Озеро скорби - Эрин Харт Страница 70

Они последовали за ним на расстоянии по главной дороге и вслед за Кадоганом свернули на узкий проезд к каналу. Впереди на однорядной дороге его машины не было видно. Фары джипа высветили разрушенный коттедж с окнами, забитыми потрескавшимися досками; когда-то здесь кто-то жил, а теперь это было что-то вроде служебной постройки. По краю густо разрослись заросли крапивы и ежевики, выдавая запустение. Теперь здесь мало кто ходит, потому что канал стали мало использовать. Неожиданно дорога начала сужаться, и переросшая живая изгородь по сторонам дороги хлестала по машине. Но качающиеся впереди ветви сказали им, что Кадоган проехал перед ними по этому пути. Наконец после четверти мили извилистой дороги они резко остановились у канала. Живая изгородь за окном со стороны Норы была порублена и спутана, словно недавно ее подрезали большим тупым лезвием, и была видна незащищенная белизна сочной ободранной древесины. В обе стороны тянулась гравийная буксирная тропинка, но машины нигде не было видно. Другой дороги, на которую Кадоган мог бы свернуть, не было, но слева в пятидесяти ярдах был маленький горбатый мостик. Возможно, он переехал через него, но точно сказать было невозможно, а если они переедут через мост, это может их выдать. Нора уже теряла надежду, когда вдруг справа вспыхнула пара фар.

— Оставайся здесь, — сказала она, открыв дверь и вылезая из джипа. Когда она обошла автомобиль и добралась до места водителя, Кормак тоже уже вышел из машины.

— Куда бы ты ни собралась. Нора, я иду с тобой.

— Просто на тропинку, посмотреть, что Оуэн там делает.

Он кивнул и последовал за ней, пригибаясь к изгороди, чтобы укрыться. Изъеденная бороздами тропинка мало использовалась и была вся в рытвинах. Нора увидела вдоль берега канала мечевидные листья желтого касатика, услышала, как березы шелестят вдалеке на ночном ветру. Впереди по тропинке медленно тряслась машина Кадогана, иногда сворачивая, чтобы избежать наиболее глубоких рытвин. Возможно, они смогут снять следы от его шин, подумала Нора, если это будет необходимо. Вдруг машина впереди остановилась, и они с Кормаком также остановились, пригнувшись рядом с высокими камышами, что росли у самой воды. Кадоган только выбрался из «ниссана», когда зазвонил его мобильник, и он ответил с раздраженным вздохом:

— Что еще?

Мгновение он слушал, а потом сказал:

— Подожди минуту, Эйлин. У них ничего нет. Нет, они ничего не знают, они просто…

Он опять послушал, а затем убрал телефон от уха и яростно пнул колесо.

— Черт!

Он пнул шину еще несколько раз, с каждым ударом выплескивая поток ругательств, пока его злость не иссякла, а потом снова поднес телефон к своему уху.

— Ты понимаешь, что ты сделала, ты, дура… Ах, Эйлин, не плачь. Боже… Нет, я придумаю что-нибудь. Слушай, мне нужно идти… ладно.

Кадоган резко оторвал телефон от уха, отключил его и нанес последний неистовый удар по шине. Затем он обошел машину и открыл ключом багажник. Он наклонился в темноту и вытащил тяжелый тюк, который, как они сейчас ясно видели, по форме и массе точно напоминал тело. Оуэн поднял тюк на грудь, держа его в руках, но тот осел и сполз ему до колен; Кадоган отчаянно попытался удержать его. Нора почувствовала, как рука Кормака на ее плече сжалась, и ощутила, как его дыхание замерло, когда тяжелый тюк соскользнул в воду без единого всплеска. Кадоган несколько секунд стоял на берегу, пока он погружался, пока, наконец, не стал слышен только свист дыхания ветра в высоких тростниках. Затем он развернулся на каблуках, залез в машину и уехал, расшвыривая шинами гравий на своем пути.

Как только он скрылся из виду, Нора подошла к краю воды, заросшему травой и водорослями, которые были помяты и поломаны там, где Кадоган бросил свой тюк. Она, не колеблясь, прыгнула с берега в темную зеленую воду, даже не потрудившись снять обувь. Кормаку пришлось наблюдать с берега, как она глубоко вздохнула и нырнула.

Выплыла она в нескольких футах в стороне, тяжело дыша, по волосам и лицу у нее стекали вода и водоросли.

— Он прицепил грузило… тебе придется мне помочь. — Она попыталась поднять один конец тюка за веревки, которыми он был перевязан, но ей не удалось сдвинуть его. — Слишком глубоко, — сказала она. — Я не могу найти опору.

Она была слишком далеко от берега, он никак не мог до нее дотянуться.

— Подожди, — крикнул Кормак. — У меня есть трос в машине. Не упускай.

Он вскарабкался вверх по берегу и сломя голову побежал к джипу. Нора пыталась удержать тяжелый тюк, но он затягивал ее вниз, и ей приходилось то и дело кашлять и отплевываться. Кормак задом подвел джип на место и начал рыскать в припасах, которые держал в багажнике пока не нашел бухту троса. Он кинул один конец Норе и быстро привязал другой к заднему мосту машины.

— Привяжи этот конец к тюку и держись за трос, если сможешь, — крикнул он ей. — Дай мне знать, когда будешь готова. Держись как следует, попытайся подняться по берегу, если сможешь.

Она опять нырнула, привязала трос к цепи, которая охватывала тюк Кадогана, и выплыла, отплевываясь.

— Все готово. Давай.

Кормак забрался на место водителя и медленно двинул джип вперед, пока тюк не показался на берегу канала, а за ним и Нора. Когда она благополучно оказалась на берегу, то отпустила трос и бросилась к огромному тюку, разрывая с одного конца черный пластик. Ее переполнял колотящий страх от предчувствия того, что спрятал Кадоган.

Когда пластик, наконец, прорвался, наружу высыпалось не то, что она ожидала увидеть, а только масса сыпучего коричневого торфа. Нора потянула скрученные цепи и продолжала рвать пластик, пока не открыла тюк на всю длину: торф, только торф. Ошеломленная от смущения и облегчения, она начала рыться в нем руками, чтобы удостовериться, и нащупала что-то твердое. Чуть погодя она извлекла свернутую овечью шкуру. Внутри нее Нора нашла кучку шелковых шарфов, бархатный капюшон, несколько перьев и яркую пару никелированных наручников. Она отодвинулась и уставилась на лежавший перед ней странный набор предметов.

— Ну, слава Богу, — сказал Кормак. обходя джип. — Я думал, это было…

— Тело, — сказала она. — И я тоже.

Кормак присел рядом с ней и поднял один из шарфов, по-видимому, так же озадаченный, как и она. Шарф был все еще сухой, вода канала не успела пропитать торфяной тюк.

— Не вижу здесь ничего хоть каплю преступного, — сказал он. — Так почему Оуэн Кадоган поехал в такую даль, чтобы спрятать это барахло?

Нора почувствовала себя обескураженной и измотанной от страха и напряжения, а мокрая одежда начала ее холодить. Уже стемнело, и она посмотрела на черно-синий ландшафт, представляя здесь офицеров Гарды с прожекторами, которые копаются в сыром торфе и безвредном садомазохистском барахле Кадогана. Не было причины звонить Уарду, у них не было ничего полезного, что помогло бы им найти Рейчел Бриско или опознать убийцу Урсулы. Она была так уверена, что Кадоган был способен на убийство. Она видела это в его глазах, когда он держал Урсулу за горло.