Сценарист - Александр Молчанов Страница 7

– А если нет?

– Если нет – продам завод Вишену.

– И что будешь делать?

– Уеду в Италию жить. Куплю там виноградник.

– Бред. Ты себя слышишь? Знаешь, что Вишен сделает с твоим заводом?

– Конечно, знаю. Он его закроет, чтобы не было конкуренции с его заводами.

Второй пожевал губами.

– Ты это знал?

– Да. Он этого почти не скрывает.

– И ты готов пустить завод под нож, лишь бы не возвращать его государству? Так не доставайся ты никому? Антон, это очень нехорошо. Очень. Это непатриотично, в конце концов.

– Кто здесь говорит о патриотизме? Ты? У тебя дом в Майами и остров на Фиджи. Ты будешь меня учить патриотизму?

– Да, буду! – Второй возвысил голос. – Да, Антон, буду! Все, что у меня есть, дало мне мое государство. И я этому государству служу верой и правдой, а ты…

– Вы – паразиты. Сосете кровь у своей страны. И меня хотите сделать таким же. Не будет этого. Я скорее снесу свой завод, чем отдам его вам.

– Это твое последнее слово?

– Последнее. Так им и передай.

– Они и так все уже слышали, можешь не сомневаться. Ты последствия взвесил?

– Да.

– Ну что ж, Антон. Видимо, больше мы с тобой уже не увидимся.

– Видимо, так.

– Бывай.

– И тебе не хворать.

И двое разошлись в разные стороны. Первый зашагал по набережной прочь от центра. Второй сел в большую черную машину, достал из внутреннего кармана телефон, набрал номер.

– Алло, это я. Он отказался. Все, запускай твою схему.

Убрал телефон обратно в карман, посмотрел на удаляющуюся фигуру на набережной.

– Хороший был парень Антон Курашов, а сгинул ни за что из-за своего ослиного упрямства.

Большая черная машина медленно-медленно двинулась с места и поползла в сторону центра.

Ярослав вышел из метро «Театральная». Красная сумка висела у него на плече. Город был окутан серой дымкой. Где-то поблизости плакал ребенок. Женщина на ходу говорила в телефон: «Это ад, настоящий ад! Мы живем в аду!»

Ярослав поднялся наверх по Большой Дмитровке и свернул по второй переулок направо, где стоял у обочины светло-зеленый джип «Мицубиси Паджеро». Открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья, сел в машину, положив сумку на колени.

На водительском месте сидел невысокий, плотный мужчина лет сорока. Коротко постриженные седые волосы и аккуратная седая же бородка. Загорелое, обветренное лицо. И пальцы, лежащие на руле, – узловатые, похожие на корни дерева.

– Морнинг, Мирон – весело сказал Ярослав.

– Давай без имен, – сказал мужчина.

– Боишься, что я тебя пишу на диктофон?

– Это ты должен бояться, не я.

– А мне-то чего бояться?

– Не знаю, ты мне скажи. Она здесь?

– Сейчас. – Ярослав открыл сумку, но Мирон протянул руку и забрал сумку.

– Э, але! – возмутился Ярослав. – Сумка денег стоит.

Мирон протянул руку назад и положил сумку на заднее сиденье. Ярослав проводил ее взглядом.

– Нормально, да? Я с ней вообще-то в спортзал хожу.

– Новую купишь, – невозмутимо сказал Мирон, достал из внутреннего кармана мятый конверт и подал его Ярославу. Ярослав протянул руку, взял конверт, но Мирон не разжал руку. Держал конверт и смотрел Ярославу в глаза.

– И во что мы играем? – спросил Ярослав, тяжело вздохнув.

– Эта твоя штука сработает?

– Можешь не сомневаться.

– Если она не сработает, я приду и оторву тебе яйца.

– Дяденька, а вы умеете мотивировать персонал. Вы в «Макдоналдсе» не работали? Менеджером среднего звена?

– Хватит паясничать. Щенок.

– А вот обижать меня не надо.

– Я тебе серьезно говорю. Если она не сработает…

– Успокойтесь уже. Система простая, как три копейки. Чем проще, тем надежнее. Там просто нет деталей, которые могли бы отказать. Рванет как надо. В девятнадцать тридцать четыре. Можете сверять по ней свои часы.

Мирон разжал руку. Ярослав взял конверт и заглянул внутрь. Внутри были доллары. Ярослав сунул палец в конверт и провел им по купюрам. Купюры были не новые, мятые и местами надорванные.

– А что, новые деньги вам дядя Сэм зажал?

– Что ты сказал?

Мирон посмотрел на Ярослава в упор.

– Ладно, шутка не прокатила. Я пошел. Бай-бай.

Мирон отвернулся.

Ярослав убрал деньги в карман джинсов, открыл дверь и вышел из машины. Остановился, как будто что-то забыл, снова открыл дверь и заглянул в машину.

– Я тут подумал. А что, если я сейчас дойду до ближайшего телефона-автомата, позвоню и скажу, что в светло-зеленом «Мицубиси» в Дмитровском переулке сидит террорист, у которого в красной сумке лежит самодельное взрывное устройство. Как вы думаете, мне дадут премию?

Мирон прищурился:

– Что ты сказал?

– Шутка! – Ярослав выпрямился. – Счастливо оставаться, дядя.

– Сядь в машину, – рявкнул Мирон.

Ярослав попытался закрыть дверь, но Мирон наклонился, протянул руку, схватил его за плечо и рывком втащил в машину. При этом Ярослав весьма чувствительно ударился головой о приборную панель.

– Охренел? Пусти, я закричу.

– Я т-те закричу.

Мирон несколько раз изо всех сил ударил Ярослава кулаком по затылку. После третьего или четвертого удара послышался хруст, тело Ярослава обмякло.

Мирон вылез из машины. Постоял, прижав разбитые костяшки пальцев к холодному стеклу. Огляделся. Переулок был пуст.

Он вернулся в машину. Посмотрел на Ярослава, скрючившегося на пассажирском сиденье.

– Сам виноват, – сказал Мирон зло, – нечего было рот открывать. Шутник, твою мать.

Мирон кивнул, как бы убеждая себя, что все сделал правильно.

– Так надежнее.

Он протянул руку, достал из кармана Ярослава мятый конверт и положил его в бардачок.

Потом несколько раз изо всех сил ударил раскрытыми ладонями по рулю.

– Черт! Черт! Черт!

Это было не по плану. Он терпеть не мог, когда что-нибудь шло не по плану.

Снаружи здание выглядело как обычный старинный особняк, утопающий в зелени. В арбатских переулках таких особняков осталось много. До революции здесь жил какой-нибудь купчишка.