Круг - Бернар Миньер Страница 7

— Вы правы.

— Расследование находится в юрисдикции суда Оша, а не Тулузы.

Сервас хотел было возразить, что следственная бригада Оша не провела за последние годы ни одного серьезного расследования, что им не хватает людей, но воздержался.

— Вы проделали долгий путь, майор, — сказал Кастен. — Очевидно, вы, как и все мы, вынуждены были оторваться от увлекательного телевизионного шоу. Можете пройти наверх и осмотреть там все, но предупреждаю: зрелище то еще… Хотя вы, в отличие от нас, много чего повидали.

Сервас кивнул. Нужно любой ценой добиться, чтобы расследование поручили ему.

Куклы смотрели в ночное небо. Сервас подумал, что у плавающего в бассейне трупа наверняка был бы точно такой же взгляд. Куклы в светлых платьицах покачивались на воде, то и дело соприкасаясь боками. Они с Эсперандье стояли на бортике. Помощник Серваса раскрыл огромный зонт, прикрывая их от дождя, барабанившего по плитам и заливавшего носки ботинок. Ветер дул в лицо, то и дело опрокидывая зонт на обвитую диким виноградом стену у них за спиной.

— Вот дерьмо… — кратко прокомментировал Эсперандье.

«Дерьмо» было любимым словечком помощника майора, он всегда использовал его, когда чего-то не понимал.

— Она коллекционировала кукол, — сообщил он. — Вряд ли убийца принес их с собой — скорее всего, нашел в доме.

Сервас кивнул и пересчитал кукол. Девятнадцать… Сверкнувшая молния осветила залитые водой личики. Самое неприятное впечатление производили глаза с неподвижным взглядом. Сервас знал, что подобный взгляд ждет его наверху, и мысленно готовил себя к этому.

— Пошли.

Переступив порог, Сервас и Эсперандье надели перчатки, шапочки, бахилы и окунулись в темноту — генератор так и не заработал. Они экипировались молча, разговаривать ни тому ни другому не хотелось. Мартен включил фонарь, Венсан последовал его примеру, и они начали подниматься по лестнице.

Отблески молний освещали скрипевшие под ногами ступени. Фонари подсвечивали лица снизу, так что Эсперандье видел сверкающие, как угольки, черные глаза своего начальника, выискивавшего следы на лестнице. Сервас взбирался наверх, стараясь ставить ноги как можно ближе к плинтусам, и напоминал регбиста «Олл Блэкс» во время исполнения хаки. [6]

— Будем надеяться, что господин прокурор поступил так же, — сказал он.

Кто-то поставил штормовую лампу на лестничной площадке последнего этажа. Она распространяла вокруг зыбкий свет. И освещала единственную дверь.

Дом стонал под наскоками грозы. Сервас задержался у порога. Сверился с часами. 11.10. Немыслимо яркая молния осветила окно ванной комнаты и на мгновение ослепила их, когда они вошли. Следом прогремел раскат грома. Они сделали еще один шаг и обшарили лучами фонариков каморку под лестницей. Им следует поторопиться, пока не появились эксперты. Комната была погружена в темноту. За окном разыгрывалось пиротехническое действо, но ванну — светло-голубой прямоугольник на черном фоне — освещал находившийся на дне источник.

На манер бассейна… освещенного изнутри…

Сервас ощутил биение сердца в глотке и направил свет фонаря на пол, после чего подошел к ванне, пробираясь вдоль стены. Сделать это оказалось непросто — мешали расставленные повсюду флаконы и свечи, низкие пуфики, широкие чаши. Вешалка для полотенец и зеркало. Двойная занавеска закрывала ванну по периметру. Ее уже отодвинули, так что Сервас мог различить мерцание воды. И тень.

На дне что-то лежало… Что-то или, вернее, кто-то.

Ванна была старой модели — чугунная, с белой эмалировкой, на четырех ножках, двух метров в длину и очень глубокая, так что Сервасу пришлось подойти вплотную, чтобы разглядеть дно.

Он сделал еще один шаг — и едва удержался, чтобы не отпрянуть.

Она лежала там — и смотрела широко раскрытыми глазами, словно ждала его. Ее рот тоже был открыт, как будто она пыталась что-то сказать. Пыталась, но — увы — не могла, ведь взгляд ее был мертвым. В ней совсем не осталось жизни.

Бекер и Кастен оказались правы: зрелище и впрямь невыносимое. Хуже была разве что та обезглавленная лошадь в горах… Впрочем, Сервас, в отличие от судейских, умел справляться с эмоциями. Клер Дьемар связали веревкой немыслимой длины, обмотав ее бессчетное число раз вокруг туловища, шеи и рук, пропустив под мышками и между ног, расплющив грудь. Грубые узлы бугорчатой веревки глубоко впивались в кожу. Эсперандье подошел ближе и взглянул через плечо майора. На ум ему немедленно пришло слово «рабство». Путы и узлы были такими тесными и многочисленными, что Сервас невольно пожалел судмедэксперта: тому понадобится не один час, чтобы все разрезать и изучить в лаборатории. Он никогда прежде не видел такого… мотка. А вот убийца наверняка потратил не так много времени на «упаковку» жертвы, он действовал грубо и стремительно, а потом положил ее в ванну и открыл кран.

Кран был закрыт плохо, вода до сих пор капала.

Назойливый звук шлепка по воде в зловещей тишине комнаты.

Возможно, сначала он нанес ей удар. Сервасу хотелось опустить руку в ванну, вытащить голову жертвы из воды и ощупать затылочную и теменную кости — две из восьми плоских костей, образующих черепную коробку, — под длинными темными волосами. Ничего подобного он, конечно, не сделал, чтобы не отнимать хлеб у судебного медика.

Свет фонаря отражался в воде. Мартен погасил его, так что остался единственный источник света, от которого вода казалась испещренной блестками…

Сервас закрыл глаза, досчитал до трех и поднял веки: свет исходил не из ванны, а изо рта жертвы. Источником был фонарик цилиндрической формы не больше двух сантиметров в диаметре. Его затолкали Клер в горло, так что только конец торчал между ротоглоткой и язычком, освещая нёбо, язык, десны и зубы покойницы и преломляясь в воде.

Лампочка в абажуре из человеческой плоти…

Сервас задумался о значении «завершающего штриха» убийцы. Что это, подпись? Если судить по его бессмысленности — с точки зрения практической — и неоспоримому символическому значению, так оно и есть. Остается найти символ. Майор напряженно думал, пытаясь определить значение каждого элемента.

Вода…

Вода была ключевым элементом. Сервас разглядел на дне ванны какую-то «органику», ощутил легкий запах мочи и сделал вывод, что она умерла именно здесь, в этой холодной воде.

Вода здесь и вода снаружи… Шел дождь… Неужели убийца специально дожидался именно такой вот грозовой ночи?