Брат Гримм - Крейг Расселл Страница 7

— Вы нашли нашу крошку? — спросила фрау Элерс, обратив на Фабеля полный надежды взгляд.

— Не знаю, фрау Элерс. — Взгляд матери казался ему невыносимым. — Вполне возможно. Но нам хотелось бы, чтобы вы или герр Элерс провели формальную идентификацию тела.

— Выходит, может оказаться и так, что это не Паула? — В тоне герра Элерса Фабель уловил нечто похожее на вызов. Поймав краем глаза взгляд Анны, он продолжил: — Да, герр Элерс, этого нельзя исключать, однако у нас есть основания считать, что это — Паула. Жертва, конечно, старше, чем была Паула во время исчезновения, но ведь прошло три года. Кроме того, мы располагаем веским свидетельством, связывающим жертву с вашим адресом.

Фабелю не хотелось говорить, что преступник снабдил жертву своего рода биркой.

— Как она умерла? — спросила фрау Элерс.

— Думаю, нам не стоит вдаваться в детали до тех пор, пока мы не убедимся, что это действительно Паула, — сказал Фабель, и лицо фрау Элерс исказила гримаса отчаяния. Губы женщины задрожали, и Фабелю пришлось уступить. — Жертву задушили, — сказал он.

Фрау Элерс беззвучно зарыдала, содрогаясь всем телом. Анна подошла к ней и попыталась обнять за плечи, но фрау Элерс отшатнулась от девушки. В комнате воцарилось неловкое, гнетущее молчание. На одной из стен висела большая, заключенная в раму фотография. Снимок сделали обычным аппаратом, и увеличение было слишком сильным — на фото появилось зерно, черты лица девочки стали расплывчатыми, а зрачки в результате фотовспышки получились красными. Это была Паула Элерс. Она улыбалась в камеру, стоя за большим тортом, на котором розовым кремом была выведена цифра тринадцать. Фабель похолодел, поняв, что девочку сняли всего за день до того, как ее украли.

— Когда мы сможем ее увидеть? — спросил герр Элерс.

— Местная полиция, если не возражаете, доставит вас в Гамбург этим вечером, — вступила в разговор Анна. — Мы вас встретим. Машина приедет за вами примерно в девять тридцать. Я понимаю, что это поздно…

— Все нормально, — оборвала ее фрау Элерс. — Мы будем готовы.

Когда они шли к автомобилю, Анна молчала. Фабель чувствовал, что девушка как-то необычно напряжена.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

— Не совсем. — Она оглянулась и посмотрела на маленький печальный дом с ухоженным садом и красной черепичной крышей. — Это было тяжко. Не понимаю, как они могли выдержать столько лет. Три года ожидания. Три года надежд. Они верили, что мы отыщем их маленькую дочку; и вот теперь, когда девочку нашли, мы не можем доставить ее домой живой и здоровой.

Фабель отключил охрану и открыл дверцу автомобиля. Ответил он лишь после того, как они оба оказались в машине.

— Боюсь, что такова жизнь. Счастливый конец бывает лишь в кино. В реальной жизни все, увы, не так.

— Но все происходило так, будто они нас ненавидят.

— Так и есть, — печально произнес Фабель. — И как можно их за это осуждать? Как ты сказала, они ждали, что мы доставим девочку живой и невредимой. А мы сообщили им, что нашли кем-то брошенное тело. Они надеялись, что мы порадуем их… — Он завел мотор и закончил: — Теперь сосредоточимся наделе. Настало время навестить криминалькомиссара Клатта.

Нордерштедт страдает раздвоением личности, и это имеет официальное подтверждение. Как часть Большого Гамбурга он имеет телефонный код 040. Добираясь до Нордерштедта через Фульсбюттель и Лангенхорн, Фабель и Анна ни разу не оказались за городской чертой. Однако юрисдикция гамбургской полиции на Нордерштедт не распространялась, и местный комиссариат подчинялся Полицайпрезидиуму земли Шлезвиг-Гольштейн. Но ввиду близости Гамбурга и большого числа совместных расследований полиция Нордерштедта имела более тесный контакте коллегами из Гамбурга, нежели с прямым начальством, отвечающим за мир и покой на зеленых лугах и в крошечных городках Шлезвиг-Гольштейна. Анна заранее созвонилась с комиссаром Клаттом и договорилась о встрече в ратуше, где размещался полицейский участок центрального района города.

Когда они прибыли в участок, то их повели не в главный офис, как они ожидали, а препроводили в комнату для допросов. Дама в полицейской форме поинтересовалась, не желают ли гости кофе, на что те ответили утвердительно. Анна мрачно осмотрела помещение, а после того как полицейская дама вышла, сказала:

— Теперь я лучше понимаю, каково быть подозреваемым.

— Занятно, — иронически усмехнулся Фабель. — Как ты думаешь, они нам сообщат что-нибудь новое?

Ответить Анна не успела — дверь комнаты для допросов распахнулась, и в помещение вошел человек. На вид ему было чуть за тридцать. Человек был невысок и весьма крепко сложен, у него было ничем не запоминающееся дружелюбное лицо, окаймленное бобриком темных волос сверху и щетинистой бородкой снизу. Широко улыбнувшись гамбургским коллегам, он представился как криминалькомиссар Клатт. Клатт положил на стол досье, которое принес под мышкой, и жестом пригласил Фабеля и Анну присесть.

— Прошу прощения за то, что назначил встречу в столь малоприятном месте, — сказал он. — Здесь я бываю редко, так как размещаюсь в участке на Европа-аллее, однако мне показалось, что ратушу отыскать легче, чем улицу. Коллеги, конечно, делают мне одолжение… но боюсь, что помещение оказалось гораздо скромнее, чем я ожидал. — Он сел и, став сразу серьезным, сказал: — Итак, вы нашли Паулу…

— Дело в том, комиссар Клатт, что мы не можем быть уверены в этом до конца, пока не проведем идентификацию тела… но похоже, что это так.

— Да, это лишь вопрос времени… — печально произнес Клатт. — Однако до самого конца остается надежда на то, что на сей раз все кончится благополучно.

Фабель согласно кивнул. Мысли Клатта совпадали с его собственными. Разница состояла лишь в том, что Клатту приходится иметь дело с живыми, а он, Фабель, приступает работе лишь после того, как кто-то умер. На какой-то момент у Фабеля даже возникло желание покончить с расследованием убийств и вернуться в обычную уголовную полицию. Появление женщины с кофе положило конец пустым размышлениям.

— А вы полагаете, что у нас есть шансы найти ее живой? — спросила Анна.

— Нет, — немного подумав, ответил Клатт. — Ведь вы хорошо знакомы со статистикой. Если мы не находим их в течение суток, то они уже почти никогда не возвращаются живыми. Просто Паула была для меня первым случаем пропажи ребенка. Я принял его очень близко к сердцу. Может быть, даже слишком. Было очень мучительно видеть страдания семьи.

— Она была единственным ребенком?

— Нет, у нее есть брат… Эдмунд. Старший брат.

— В доме Элерсов мы его не видели, — заметил Фабель.

— И не могли увидеть. Он на три года старше Паулы, и ему сейчас лет девятнадцать-двадцать. В настоящее время Эдмунд на действительной службе в бундесвере.

— Думаю, что вы его тщательно проверили, — сказал Фабель.

Когда происходит убийство, то в первых рядах подозреваемых оказываются члены семьи жертвы. Фабель не хотел ставить под сомнение профессиональные качества Клатта и сознательно произнес эту фразу не в форме вопроса, а как утверждение. Если Клатт и обиделся, то не показал виду.