Мрак над Джексонвиллем - Брижит Обер Страница 70

— Стоп! Стоять! — взревел Герман, расставив руки в стороны.

Чеви и Б. 2 замерли, глядя на него.

— В нем добрый центнер мяса… — сумел-таки выговорить Б. 2 с мечтательным выражением на лице.

— Ну да, кореш, классный ням-нямчик… — улыбаясь, согласился Чеви.

Он схватил Германа за правую руку и оторвал ее, а Чеви тем временем то же самое сделал с левой.

— Я буду жаловаться… — слабеющим голосом произнес Герман, потом добавил: — Мама… — и рухнул на колени.

Истекая слюной, словно пара голодных собак, Чеви и Е. 2 набросились на него.

Дак остановился под зловонным дождем и огляделся. Человек в черном исчез. Он открыл рот, чтобы крикнуть: «Френки», и несметное число жгучих капелек обрушилось ему на язык. Он сплюнул, но омерзительный вкус так и остался во рту. Тот, кто извергает всю эту мочу, должно быть, настоящий гигант. Он увидел, что через опустевшую уже площадь бежит здоровенный черный фэбээровец, а с ним — Стивен Бойлз. На земле, среди опрокинутых прилавков, лежат распластанные тела — плоские, как галеты; дождь, словно иголками, сечет их каплями мочи. Ветер с каждой секундой усиливался — один раз даже дунул так резко, что Дак покачнулся. Ураган? В это время года их не бывает. Облака в небе крутились, и даже ветер, казалось, дул со всех сторон сразу. И тут он ее увидел. В самом конце улицы.

Френки.

На ней было белое платьице с вырезом на спине — а-ля Мерилин Монро, — не обращая ни малейшего внимания на бурю, она стояла возле витрины аптеки и разговаривала с каким-то человеком.

С человеком в черном.

Сердце Дака просто взвыло в груди.

Он бросился к ним.

Человек равнодушно на него глянул и опять повернулся к Френки.

Тотчас ветер стал вдвое сильнее, и Дак словно наткнулся на какую-то непроницаемую стену. Перебирая ногами, он без толку протирал подошвы — с места было не сдвинуться. Ничего не понимая, он изо всех сил старался преодолеть невидимый барьер. Чувствовал, как шквал ветра тянет его назад за волосы, чуть ли не вырывая их с корнем, вдавливает щеки, как страшный вихрь бьет его в грудь, вынуждая отступать шаг за шагом. Колдовство. Этот человек пустил в ход колдовство.

Человек в черном тащил куда-то Френки, схватив за запястье. Она отбивалась, что-то беззвучно кричала, но он непреклонно тянул ее за собой. Отпусти ее! Шарф, скрывавший лицо мужчины, упал, и Дак увидел нижнюю часть его лица — точнее, ее отсутствие. Торчали кости, вместо носа зияла дыра, безобразные, лишенные десен зубы. Сквозь прорехи в штанах светились белые берцовые кости. Живой мертвец. Мерзкий. Гадкий. Дак изогнулся дугой, сражаясь с ветром, напряг все мускулы, силясь его отогнать, и, проклиная себя за слабость, почувствовал, как от гнева и бессилия у него на глазах выступили слезы.

Ветер проскользнул у него между ног, приподнял его, словно соломинку, подбросил в воздух и с силой швырнул на землю — ощущение у Дака было такое, будто он нарвался на борца сумо: с головокружительной скоростью он откатился назад. И чуть не задохнулся от резкого толчка — движение прекратилось. Ремень сумки зацепился за пожарный кран. Дак ухватил ремешок — лямка из плетеного нейлона оказалась достаточно прочной — и, сантиметр за сантиметром, принялся подтягиваться к крану. Ближе к земле ветер был слабее.

Френки уже лежала на тротуаре. Человек в черном гневно склонился над ней и схватил ее за волосы. В порыве ветра раздался его голос:

— Ты должна пойти с нами! Ты принадлежишь нам!

— Нет, не вам, а Леонарду, отпустите меня!

— Леонарду крышка, он — смертный! Ты должна подчиниться новому порядку!

— Пусти, сукин сын!

Дак наконец добрался до крана, ухватился за него поудобнее — онемевшие пальцы болели. Пролез под ремень — так, чтобы тот обхватывал его вместе с красным металлическим столбом пожарного крана.

Открыть сумку. Ветер дико ударил в лицо, и Дак стукнулся головой о сталь крана. Почувствовал, как треснула кожа на скуле, как потекла кровь, смешиваясь с дождем. Открыть сумку. Достать оттуда помповое ружье. Ощутить пальцами его холодную сталь. Сталь, выточенную человеческими руками. Такую нужную. Действенную. Безо всяких там настроений. Без души. Ветер с размаху хлестнул его по разбитой скуле — капельки крови брызнули вокруг; ветер ухватил его за волосы и со страшной силой дернул — Дак сильно стукнулся носом о кран, по звуку понял, что сломал нос, но боли не ощущал. Он ощущал лишь оружие — приклад в руках, прижатый к животу, над самой землей. Оружие, спрятанное от ветра за крепостной стеной пожарного крана и его собственного тела. Левой рукой он взялся за ручку крана. Резко повернул. Вода с яростью ударила в небо, разгоняя ветер.

Захваченный врасплох, человек в черном отпустил Френки и повернул голову. Дак нажал на гашетку. Еще и еще.

Первая пуля прошила грудь человека в черном — от удара его подбросило в воздух. Потом он рухнул на колени и, смеясь, поднялся. Вторая пуля напрочь снесла ему колено — он по-прежнему смеялся. Третья прошла сквозь горло, и оттуда брызнуло что-то желтое, гнойное, а человек, заходясь от смеха, пил эту брызжущую дождем мерзость. Френки была уже на ногах. Она бежала. Бежала к Даку.

Человек зарычал от гнева и, защищаясь от четвертой пули, вытянул вперед руку. Пуля разбилась о жесткую плоть ладони и взорвалась, превратив руку в горящий факел. И тогда он закричал. Протяжно закричал от изумления и боли. Дака пронзила догадка: этих чертовых марсиан вполне можно уничтожить. Они горят! — вполголоса бормотал он. Френки бежала к нему, она была уже совсем рядом, и ветер был бессилен перед ней: она бежала сквозь ветер. Бившая из крана вода развеяла запах мочи. Дак глубоко вздохнул и прицелился. Умри, гадина. Человек в черном поднес к лицу пылающую руку и глупейшим образом дул на нее.

Дак прикрыл левый глаз и выстрелил. Пуля прошла сквозь обуглившуюся руку и пробила грудную кость — вспыхнуло пламя. Человек в черном по-звериному вскрикнул и забегал кругами под проливным дождем, но моча отнюдь не гасила огня, а, похоже, лишь подкармливала его — нежно и ласково пламя бежало по телу; человек бросился на землю и с воем покатился, пытаясь выскользнуть из ненасытных объятий огня.

Френки опустилась рядом с Даком, Френки уже обнимала его, ее волосы щекотали ему щеку; он положил ружье и сжал ее в объятиях.

Дождь мало-помалу успокоился; ветер раздувал пламя, и человек в черном трещал, словно дрова в печи, бешено вертелся, хрипло завывал и стал похож на пылающий крест фейерверка.

Френки обняла ладонями лицо Дака:

— Ты весь в крови! Нужно…

— Потом. Пошли.

— Я не могу пойти с тобой, Дак. Я не могу уехать из этого города.

— Без тебя мне отсюда не выбраться. В одиночку ничего у меня не получится. Ты должна помочь мне.

— Их теперь уже слишком много. Они вышли из-под контроля старого Леонарда. И скоро уничтожат все. Я не могу пойти с тобой.