Лазарь - Ларс Кеплер Страница 7

– Я не настолько трепетная. И мертвецов видела не один раз.

– На этих снимках не просто части тел… это очень личное. – Йона замолчал.

В Стокгольме имелось одно семейное захоронение, где на надгробной плите значилось “Сумма Линна” и “Люми Линна”, но урны содержали не их прах. Смерть жены и дочери Йоны была инсценирована, на самом деле они много лет прожили в секретном месте под новыми именами.

– Давай спустимся на кухню, разогреем суп, – предложила Валерия после минутного молчания.

– Что?

Валерия обняла его; Йона обхватил ее руками, прижался щекой к волосам.

– Давай спустимся, поедим, – тихо повторила Валерия.

На кухне она достала из холодильника суп, который они сварили вместе. Поставила кастрюлю на плиту, зажгла конфорку и включила лампочку в вытяжке, но Йона выключил свет.

– Так что случилось? – просила Валерия.

– Осквернили могилу Суммы, и… – Йона замолчал, отвернулся, и Валерия увидела, как он вытирает слезы.

– Можешь плакать, тут нечего стесняться, – осторожно заметила она.

– Не знаю, почему я так разволновался… один человек раскопал ее могилу и забрал череп в Осло.

– Господи, – прошептала Валерия.

Прижавшись к стене у окна, Йона бросил взгляд на теплицы и лес. Валерия заметила, что он опустил штору в гостиной и положил на старый буфет кухонный нож.

– Ты же знаешь, что Юрек Вальтер мертв!

– Знаю. – Йона задернул занавески и на кухонном окне.

– Может, поговорим о нем?

– У меня сил не хватит. – Йона повернулся к ней; в его голосе было что-то беззащитное.

– Хорошо, – серьезно ответила Валерия. – Но ты не оберегай меня, я выдержу все, что ты расскажешь, честное слово… Я же знаю, на что ты пошел, спасая Сумму и Люми. И понимаю, насколько он был опасен.

– Это просто чудовище… он проникал в самую суть своей жертвы… опустошая человека.

– Но теперь все позади. – Валерия потянулась погладить его. – Тебе ничто не угрожает, он мертв.

Йона кивнул.

– Просто воспоминания… Когда я узнал про могилу Суммы, то словно ощутил его дыхание.

Йона снова подошел к окну и выглянул в щель между шторой и окном. Валерия смотрела ему в спину из темноты кухни.

Когда они сели за стол, Валерия попросила рассказать про Юрека Вальтера подробнее. Йона положил руки на столешницу, чтобы унять дрожь, и тихо заговорил:

– Ему ставили разные диагнозы… Шизофрения, хаотическое мышление и острые психотические состояния с крайне агрессивными эпизодами, но это все ерунда… никакой он не шизофреник… Единственное, о чем мог рассказать тот или иной диагноз, – это то, какой психиатр его выдал и насколько он был напуган.

– Вальтер осквернял могилы?

– Нет.

– Ну вот видишь. – Валерия выдавила улыбку.

– Юреку Вальтеру не нужны трофеи, – тяжело продолжил Йона. – Он не извращенец… его страсть – разрушать людей. Не убивать, не истязать… он не останавливался перед убийством, но, чтобы понять его, надо знать: он хотел уничтожить свои жертвы изнутри, потушить в них искру жизни…

Йона постарался объяснить, что Юрек отнимал у своих жертв все, а потом наблюдал, как они продолжают жить – ходить на работу, есть, сидеть перед телевизором, а потом вдруг наступал жуткий момент, когда эти люди понимали: на самом деле они уже мертвы.

И вот они с Валерией сидят в темноте, и Йона рассказывает о Юреке Вальтере. О самом жестоком серийном убийце за всю историю Северной Европы, который, тем не менее, оставался неизвестным широкой общественности, потому что на всех касавшихся его документах стоял гриф секретности.

Рассказал Йона и о том, как он и его коллега Самюэль Мендель шли по следу Вальтера.

Они начали по очереди дежурить у дома одной женщины, оба ребенка которой исчезли при обстоятельствах, наводивших на мысль о других подобных случаях.

Дети словно сквозь землю провалились.

Вскоре стало ясно, что в последние годы очень многие из пропавших без вести принадлежали семьям, которые и так недосчитывались некоторых своих членов.

Йона замолчал и посидел, сцепив руки в попытке унять дрожь. Валерия заварила чай, поставила на стол две кружки и стала ждать, когда Йона сможет продолжать.

– Наступила оттепель, она длилась две недели, – снова заговорил он. – Но днем начался снегопад… и на старый снежный пласт ложился слой свежего снега…

Йона никогда еще не рассказывал о тех последних часах, когда Самюэль пришел, чтобы сменить его.

Какой-то худой мужчина стоял на лесной опушке и смотрел вверх, на окна квартиры, где ложилась спать мать пропавших без вести детей.

Осунувшееся лицо в морщинах было безмятежным.

Йоне тогда показалось, что один только взгляд на дом наполнял мужчину спокойным удовлетворением, словно он уже утащил свою жертву в лес.

Тощая фигура не двигалась. Мужчина просто стоял и смотрел, а потом повернулся и исчез.

– Ты думаешь о минуте, когда увидел его в первый раз? – Валерия положила ладонь Йоне на руку.

Йона поднял глаза и понял, что молчит; он кивнул и стал рассказывать дальше – как они с Самюэлем вылезли из машины и по свежим следам кинулись догонять мужчину.

– Мы бежали вдоль старой железной дороги в Лилль-Янсскугене [3]…

В темноте между елями они потеряли следы мужчины – отпечатки просто куда-то исчезли. Йона с Самюэлем повернулись и пошли было назад, но поняли, что мужчина отклонился от рельсов и скрылся в лесу.

Земля под свежим снегом была сырой, и следы почернели. Полчаса назад они сделались бы белыми, не рассмотреть в тусклом свете, но сейчас оставались темными, как гранит.

Друзья углубились в лес – и услышали не то тихий стон, не то плач, словно из самой преисподней.

Между стволов они заметили мужчину, которого преследовали. Заметили черную землю вокруг разрытой могилы. Какая-то грязная истощенная женщина пыталась вылезти из гроба. Она плакала, отчаянно карабкалась наверх, но стоило ей выползти на поверхность, как мужчина спихивал ее вниз.

Йона и Самюэль с оружием наизготовку бросились к ним. Сбили мужчину с ног, защелкнули на его руках и ногах наручники.

Звоня в службу спасения, Самюэль плакал.

Йона помог женщине выбраться из гроба, закутал ее в свою куртку, сказал, что помощь уже едет – и вдруг заметил движение между деревьев. Качнулись ветви елей, и снег беззвучно осыпался на землю. Там только что кто-то стоял, наблюдая за ними.

Пятидесятилетняя женщина почти два года пролежала в гробу, но осталась жива. Вальтер время от времени разрывал могилу и оставлял женщине воду и еду. Она ослепла, была страшно истощена, потеряла все зубы. Мышцы атрофировались, пролежни деформировали тело, руки и ноги были покрыты язвами от обморожения.