Ультиматум Борна - Роберт Ладлэм Страница 7

— Такой была большая их часть, но не все, — возразил Конклин. — Настоящий Борн абсолютно точно подходит под данное описание, а кроме того, предал своих товарищей. Командир этого батальона смерти обнаружил Борна, передающего по рации сведения о дислокации «Медузы» северным вьетнамцам. Он пристрелил предателя на месте и бросил его тело гнить в болотах Танкуанга. Джейсон Борн исчез с лица земли.

— Но он появился вновь, так, мистер Конклин? — заметил директор, опираясь локтями на стол.

— Но в другом теле, — ответил Алекс, кивнув директору. — И для других целей. Человек, казнивший Борна в Танкуанге, взял его имя и согласился пройти подготовку для участия в операции под названием Тредстоун-71. Так называлось здание в Нью-Йорке на семьдесят первой авеню, где этот человек прошел жесточайшую подготовку. На бумаге план предстоящей операции казался отличным. Но как всякая бумажная стратегия, он провалился, по причинам, которые никто не мог не то чтобы предсказать, но даже представить. После трех лет вживания в роль второго по величине наемного убийцы мирового класса и прибытия в Европу для того, чтобы, как верно заметил Стиви, вызвать Шакала из его норы на свет на его собственной территории, наш человек был ранен и потерял память. Он был найден рыбаками полумертвым в Средиземном море и привезен ими в Порт-Нойра. Он не помнил о том, кто он и откуда. Очевидным было только то, что он мастер разнообразных боевых искусств, говорит на нескольких азиатских языках и, несомненно, высокообразованный человек. С помощью врача-англича shy;нина, алкоголика, сбежавшего ото всех в Порт-Нойра, наш человек начал собирать по кусочкам свою жизнь и восстанавливать здоровье и психику. Это давалось ему дьявольски нелегко… и мы, кто заварил эту кашу, кто изобрел этого мифического Джейсона Борна, оказались здесь не у дел. Мы ничем не могли ему помочь. Не понимая до конца, что с ним происходит, мы решили, что Борн полностью изменился и на самом деле стал тем мифическим наемным убийцей, которого мы создали для охоты на Карлоса. Я сам пытался убить Борна в Париже, но он, хотя и мог отстрелить мне голову, не сделал этого. Ему удалось вернуться обратно только лишь благодаря необыкновенному таланту одной канадки, которую он встретил в Цюрихе, той, которая теперь стала его женой. Эта леди была и есть самая сообразительная и умная женщина, которых я встречал в жизни. И теперь ее, мужа и детей снова толкнули в кошмар, в котором они опять вынуждены бороться за свое существование.

Удивленно искривив аристократический рот и держа трубку на уровне груди, директор спросил:

— Итак, вы пытаетесь склонить нас к мысли, что убийца Джейсон Борн — это вымышленная фигура, уловка? Что он не совершал преступлений, не убивал, как это ему неоднократно приписывалось?

— Он убивал, но по нашему приказу или для того чтобы выжить, но он никогда не был наемным убийцей. Это миф был создан нами, только лишь для целей поимки или ликвидации Карлоса, Шакала.

— О Боже! — воскликнул Кассет. — Но каким образом вам это удалось?

— Благодаря массированной дезинформации по всему Дальнему Востоку. Мы дожидались любого более или менее громкого убийства, и Джейсон Борн немедленно вылетал на место его совершения, где бы это ни произошло: в Токио или Гонконге, Макао или Корее, в любое место, и подделывал доказательства на себя самого, зарабатывая тем самым авторитет и превращаясь в легенду. Три года наш человек жил на дне, среди наркотиков, торговцев оружием, бандитов, ради одной единственной цели: перебраться наконец в Европу и стать наживкой для Карлоса, начав отбивать у него хлеб в его исконной вотчине — Франции, Испании, Германии, Италии. Нужно было сорвать как можно больше контрактов Шакала, чтобы он высунулся на поверхность, ненадолго, ровно на столько, чтобы можно было успеть всадить ему пулю в голову.

Над столом повисло гнетущее, напряженное молчание. ДеСоле прервал его первым, сказав негромко, почти шепотом:

— Что же за человек он был, если согласился пойти на такое?

Конклин быстро взглянул на Стивена и ответил монотонным, почти безжизненным голосом:

— На такое мог пойти только тот, кому нечего терять, потому что он уже все потерял. Тот, кто постоянно находится под гнетом примитивного желания смерти, толкнувшего его в лапы «Медузы». Крушение всех надежд, жажда мщения и ненависть — вот что привело его туда.

Бывший разведчик замолчал, его страдание было очевидно.

— Алекс, — негромко позвал его Валентино. — Продолжай, пожалуйста. Ты не можешь сейчас прерваться, вот так на полпути.

— Да, да, минутку. — Конклин несколько раз закрыл и открыл глаза, возвращаясь к действительности. — Я думал о том, насколько ужасным все это представляется ему сейчас, когда он вынужден возвращаться к забытому с таким трудом прошлому. Есть еще один горький эпизод, который я пока не упоминал.

— Что это? — спросил Кассет, наклоняясь вперед и не сводя глаз с Алекса.

— Когда-то, в начале Вьетнамской войны, один наш человек был молодым офицером из контингента американских войск в Пномпене. Он преподавал в местной школе и был женат на тайке, тоже учительнице. У них было двое детей, и они счастливо жили на берегу восхитительной реки… В одно ужасное утро его жена и дети купались в реке, и непонятно каким образом очутившийся здесь истребитель из Ханоя расстрелял их с бреющего полета. У нашего человека помутился рассудок от горя, он бросил все и поступил в Сайгоне в «Медузу». Все, что тогда ему было нужно — это убивать. Он стал Дельтой Один, потому что имен в «Медузе» не было. В Сайгоне говорили, что лучшего командира разведывательно-диверсионного отряда у американцев не было за весь период войны. С этим соглашались как на нашей, так и на вражеской стороне.

— Таким образом, он способствовал дальнейшему кровопролитию? — спросил Валентино.

— Только в рамках получаемых из Сайгона приказов, не более. В душе он вел свою собственную войну, находя успокоение в ощущении постоянного смертельного риска пребывания за линией фронта, в тылу врага, и чем ближе к Ханою, тем лучше. Я думаю, что он подсознательно постоянно искал пилота того истребителя, который убил его семью… Вот такой эпизод. Когда-то у него была семья и были дети, и их убили у него на глазах. Теперь у него другая жена и другие дети, и на них охотится подбирающийся все ближе и ближе Шакал. Это может подвести к опасной черте и бросить его обратно в то безумие, в котором он когда-то пребывал… Будь оно все проклято!

Четверо мужчин за другим концом стола коротко и молча переглянулись, понимая эмоциональное состояние Конклина. Директор снова взял слово.

— Принимая во внимание расстановку событий во времени, — как можно мягче сказал он, — операция, связанная с Карлосом, имела место около десяти лет назад, в то время как события в Гонконге происходили несколько раньше. Были ли эти два периода связаны между собой? Не называя имен, не могли бы вы посвятить нас в то, что произошло в Гонконге?

Алекс сжал рукоятку своей трости так, что костяшки его пальцев побелели.

— То, что случилось в Гонконге, было наиболее грязной и отвратительной операцией из когда-либо задумываемых ЦРУ, о которой я когда-либо слышал. К моему глубокому удовлетворению, мы в Лэнгли не имели отношения к разработке этой операции, а ее мудрые авторы, я уверен, отправятся в ад. Все подробности этой операции я узнал уже позже, и от того, что узнал, меня едва не стошнило. Мак-Алистер тоже ненавидел все то, что происходило, но он был в этом дерьме с самого начала. Именно поэтому он сам захотел принять участие в этой операции, с риском для собственной жизни. В результате такого геройства его подстрелили около границы Китая и Макао. Но он не мог позволить себе умереть ради такой глобальной стратегии, от которой несло за милю дерьмом.