Человек из тени - Коди Макфейден Страница 7

— Ш-ш-ш, Смоуки. Все в порядке, это всего лишь сон. Вы здесь, вы в безопасности.

Меня бьет крупная дрожь, я вся покрыта потом. Чувствую, как на щеках стынут слезы.

— Как вы? — спрашивает он. — Вернулись?

Я не смотрю на него. С трудом сажусь.

— Зачем вы так? — шепчу я.

Я уже не пытаюсь притворяться сильной. Психотерапевт заставил меня раскрыть душу и теперь держит мое трепещущее сердце у себя на ладони.

Он отвечает не сразу. Встает, берет стул и подвигает к дивану. Садится, и хотя я гляжу на свои руки, лежащие на коленях, но чувствую, что он смотрит на меня, как птица, бьющаяся крыльями о стекло. Не мигая, упорно.

— Я это сделал… потому что был должен. — Он мгновение молчит. — Смоуки, я работаю на ФБР и другие органы правопорядка более десяти лет. Я давно понял, что вы сделаны из очень прочного материала. В своем кабинете мне довелось видеть лучших представителей человечества. Преданность. Смелость. Честь. Разумеется, мне пришлось столкнуться и с другими людьми. Представителями зла, иногда коррупции. Но то были исключения из правила. По большей части я сталкивался с силой. Невероятной силой. Силой характера, духовной силой. — Он пожимает плечами. — В моей профессии не предполагается обсуждение души. Мы даже не должны верить в ее существование. Добро и зло? Всего лишь термины, ничего определенного. — Он мрачно смотрит на меня. — Но ведь это не просто термины, верно?

Я по-прежнему гляжу вниз.

— Вы и ваши коллеги цепляетесь за силу как за талисман. Вы ведете себя так, будто знаете, что ей есть предел. Как у Самсона с его волосами. Похоже, вы считаете: если отпустить тормоза и раскрыться здесь, то можно потерять силу и никогда уже не вернуть. — Он надолго замолкает. Я чувствую пустоту и отчаяние.

— Я практикую уже довольно долгое время и могу сказать: вы, Смоуки, очень сильная. Я убежден, что никто из тех, кого я раньше лечил, не сумел бы выдержать то, что выдержали и продолжаете выдерживать вы. Ни один из них.

Я заставляю себя взглянуть на него. Я не уверена, что он надо мной не смеется. Сильная? Я не чувствую себя сильной. Я чувствую себя слабой. Я даже не могу взять пистолет. Я смотрю на Хиллстеда, он смотрит на меня, и я внезапно узнаю этот твердый взгляд. Взгляд человека, видевшего залитые кровью места преступлений. Истерзанные трупы. Я сама умею на все это смотреть и не отворачиваться. Теперь так смотрит на меня доктор. Я понимаю, что такой у него дар — без содрогания смотреть на душевные муки. Я для него — место преступления, и он никогда не отвернется в отвращении.

— Но я знаю, что вы сейчас на грани, Смоуки. Это означает, что мне предстоит выбор: позволить вам сдаться и умереть или заставить вас открыться и помочь вам. Я выбираю второй вариант.

Я чувствую правду в его словах. Мне довелось общаться с сотней врущих преступников. Мне нравится думать, что я в состоянии распознать ложь даже по запаху, даже во сне. Хиллстед говорит правду. Он хочет мне помочь.

— Так что теперь мяч на вашей половине. Вы можете уйти или вместе со мной двигаться вперед. — Он устало улыбается. — Я способен вам помочь, Смоуки. Действительно способен. Я не могу вернуть вам прошлое. И не могу обещать, что всю оставшуюся жизнь вам не будет больно. Но я хочу вам помочь и помогу. Если вы позволите.

Я смотрю на доктора и чувствую, как внутри меня разворачивается борьба. Он прав. Я Самсон в женском облике, а он Далила в мужском, и он уверяет меня, что на сей раз ничего плохого не случится после стрижки. Он просит меня довериться ему так, как я никогда никому не доверялась. Кроме себя самой.

«И?..» — спрашивает меня тоненький внутренний голос. В ответ я в знак согласия закрываю глаза. Свои и Мэтта.

— Ладно, доктор Хиллстед. Вы победили. Давайте попробуем.

Я знаю, что поступаю правильно, потому что, произнеся эти слова, перестаю трястись.

Интересно, неужели то, что он сказал, правда? Я имею в виду, насчет моей силы.

Хватит ли у меня силы жить?

Я стою перед зданием ФБР в Лос-Анджелесе, что на Уилшир-стрит. Я смотрю на здание, пытаясь что-то почувствовать.

Ничего.

В данный момент мне здесь не место; более того, мне кажется, здание недовольно моим появлением. Глядя на меня сверху вниз, оно хмурит лицо из бетона, стекла и стали. Интересно, а гражданские лица воспринимают его так же? Как нечто величественное и недоброжелательное?

Я вижу свое отражение в стекле входной двери и невольно морщусь. Я хотела надеть костюм, но мне показалось, что он слишком обязывает. В спортивном костюме тоже нельзя было заявиться. Поэтому я пошла на компромисс: надела джинсы, блейзер и туфли на низком каблуке. Положила немного макияжа. Теперь все кажется не к месту, и мне хочется бежать и бежать прочь.

Эмоции качают меня подобно волнам, вздымая и опуская. Страх, волнение, злость, надежда.

Доктор Хиллстед закончил нашу встречу приказом: «Идите и повидайтесь со своей командой».

— Для вас это была не просто работа. Она определяла всю вашу жизнь. Она часть того, что вы собой представляете. Согласны?

— Да, все верно.

— И некоторые из тех, с кем вы работали, были вашими друзьями?

Я пожала плечами:

— Да. Двое пытались достучаться до меня, но…

Он поднял брови. То был вопрос, на который он уже знал ответ.

— Но после выхода из больницы вы никого из них не видели?

Они приходили навестить меня, когда я вся была закутана в марлю и недоумевала, зачем вообще живу, и хотела умереть. Они пытались остаться рядом со мной, но я попросила их уйти. Последовало много звонков, которые я переводила на автоответчик и на которые не отвечала.

— Тогда я никого не хотела видеть. А потом…

— Что потом? — спросил он.

Я вздохнула. Показала рукой на свое лицо:

— Не хотела, чтобы они меня такой видели. Я думала, что не выдержу, если увижу жалость на их лицах. Слишком будет больно.

Мы еще немного поговорили, и он объяснил, что первым шагом к тому, чтобы взять в руки пистолет, будет моя встреча с друзьями. И вот я пришла.

Я сжимаю зубы, призываю на помощь ирландское упрямство и толкаю дверь.

Она медленно и бесшумно закрывается за мной. На минуту я оказываюсь в ловушке между мраморным полом и высоким потолком. Мне кажется, что меня выставили напоказ, я чувствую себя зайцем, попавшим на мушку охотничьего ружья.

Я прохожу через рамку детектора металла и предъявляю жетон. Дежурный внимателен и требователен. Ресницы его слегка вздрагивают, когда он замечает шрамы.

— Решила зайти поздороваться с ребятами из КАСМИРК и с заместителем директора, — говорю я, невесть почему решив объяснить причину своего визита.