Темные воды - Кодзи Судзуки Страница 7

— Так вы говорите, что они...

Консьерж снова покачал головой.

— Ее так и не нашли. Первый год родители не теряли надежды, что она вернется. Во всяком случае, когда возник разговор о покупке этого дома, больше всего возражали именно господин и госпожа Каваи со второго этажа Они опасались, что, если жилой блок будет разрушен, их дочери некуда будет возвращаться. Но в конце концов они сдались. Во всяком случае, прошлым летом они переехали в Йокогаму.

— Это их фамилия была Каваи?

— Да, верно. Мичан — так звали девочку — такая милая была. Да, негодяев в нашем мире много, ничего не скажешь!

— Как вы сказали — Мичан?

— Вообще-то ее звали Мицуко, но мы ее звали Мичан.

Ми, Мичан, Мицуко... Воображаемый товарищ, с которым Икуко играла в ванне. Теперь все начинало становиться на свои места, приобретать какие-то очертания. Фигурка из полотенца, помещенная в мыльницу, с которой Икуко говорила как с другом — эту фигурку ее дочь называла Мицуко.

Ёсими почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Закрыв его руками, она прижалась к стене и с трудом сделала глубокий вдох.

— Что-то случилось?

Она попыталась уйти от вопроса консьержа, поглядев на часы. Время идти. Если они не поторопятся, пропустят свой автобус. Она слегка кивнула господину Камийа и покинула вестибюль.

Чтобы узнать больше, можно было поднять старые газеты, сохраненные на микрофильмах. Даже не зная точной даты, она, конечно же, без труда могла найти заметку об исчезновении девочки по имени Мицуко Каваи, проглядев все газеты двухлетней давности. Из слов консьержа было ясно, что Мицуко не нашлась. Ее мог похитить какой-нибудь извращенец, она могла свалиться в канал. Так или иначе, девочка, без сомнения, где-нибудь лежит мертвой и никто ее не нашел.

* * *

Вечером того же дня, в восемь часов, Ёсими как раз набирала ванну, когда зазвонил телефон. Оставив воду литься, она побежала в гостиную, чтобы взять трубку.

Звонили из кабинета консьержа.

— Извините меня... Я упал и растянул левую лодыжку.

Эта фраза консьержа была в глазах Ёсими совершенно бессмысленной, и она не нашлась что ответить, кроме краткого «ох!». Она вообще не понимала, почему он звонит. Только после подробного описания того, как ушибленная нога его беспокоит, господин Камийа перешел к делу:

— Вам пришел по почте пакет.

Наконец она поняла ход его мысли. Консьерж часто заносил ей вечерами почту, потому что днем она редко бывала дома. Обычно он приносил пакеты прямо к ней в квартиру. И он имел в виду, что сейчас эта злополучная лодыжка не дает ему этого сделать. Если дело срочное, он хотел бы попросить ее саму спуститься к нему в кабинет. Ёсими знала, от кого пакет, и в нем не должно было находиться ничего неожиданного. И все же она поблагодарила консьержа за беспокойство и, прежде чем положить трубку, сказала, что спустится прямо сейчас.

Подойдя к стойке, она увидела, что там лежит почтовая посылка. Камийа стоял, опершись на нее локтем. Она знала, что это от ее подруги Хироми. У Хироми была дочь, уже пошедшая в школу, и она была так любезна, что посылала для Икуко одежду и обувь, из которых ее дочь выросла.

Когда Ёсими взяла посылку, та оказалась неожиданно тяжелой — теперь понятно, почему консьерж со своей больной ногой не мог дотащить ее на четвертый этаж.

— Как ваша лодыжка? — Она изобразила на лице сочувственную заботу, сдвинув брови.

— Так природа напоминает глупым старичкам, что они уже не такие молодые, как привыкли себе казаться, — рассмеялся консьерж. Всем видом он давал ей понять, что хотел бы, чтобы она поинтересовалась, как именно он подвернул ногу.

В действительности Ёсими занимало кое-что другое. Весь день она рылась в архивах у себя на работе в поисках газет, вышедших между июлем и октябрем позапрошлого года. Но никаких упоминаний об исчезновении Мицуко она не обнаружила. Ёсими решила, что «как-то два года назад» — это слишком неопределенно звучит и что нужна точная дата.

Она не думала, что старик помнит эту дату, но решила спросить.

— Минуточку, — ответил он и начал рыться в ящике стола, неловко ступая на поврежденную ногу. Он достал оттуда толстую замусоленную тетрадь и положил ее на стойку.

На обложке черными чернилами было написано «Журнал консьержа». Оказывается, у него было обыкновение вести каждый день записи, отчитываясь таким образом перед своим начальством. Что-то бормоча себе под нос, Камийа послюнил пальцы и стал листать страницы.

— А, вот оно. Смотрите. — Он повернул тетрадь и подвинул ее к Ёсими.

Это было 17 марта, два года назад. Сейчас на дворе сентябрь, то есть речь идет о событиях, случившихся не два, а два с половиной года назад. В тетради указывалось даже время дня. Власти признавали, что больше нет оснований рассматривать исчезновение Мицуко Каваи из квартиры 205 как преступление с финансовой мотивировкой, а потому распорядились открыть расследование для прессы; решение было принято в 11.30. Ёсими отметила для памяти число и время. Когда она возвращала тетрадку, образ водосборника на крыше, этого огромного бака телесного цвета, промелькнул в ее сознании, она сама не знала почему. Без сомнения, этот образ возник по ассоциации с каким-то прочтенным ею словом или словами. А, вот оно — слова, написанные выше, под той же датой:

Выполнены очистные работы во внутреннем и верхнем резервуарах. Проведено исследование воды.

Вот это оно и есть — верхний резервуар.

Тот самый верхний резервуар, который, как огромный гроб, нависал той ночью над крышей. Операция по его очистке произошла в тот самый день, когда исчезла Мицуко. Двое рабочих, приглашенных строительным управлением, пришли и работали внутри резервуара.

У Ёсими чуть не вырвался крик.

— Водный резервуар... — Ёсими помолчала, чтобы перевести дыхание, — ...он обычно закрыт?

Консьерж склонил голову набок, озадаченный тем, что она перевела разговор на резервуар. Но поскольку это он вписал в свой журнал данные об этой очистной операции, в выражении его лица читалось удовлетворение.

— А, этот? При нормальных обстоятельствах все время закрыт.

— А когда его открывают? Только когда чистят?

— Ну конечно.

Ёсими положила руки на свою посылку.

— А с тех пор его чистили?

— Знаете, у нас ведь нет товарищества жильцов, так что...

— Так чистили или нет? — спросила она, не в силах сдержать свое нетерпение.

— Ну, как раз пришло время почистить. Два года прошло.

— Понятно.

Подняв посылку, Ёсими побрела прочь от кабинета Камийа. Она шагала так нетвердо, что, как она дошла домой, не оступившись, непонятно.