Ангелы-хранители - Дин Кунц Страница 7

— Ты на самом деле не тот, кем кажешься… или я просто рехнулся? А если ты не тот, кем кажешься… то кто ты такой, черт возьми?

Не доезжая до города, Тревис свернул с восточной оконечности Чэпмен-авеню на запад — туда, где находился упомянутый им «Макдональдс».

Он сказал:

— Теперь я уже не могу ни прогнать тебя, ни отдать на живодерню.

Через минуту Тревис снова заговорил.

— Если бы тебя не стало, я бы умер от любопытства.

Проехав еще около двух миль, Тревис припарковал пикап на стоянке у «Макдональдса».

— Стало быть, теперь ты моя собака.

Ретривер никак не отреагировал.

Мастер из телеателье напугал Нору Девон. Несмотря на то, что на вид ему было около тридцати (ее ровесник), его отличала агрессивная наглость самоуверенного подростка. Когда она открыла дверь на его звонок, он нахально смерил ее взглядом и представился: «Арт Стрек, телеателье Вэдлоу» — а потом, встретившись с ней глазами, подмигнул. Высокий, худой и ухоженный, он был одет в униформу, состоящую из белых брюк и рубашки. Его лицо было чисто выбрито, а темно-русые волосы коротко подстрижены и аккуратно причесаны. Арт Стрек выглядел обычным парнем, совсем не похожим на насильника или психа, но Нора тем не менее сразу испугалась его — может быть, из-за его нахальных манер, которые не соответствовали его наружности.

— Требуется обслуживание? — спросил мастер, видя, что она замешкалась в дверях.

Хотя это был вполне невинный вопрос, Норе показалось, что ударение, которое тот сделал на слове «обслуживание», придало ему сексуально-угрожающий смысл. Она была почти уверена, что он сделал это намеренно. Как бы там ни было, Нора сама вызвала механика из ателье Вэдлоу и теперь не могла отправить назад Стрека просто так, без всяких объяснений. Ей не оставалось ничего другого, как впустить его в дом.

Провожая его через просторный, прохладный холл к арке, ведущей в гостиную, Нора не могла избавиться от тяжелого чувства: вся эта его ухоженность и улыбчивость — всего лишь элементы притворства.

У Стрека был пристальный, внимательный взгляд хищного животного, какая-то внутренняя собранность — и по мере того, как они удалялись от входной двери, ее беспокойство продолжало расти.

Следуя за Норой на слишком близком расстоянии, почти наклонившись над ней, Арт Стрек сказал:

— У вас очень красивый дом, миссис Девон. Очень красивый. Мне он очень нравится.

— Спасибо, — сказала она сдержанно, не поправляя его ошибки в отношении ее семейного положения.

— Любой мужчина был бы счастлив здесь. Да, мужчине было бы здесь очень хорошо.

Дом был построен в архитектурном стиле, который иногда называли «Олд Санта-Барбара спэниш»: [3]два этажа, светлая штукатурка, красная черепичная крыша, несколько веранд, балконов и везде вместо углов — округлые линии. Пышные красные вьюны бугенвиллеи взбирались по северной стороне здания, свисая вниз гроздьями ярких соцветий. Дом был очень красивый.

Нора ненавидела его.

Она прожила в этом доме двадцать восемь лет, и только год из всех этих долгих лет она не находилась под железной пятой своей тетки Виолетты. Ни ее детство, ни вся ее жизнь в целом не были отмечены счастьем. Тетка умерла год назад. Но, по правде говоря, Нора все еще продолжала ощущать на себе ее гнет — память об этой ненавистной женщине буквально держала Нору за горло.

В гостиной, положив свой чемоданчик рядом с телевизором марки «Магнавокс», Стрек не спеша огляделся. Убранство комнаты вызвало у него неподдельное удивление.

Обои с цветочным рисунком были мрачные. Персидский ковер на полу — определенно непривлекательным. Сочетание цветов: серого, темно-бордового и синего — усугублялось редкими бледно-желтыми вкраплениями. Тяжелая английская мебель середины девятнадцатого века с вычурной резной окантовкой стояла на ножках в форме лап: массивные кресла, скамеечки для ног, шкафы, буфеты, каждый из которых на вид весил полтонны. Небольшие столики были накрыты тяжелыми вышитыми скатертями. Лампы двух видов — сделанные из темно-бордовой керамики и с бледно-серыми абажурами, крепящимися на литую оловянную основу, — не давали достаточно света. Шторы были такими тяжелыми, что казались отлитыми из свинца; между ними сквозь пожелтевшие от времени тюлевые занавески в комнату проникали рассеянные лучи солнечного света, окрашенные в горчичный цвет. Все убранство дома явно не соответствовало испанскому стилю его архитектуры.

— Вы обставляли? — спросил Арт Стрек.

— Нет. Моя тетка, — ответила Нора. Она стояла у мраморного камина, стараясь держаться от мастера как можно дальше. — Это ее дом. Я… мне он достался по наследству.

— На вашем месте, — сказал Стрек, — я бы выкинул отсюда все это барахло. Можно сделать светлую, веселую комнату. Извините меня, но это не в вашем стиле. Это подходит для какой-нибудь старой девы… Ваша тетка ведь была старой девой? Ага, я так и думал. Высушенной старой деве это подходит, но такой симпатичной леди, как вы, — нет.

Норе хотелось сказать, что это не его дело и ему лучше заткнуться и заняться ремонтом телевизора, но у нее не было опыта и умения постоять за себя. Тетя Виолетта воспитывала Нору тихой и почтительной.

Стрек улыбнулся ей. Правый угол его рта противно оскалился. Лицо приняло почти насмешливое выражение.

Она заставила себя сказать:

— Мне здесь нравится.

— Неужели?

— Да.

Он пожал плечами.

— Что с телевизором?

— Картинка все время бегает. И помехи вроде снега.

Он отодвинул телевизор от стены, включил его и стал изучать изображение. Затем включил в сеть небольшую переносную лампу и прицепил ее к задней стенке телевизора.

Большие часы в холле пробили четверть часа, и этот звон эхом прокатился по всему дому.

— Вы много времени проводите у телевизора? — спросил он, отвинчивая заднюю крышку.

— Нет.

— Я люблю смотреть вечерние серии «Даллас», «Династия» и другие в этом роде.

— Я это не смотрю.

— Да? Ладно, чего уж там. Готов спорить, что смотрите. — Он хитро засмеялся. — Все смотрят, но не все хотят в этом признаться. Ведь нет ничего интереснее, чем истории об убийствах в спину, интригах, кражах, лжи… и супружеских изменах. Вы же понимаете. Люди сидят, смотрят и щелкают языком: «Какой ужас!», а сами при этом ловят кайф. Так уж устроен человек.

— Я… у меня есть дела на кухне, — сказала Нора нервно. — Позовете меня, когда закончите ремонт.

Она вышла из комнаты, прошла через холл и через вращающуюся дверь вошла в кухню.