикаясь, все еще не слыша собственного голоса, доносящегося из могилы. Наступила тишина. Прошел, казалось, час, и она истерически крикнула:

– Умоляю, вернись ко мне!

– Светлана, – наконец послышался тот же голос, – что же ты натворила…

– Я так виновата… – проговорила она, захлебываясь от рыданий.

– Что же ты натворила? – снова спросил голос. – Ты знаешь человека, который передал тебе кассету?

– Да! – ответила она и рассказала все.

* * *

– Отсчет времени – одиннадцать часов сорок одна минута. Операция закончена. – Врач выключил магнитофон, затем несколько раз мигнул освещением в бассейне. Один из ныряльщиков махнул рукой, давая понять, что увидел, и воткнул иглу шприца в руку Ванеевой. Ее тело ослабло, и Светлану извлекли из бассейна. Врач спустился из кабины управления и подошел к ней – С нее уже сняли резиновый костюм, и она лежала на каталке. Врач сел рядом с находящейся без сознания женщиной, взял ее руку, и санитар ввел ей стимулирующий препарат. Какая прелестная

женщина, подумал врач и жестом скомандовал, чтобы санитар вышел из помещения, оставив их наедине. Ее дыхание участилось.

– Здравствуй, Светлана, – произнес он самым мягким голосом. Голубые глаза открылись, увидели лампы на потолке и стенах, затем она повернула голову к нему.

Он понимал, что растягивает удовольствие, но ему пришлось заниматься этим делом всю ночь и утро, и это, наверно, являлось самым важным этапом его программы. Обнаженная женщина буквально прыгнула с каталки ему в объятья и едва не задушила его. И совсем не потому, что он такой уж привлекательный мужчина, врач понимал это, просто он был человеком, а ей сейчас больше всего хотелось коснуться человека. Ее тело было все еще скользким от масла, и слезы залили белый халат. Никогда больше она не совершит преступления против государства после того, как пережила все это. Как жаль, что ей придется так долго пробыть в тюрьме. Такое расточительство, подумал он, осматривая ее. Впрочем, может быть, он сумеет что-нибудь предпринять, как-то помочь ей. Через десять минут ее снова усыпили, и врач оставил помещение.

– Я ввел ей версед. Это новое наркотическое средство, полученное нами с Запада, оно вызывает амнезию – полную потерю памяти.

– Почему именно этот препарат? – спросил Ватутин.

– Мне хотелось предоставить вам более широкие возможности, товарищ полковник. Проснувшись, она не будет помнить почти ничего. Версед действует подобно скополамину, только еще более эффективен. Она не будет помнить ничего конкретного, а все происшедшее будет казаться ей страшным сном. Версед к тому же является гиптоническим средством. Например, я могу внушить ей, что она забудет все происшедшее, но никогда не станет больше предавать государство. Существует примерно восьмидесятипроцентная вероятность, что ни одно из этих внушений не будет нарушено.

– Вы шутите!

– Товарищ полковник, в соответствии с разработанной мною техникой она наказала себя намного жестче, чем могло бы сделать это государство. Теперь она испытывает более глубокое сожаление за совершенные ею проступки, раскаивается намного глубже и искреннее, чем если бы ее повели на расстрел. Разве вы не читали книгу Оруэлла «1984»? Когда он писал ее, события, там описанные, были фантазией, но при современной технологии это стало нам вполне по силам. Фокус заключается в том, чтобы сломить человека не внешним воздействием, а изнутри.

– Вы хотите сказать, что теперь мы можем заставить ее работать на нас?…

– Нам не удастся спасти его. – Ортиз привлек к лечению русского офицера врача из американского посольства, армейского хирурга. настоящая работа которого заключалась в лечении раненых афганцев. Выяснилось, что у Чуркина были слишком повреждены легкие и они не выдержали пневмонии, развившейся во время транспортировки из Афганистана – – Скорее всего он не продержится и суток. Мне очень жаль, но болезнь зашла слишком далеко. Если бы лечение началось на день раньше, мы. возможно, спасли бы его, но теперь… – Врач сокрушенно покачал головой. – Теперь ему нужен священник, хотя и это, боюсь, напрасная трата времени.

– Он может говорить?

– С трудом. Но все-таки попытайтесь. Не думаю, что при его положении это причинит ему лишний вред. Он сохранит сознание еще несколько часов, затем начнется угасание.