Дом у озера - Кейт Мортон Страница 7

«Мамаша в бегах, – с ходу определил Дональд в тот день еще до того, как они обнаружили в квартире малютку Кэйтлин; через несколько недель нашлась и записка, подтверждающая его правоту. – Не вынесла ответственности. Дети, попытки свести концы с концами… Жизнь. Если бы мне платили по фунту всякий раз, когда я с этим сталкивался…»

Но Сэди с ним не согласилась. Она гнула свою линию, выдвигала совершенно фантастические версии о преступлениях, которые встречаются только в детективах, настаивала, что мать не способна просто так бросить своего ребенка, и все пересматривала улики, надеясь найти какой-нибудь важный ключ к разгадке тайны.

«Ты пытаешься найти то, чего нет, – сказал ей Дональд. – Иногда, Спэрроу, – не часто, но порой бывает! – в реальной жизни все еще проще, чем кажется».

«Ты имеешь в виду себя?»

Дональд рассмеялся: «Наглая девчонка!» А потом заговорил мягким, почти отеческим тоном, хотя лучше бы он на нее накричал: «Знаешь, с полицейскими такое случается. Работаешь, работаешь над делом, и со временем оно западает тебе в душу. Но это означает только то, что ты человек, а не то, что ты права».

Дыхание Сэди выровнялось, а Рэмзи по-прежнему не было видно. Сэди позвала его, и голос эхом отозвался от темной сырой чащи. «Рэмзи… Рэмзи… Рэмзи!» Последний негромкий возглас затих, однако пес так и не появился. Он держался более настороженно, чем брат, и Сэди завоевывала его доверие куда дольше. Справедливо или нет, именно поэтому Рэмзи стал ее любимчиком. Сэди всегда остерегалась поспешных привязанностей. Похожую черту характера она заметила у Нэнси Бейли, матери Мэгги, и это, как подозревала Сэди, их сблизило. Так называемое folie à deux, [4] разделенное безумие, когда двое в остальном вполне разумных людей поддерживают друг друга в одном и том же заблуждении. Теперь Сэди понимала, что они с Нэнси Бейли натворили, вторя своим фантазиям, убеждая себя, что в исчезновении Мэгги есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

Да, это было настоящим безумием. Десять лет работы в полиции, пять – детективом, и все, чему Сэди научилась, сразу же улетучилось, стоило ей увидеть в запущенной квартире ту маленькую и худенькую девочку с растрепанными светлыми волосами. Огромными, настороженными глазами она смотрела на двух незнакомцев, ворвавшихся через переднюю дверь. Сэди подбежала к девочке, протянула руки и воскликнула чужим, не похожим на свой, голосом: «Здравствуй, милая! А кто это нарисован у тебя на ночной рубашке?» Беззащитность крохи, ее неуверенность ударили по тому потаенному месту в душе Сэди, которое она тщательно охраняла. Все последующие дни ей казалось, что она чувствует в своих руках детские ладошки, слышит тонкий, жалобный голосок: «Мама? Где моя мама?» Сэди сжигала потребность все исправить, вернуть девочке мать, и Нэнси Бейли оказалась самой подходящей союзницей. Впрочем, Нэнси простительно, что она хватается за соломинку, отчаянно ищет оправдание бессердечному поведению дочери, бросившей ее внучку одну в квартире, пытается смягчить собственную вину (если бы я только не уехала на выходные с подругами, я бы сама ее нашла!), а вот Сэди могла бы и сообразить, что к чему.

– Рэмзи! – позвала она еще раз.

И вновь в ответ тишина, которую нарушал лишь шорох листьев и журчание воды в размытой дождем канаве. Удивительно, как чувство одиночества усиливается от звуков природы! Сэди вытянула руки над головой. Желание позвонить Нэнси тяжелым камнем давило на грудь, сжимало в потных кулаках легкие. Сэди смирилась с собственным унижением, но всякий раз при мысли о Нэнси ей становилось стыдно. По-прежнему хотелось извиниться, объяснить, что произошло ужасное недоразумение, что она вовсе не собиралась внушать пустые надежды. Дональд прекрасно знал Сэди. «И еще, Спэрроу, – сказал он на прощанье перед тем, как выпроводить ее в Корнуолл. – Ни в коем случае не общайся с бабушкой девочки, даже думать не смей!»

– Рэмзи! – снова крикнула Сэди, уже громче. – Где ты, мальчик?

Высоко в кронах деревьев захлопала крыльями вспугнутая птица. Сквозь переплетение веток Сэди увидела, как бледно-голубое небо вспарывает крошечный самолетик, оставляя за собой белый след. Самолет направлялся на восток, в сторону Лондона. Странно думать, что где-то там бурлит жизнь, но, увы, без нее, Сэди.

С тех пор как она уехала, Дональд не давал о себе знать. Не то чтобы она особенно ждала, в конце концов, прошла всего лишь неделя, а Дональд велел взять отпуск на целый месяц. «Я же могу вернуться раньше, если захочу?» – спросила она у юноши из управления кадрами. Он смутился, и Сэди поняла, что такой вопрос ему задали впервые. «Только попробуй! – прорычал позже Дональд. – Я не шучу, Спэрроу, если увижу тебя здесь до того, как ты придешь в норму, то сразу же пойду к Эшфорду». Дональд не блефовал. Он собирался на пенсию и не хотел, чтобы его спятившая напарница все испортила. В общем, выбора не оставалось. Сэди собрала сумку и, поджав хвост, уехала в Корнуолл. Она оставила Дональду домашний телефон Берти и предупредила, что мобильная связь в тех краях неважная. Где-то в глубине души у Сэди теплилась надежда, что вскоре ее вызовут в Лондон.

Сбоку донеслось приглушенное рычание, и Сэди посмотрела вниз. Эш замер, как статуя, и стоял, устремив взгляд в лесную чащу. «Что случилось, мальчик? Не любишь, когда люди себя жалеют?» Шерсть на загривке пса поднялась, уши настороженно подрагивали, но сам он не шевелился. И тогда Сэди тоже услышала: вдалеке лаял Рэмзи, не тревожно, а скорее как-то необычно.

С тех пор как собаки взяли ее под свою опеку, Сэди испытывала непривычное и потому слегка пугающее материнское чувство. Когда Эш опять зарычал, она завинтила бутылочную крышечку и скомандовала, похлопав себя по ноге:

– Пошли, найдем твоего братца.

Бабушка и дедушка Сэди не держали собак, когда жили в Лондоне: у Рут была аллергия. А когда бабушка умерла, Берти перебрался в Корнуолл и захандрил. «У меня все хорошо, – сказал он, его голос едва пробивался через шумы на линии. – Мне здесь нравится, днем есть чем заняться. Правда, ночами слишком тихо. Я тут понял, что спорю с телевизором. Хуже того, кажется, он берет верх».

Дед бодрился, но Сэди по голосу поняла, что он тоскует. Бабушка с дедом полюбили друг друга, когда были подростками. Отец Рут поставлял товар в магазин родителей Берти в Хакни. С тех пор Рут и Берти не расставались. Горе деда ощущалось почти физически, и Сэди очень хотела найти правильные слова, чтобы его утешить. Впрочем, она никогда не была сильна в утешениях и потому сказала, что шансов переспорить лабрадора куда больше. Дед рассмеялся, обещал подумать, а назавтра отправился в приют для животных, откуда вернулся, как и следовало ожидать, с двумя собаками и злюкой котом в придачу. Насколько Сэди могла судить за неделю пребывания в Корнуолле, все четверо прекрасно уживались, несмотря на то, что кот почти не вылезал из-под дивана. Впервые с того дня, как заболела Рут, дед выглядел счастливым. Еще одна причина, по которой Сэди не могла прийти домой без собак.

Эш рванулся вперед, и Сэди тоже пришлось побежать быстрее, чтобы не потерять его из виду. Растительность вокруг постепенно менялась, воздух светлел. Деревья поредели, и кусты ежевики, спеша воспользоваться ярким солнцем, весело разрастались во все стороны. Ветки цеплялись за шорты Сэди, когда она пробегала мимо зарослей. Если бы она была склонна к фантазиям, то представила бы, что ее пытаются остановить.