Медовый месяц - Говард Роуэн Страница 70

Я поднял свой бокал с коктейлем «Мэй-тэй»:

— За старшую медсестру Эмили Барроуз.

Сьюзен охотно чокнулась со мной бокалом с пиноколадой. Я откинулся на спинку пляжного кресла и глубоко вздохнул. По всему телу разлилось приятное чувство удовлетворения и облегчения. Кроме того, я испытывал некое странное ощущение, которое никак не мог определить. Вероятно, было бы правильно назвать это чувством вины.

Я посмотрел на Сьюзен, которая в эту минуту показалась мне очень милой, красивой и необыкновенно умиротворенной. Я причинил ей столько боли в последнее время, что сейчас был очень рад видеть ее счастливой и беззаботной. Не долго думая я взял ее руку и слегка сжал.

— Прости за все, что я сделал.

Она ответила мне взаимным пожатием.

— Я знаю, что ты сожалеешь об этом, — прошептала Сьюзен.

На чем все и закончилось. Но то был счастливый конец, если таковой вообще можно себе представить. Я сидел с бокалом «Мэй-тэй» в руке, а другой рукой держал женщину, которую всегда любил, но почему-то не признавался себе в этом. А Нора Синклер вскоре окажется за решеткой и пожизненно будет сидеть в тюрьме за все свои преступления.

Ну кто тогда мог знать, что вся эта история еще не закончилась?!

В пятницу на следующее утро меня срочно вызвали в офис Сьюзен, расположенный в Нью-Йорке. Она только что закончила телефонный разговор с Фрэнком Уолшем.

— О'Хара, я даже не знаю, как сказать тебе об этом.

— А в чем, собственно, дело? — усмехнулся я. — Я один сплю в своей постели и сам заправляю кровать.

— Дело не в этом, Джон. Дело в том… что они отказались предъявлять Норе какие-либо обвинения.

Эта новость поразила меня, как удар под дых. Тяжелый, болезненный и совершенно неожиданный удар. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и полностью осознать смысл сказанного.

— Что это значит? — ошарашенно спросил я. — Что значит отказались предъявлять обвинение?

Сьюзен угрюмо смотрела на меня из-за стола немигающим взглядом. Я видел, что она тоже ужасно расстроена, но держала себя в руках, хотя и не без труда.

А я не мог похвастаться таким хладнокровием и стал нервно ходить по ее кабинету, размахивая руками, осыпая проклятиями все на свете и даже угрожая ужасными карами всем тем, кто вынес это чудовищное решение. Причем решил начать с визита в газету «Нью-Йорк таймс».

— Сядь, Джон, — устало приказала мне Сьюзен.

Но я не мог сидеть.

— Не понимаю, как они могли это сделать? Она же кровожадная убийца! К тому же серийная!

— Я знаю, Джон, — согласилась со мной Сьюзен. — Это страшная змея, психопатка.

— Так почему же они решили отпустить ее?

— Все очень сложно, Джон.

— Сложно? Чушь собачья!

— Согласна с тобой, — сказала она нарочито спокойным тоном. — И если твои истерические вопли хоть как-то помогают тебе успокоиться, ради бога, не возражаю. Но делу этим не поможешь. Мы ничего не можем сделать, Джон, решение принято на самом верху.

Я всегда ненавидел такие минуты, когда она была права, а я ощущал собственное бессилие. Так случилось, например, в то время, когда Сьюзен предупреждала меня, что я слишком эгоистичен в своем стремлении во что бы то ни стало спасти наш брак. Я действовал тогда, как бык с налитыми кровью глазами.

Наконец-то я немного успокоился и сел на стул напротив нее.

— Ладно, объясни мне почему?

— Откровенно говоря, если ты хорошенько пораскинешь мозгами, то и сам догадаешься.

Она снова была права. Я с самого начала не мог избавиться от тревожного чувства, что упрятать Нору за решетку будет не так-то просто. Во время суда могли вскрыться подробности моего безобразного поведения, а начальство в нашем Бюро весьма болезненно относится к подобного рода нарушениям и всеми силами стремится скрыть их от общественности.

Однако это не главное. Слишком много пересудов вызвали бы в обществе все те сведения, которые могли обнаружиться во время судебного разбирательства, поскольку слишком многие большие люди были вовлечены в данное дело.

И я это знал лучше, чем кто бы то ни было, так как сам проводил тайную операцию под кодовым названием «Турист». Частью той операции стал злосчастный файл с именами известных людей и их оффшорными банковскими счетами.

Но и это еще не все. Фрэнк Уолш коснулся сути основной проблемы во время заседания дисциплинарной комиссии, бросив фразу о мониторинге денежных потоков, которые уходят из страны и приходят сюда. Но дело в том, что весь этот «мониторинг» велся, как правило, на незаконных основаниях, однако с негласного разрешения высших чиновников Министерства национальной безопасности, Федерального бюро расследований.

Рациональные доводы? Единственной серьезной опасностью нашей социальной системе являются террористические группы с солидной финансовой базой. Логика борьбы с этим злом очень проста. Остановить денежные потоки — значит остановить деятельность таких террористических групп. А еще лучше — найти их деньги.

А потом найти и самих террористов.

Как правило, финансовая подпитка террористической деятельности осуществляется через оффшорные зоны. Но через те же зоны проходят и иные финансовые потоки, причем большая часть подобных операций проводится незаконно, нелегально. Эта система охватывает самые широкие круги — от простых казино до разнообразных благотворительных обществ, от гигантских корпораций до уличных продавцов. И мы беспрестанно наблюдаем за ними — опять-таки незаконно, — причем особенно пристально в тех случаях, когда речь идет о крупных денежных трансфертах. А когда мы видим, что эти трансферты осуществляются тайно, то просто глаз с них не спускаем. И часто выходим на частные банковские счета, такие, например, как счет Коннора Брауна.

И теперь, если дело Норы Синклер дойдет до суда, то вся система нашего «мониторинга» неизбежно подвергнется огласке и непременно рухнет. Именно этого больше всего опасались там, наверху.

— Значит, на этом все? — уныло спросил я.

— А что еще я могу тебе сказать? — пожала Сьюзен плечами и презрительно хмыкнула. — Для нашего высшего руководства Нора сейчас представляет меньшее из двух зол. Я имею в виду, что смерть нескольких богатых людей — это ничто по сравнению со всемирной борьбой против терроризма и за демократию. Они намерены отпустить ее на свободу, О'Хара. Насколько я могу судить, она уже на свободе.

Нора объехала на своем красном «бенце» вокруг нижней части Манхэттена и вскоре убедилась, что за ней нет никакой погони. Не было ни представителей прессы, ни полиции — никого. После этого она свернула на скоростное шоссе Уэст-Сайда и помчалась на север, в сторону Уэстчестера, где намеревалась немного отдохнуть и привести себя в порядок.