Обскура - Режи Дескотт Страница 68

Жан предпочел сделать вид, что не расслышал этого неожиданного предложения. Он кивнул на прощание кухарке, которая вряд ли заметила его жест, полностью поглощенная своими делами, и, в последний раз машинально взглянув на клеенчатую скатерть, подумал, что ему даже не предложили выпить.

В коридоре они столкнулись с блондинкой, торопившейся в кухню. Она нарочно постаралась задеть Жана, на мгновение тесно прижавшись к нему, и он почувствовал исходящий от нее аромат лилий. Несколько секунд спустя она вышла из кухни с бутылкой шампанского и, проходя мимо, вскользь положила ему руку на плечо, словно прося посторониться. И снова этот запах лилий…

Потом она открыла дверь справа и быстро проскользнула в нее, но Жан успел заметить происходящее внутри: женщина с матово-бледной кожей усаживалась на имитатор фаллоса, который мужчина держал обеими руками. На мгновение Жан закрыл глаза. В другой комнате, сплошь затянутой черной тканью, на которой четко выделялись обнаженные тела, женщина, стоящая на четвереньках, нарочито изгибалась и делала страстные гримасы, совокупляясь с датским догом перед клиентом, который смотрел на них как завороженный.

Все — ради счастливого будущего дочек мамаши Брабант…

Из широко распахнутых дверей большой гостиной, расположенных прямо напротив входа, доносились смех, пение, громкие восклицания. Жан подхватил сумку, оставленную у двери. Мамаша Брабант смотрела на него со слегка ироничной улыбкой. И однако в ее пустых глазах сквозило и кое-что другое. Она и Жан выбрали совершенно противоположные пути, и какая-то часть души этой женщины стремилась к той самоотреченности, которую она ощущала в молодом медике.

Однако она больше его не удерживала.

— Все веселятся, все щебечут… Но не думайте, что так просто выносить все это изо дня в день…

Жан что-то пробормотал сочувственным тоном.

— Представляете, — добавила она уже более непринужденно, открывая ему дверь, — есть два постоянных клиента, которые приходят только ради Иветты, чернокожей мартиниканки. Так вот, два дня назад она исчезла. За все четыре года, что она здесь, такое случилось впервые. Ума не приложу, что мне теперь делать.

— Эта она позировала вместе с Марселиной Ферро для «живой картины»? — с трудом выговаривая слова, спросил Жан.

— Да… Что с вами?

Поскольку Жан не в силах был ничего ответить, Жаклина Брабант наконец слегка подтолкнула его к выходу. Оказавшись на улице, он с жадностью вдохнул прохладный ночной воздух.

— Доктор Корбель?

Жан вздрогнул. Он едва успел сделать несколько шагов по тротуару, полностью оглушенный тем, что только что узнал. Исчезновение мартиниканки не могло быть не чем иным, как похищением. Это был еще один удар. И вот теперь этот неожиданный оклик… Жан узнал голос, поскольку слышал его совсем недавно. Он обернулся.

Три человека, стоявших полукругом, пристально смотрели на него. Самый высокий стоял в центре — инспектор Нозю. Когда Жан невольно сделал шаг назад, один из спутников инспектора шагнул вперед и вбок, словно собираясь отрезать доктору любой путь к отступлению. В полумраке улицы, едва освещенной редкими фонарями, Жан разглядел суровую холодную улыбку на лице инспектора.

— Попрошу вас следовать за нами.

— Но… — Жана охватила паника. — Что вам от меня нужно?

Инспектор жестом остановил своих подручных, уже готовых броситься на медика с обеих сторон.

— В этом нет необходимости, — небрежно бросил он. Потом, обращаясь к Жану, сказал: — Мы все вам объясним в камере предварительного заключения при сыскной полиции.

С величайшей осторожностью он опустился на колени, затем плашмя лег на пол, стараясь не вызвать ни малейшего скрипа. Ему понадобилось все его самообладание, чтобы не застонать: движения вызвали новый приступ боли, которая приходила все чаще и становилась все сильнее, сверлом ввинчиваясь в мозг со стороны левого уха. Проклятый сифилис!..

Немного подождав, пока боль утихнет, он с многочисленными предосторожностями немного сдвинул узкую паркетную планку, специально предназначенную для этой цели, и заглянул в образовавшееся небольшое отверстие. Ему хотелось увидеть ее пробуждение. Перед этим он несколько раз с силой постучал по трубе дымохода, тянущейся от камина в ее комнате, так что теперь она наверняка должна проснуться. Это вместо колокола. Он не хотел действовать с ней так же, как с другими.

Она лежала на кровати, одетая, и слегка подергивалась во сне, что предвещало скорое пробуждение. Лежа прямо над ней, отделенный от нее только деревянным полом и двумя с половиной метрами пустоты, он чувствовал возбуждение от такой ситуации. Благодаря хлороформу он мог распоряжаться ей как угодно, не прибегая к насилию и угрозам.

Он смотрел на нее, по-прежнему объятую сном, который, впрочем, уже собирался ее покинуть. Стало быть, обычной дозы недостаточно… нужно будет увеличить ее вдвое. В общей сложности ему уже понадобилось для нее в три раза больше хлороформа, чем для всех остальных. Значит, это зависит от расы?..

С ней была и еще одна проблема, прямо противоположная той, которую он устранил в случае с мальчишкой-разносчиком: если у того было несколько лишних килограммов, то она была более стройной, чем негритянка, изображенная на картине. И откормить ее было бы гораздо сложнее, чем заставить мальчишку похудеть. У него не было на это ни времени, ни возможностей. Опыт показывал, что в такой ситуации они почти ничего не едят. Нельзя же насильно запихивать ей еду в глотку, как перигорскому гусю, которого откармливают к Рождеству… Если бы художник только знал, какие проблемы могут вызвать у других людей его картины уже после его смерти…

Ну что ж, тем хуже для оригинала. Тем более что эта женщина была красивее, чем прислужница-негритянка на картине Мане. Он мог в свое удовольствие разглядывать ее, восхищаться ее мощными бедрами, округлыми ягодицами, густой шевелюрой, в которой можно было запутаться, и высокими грудями, кончики которых он облизывал, расстегнув ей корсаж. Запах ее кожи и волос был какой-то особенный, не такой, как у женщин белой расы.

Он воспользовался ее еженедельным выходом в город, чтобы приблизиться к ней, закинуть наживку и, дождавшись, пока мартиниканка клюнет, увезти ее к себе. Как всегда, все прошло как по маслу. У него не было ни единой неудачи, ни одна намеченная добыча от него не ускользнула. Еще большей удачей оказалась возможность незаметно увезти эту женщину, экзотическая внешность которой сама по себе привлекала множество взглядов.

Он следовал за ней и двумя ее подругами до пассажа, где, оставаясь на почтительном расстоянии, продолжал наблюдать, как она с животной грацией движется среди прилавков. Многие на нее оборачивались. Он дождался удобного момента, когда ее подруги отвлеклись на полки с посудой. Все они одинаковы, мечтают о скромном буржуазном достатке… Но у «пансионерок» мамаши Брабант было очень мало шансов на то, что такие мечты когда-нибудь воплотятся в жизнь.