Дневник жертвы - Клэр Кендал Страница 70

Я так переживала из-за теста на отцовство, что даже не думала беспокоиться о здоровье ребенка. Ну какая из меня получится мать??

– Я могу сказать вам пол, если хотите, – продолжает он после паузы.

– Я думаю, это девочка. Правильно?

– Да. – Он расплывается в широкой улыбке, и я понимаю, что ему действительно не все равно.

– Я думаю, у нее такие же каштановые волосы и ярко-голубые глаза, как у ее отца. Думаю, она красавица.

Он хохочет.

– Придется подождать, пока она родится! Тогда и проверим, угадали ли вы с цветом глаз и волос. Хотя в том, что она красавица, я не сомневаюсь. Хотите на нее взглянуть? Я знаю, вы беспокоились из-за амниоцентеза и угрозы выкидыша.

Мистер Хэйнс выдавливает мне на живот холодный гель. Как только датчик прикасается к коже, на экране появляется она.

У нее твои губы, Роберт. Она складывает их сердечком и посылает мне воздушный поцелуй. Я так же целую ее в ответ.

22 июля, среда

Ко мне пришла следователь по работе с жертвами насилия. Она не в полицейской форме: на ней синяя юбка и кремовая блузка, которая элегантно облегает ее точеную фигуру.

Рядом с ней я чувствую себя толстухой. Непривычное ощущение. Грудь стала больше; ее скрывает воздушная белая блузка вроде той, что была на Лотти в день ее первого появления в суде. Живот маленьким холмиком выступает над эластичным поясом очередной юбки, подогнанной мамой под мою фигуру.

Следователя зовут Элинор. Ей хочется, чтобы я называла ее именно так. Не констебль такой-то или детектив-суперинтендант сякой-то, а просто Элинор.

Я знаю, что ты мне скажешь. Что, несмотря на все ее понимающие кивки, которые вполне могут быть искренними, ее главная цель – собрать информацию, как можно больше информации, и составить большое пухлое досье, которое можно будет отправить в Королевскую прокурорскую службу. Ты скажешь, что я не должна глотать полицейские басни о том, что они считают меня чудом выжившей жертвой и специально выделили мне Элинор, чтобы все общение с полицией шло через одного человека и я чувствовала себя максимально комфортно. Ты скажешь, что они считают меня подозреваемой и именно поэтому посылают ее ко мне снова и снова.

Мы устроились в гостиной моих родителей. Сидим в креслах, стоящих в оконной нише. Окно выходит на залив. Я люблю смотреть отсюда на море. Между нами на столике – две чашки чая. Их принесла мама; сейчас она в саду вместе с отцом.

Заложив волосы за уши, она мягко смотрит на меня своими честными темными глазами.

– Обещаю, что не стану скрывать от вас информацию. Вы узнаете все, что я имею право сообщить вам.

– Что насчет прокурорской службы? – спрашиваю я, пытаясь заставить свой голос звучать спокойно. – Они вынесут какое-нибудь обвинение в связи с его смертью?

– Осталось собрать еще кое-какие данные, и тогда можно будет послать все это в прокурорскую службу, которая решит, выносить обвинение или нет. Кажется, полиция ждет отчеты от вашего гинеколога?

– Их уже отправили.

– Отлично, – кивает она. – Будет еще заключительный отчет коронера. Полиция очень скрупулезно подходит к делу – для вашего же блага, Кларисса. Случай очень серьезный. И запутанный. Насильственная смерть… общественность требует, чтобы такие дела расследовались с особой тщательностью.

– Я хочу, чтобы все поскорее закончилось.

– Я понимаю, что это на вас давит… понимаю, как вам тяжело, но я еще раз подчеркну, что прокурорской службе чрезвычайно редко приходится выносить заключение в связи со смертью вторгшегося в чужой дом нарушителя. Особенно если у него при себе было оружие. Особенно если он совершал насильственные действия. Вы защищали себя и другого человека, и это очень веский аргумент в вашу пользу. Кроме того, тот факт, что вы получили травму головы, уменьшает вашу ответственность, а это тоже очень важно.

– Хорошо, – медленно отвечаю я, хотя на самом деле мне не так уж и хорошо.

– Я уже говорила вам, что все пятеро обвиняемых по тому процессу были признаны невиновными по всем пунктам, – продолжает она после паузы.

Остальные десять присяжных удалились в совещательную комнату без нас. Пока я лежала в больнице под полицейской охраной, пока тебе делали операцию на ноге, тех обвиняемых оправдали. Всех пятерых.

– Этого можно было ожидать. Судя по тому, как их защитники один за другим расправлялись с мисс Локер, – отвечаю я, глядя в пол. – Она очень храбрая женщина, – мягко добавляю я, по-прежнему не решаясь поднять глаза. Но потом я все-таки заставляю себя это сделать. Я поднимаю глаза и вижу, как Элинор хмурится.

– В полиции считают, что вам следует это знать, – говорит она, расстегивая коричневую кожаную папку.

Она протягивает мне газетную вырезку.

«Завершилось расследование, начатое в связи со смертью двадцативосьмилетней жительницы Бата, занимавшейся распространением наркотиков. Заключение следствия – смерть от несчастного случая. Печально известная Карлотта Локер умерла от передозировки десятого мая. Коронер Джордж Томкинс заявил, что в ее организме было найдено значительное количество героина и крэк-кокаина; высокий уровень метадона в крови лишь усилил их токсическое воздействие. Семидесятивосьмилетний дедушка погибшей, мистер Джон Локер, сообщил следствию, что его внучка успешно прошла программу реабилитации для наркозависимых, однако незадолго до смерти снова сорвалась. В тот день он вернулся из церкви и обнаружил ее тело на полу в ванной».

Обхватываю себя руками и начинаю качаться взад-вперед, пытаясь успокоиться. Один из свидетелей-полицейских говорил, что Лотти тоже так делала. Я плачу навзрыд. Что-то, похожее на желчь, вылетает изо рта и течет по подбородку. Вытираюсь салфеткой. Элинор терпеливо ждет. Наконец я затихаю. Не знаю, сколько прошло времени. Громко сморкаюсь.

– Я вижу, что вы очень, очень расстроены, – говорит она. – Мне очень жаль. И моим коллегам тоже. Храбрая молодая женщина… и какую тяжелую борьбу она выдержала!

Смотрю ей прямо в глаза – черные как ночь. Смутить ее мне не удается.

– И я вижу, что вы очень сильно злитесь, Кларисса. Это можно понять.

– Статья – фальшивка. Ее написали на прошлой неделе, сразу после вынесения этого якобы вердикта. Но расследования смертельных случаев так быстро не заканчиваются! Они не могут длиться два месяца! Вы сами только что сказали, что мы до сих пор ждем отчет коронера о причинах смерти того человека. Он умер четыре месяца назад, а это уже два раза по два месяца! Лотти жива. Она где-то в другом месте, далеко отсюда. Она начала новую жизнь. Полиция хочет, чтобы те люди думали, будто она мертва, – ради ее же безопасности. Здесь все вранье. Их обманули.

Я изо всех сил цепляюсь за эту надежду. Возможно, Лора тоже придумала нечто подобное.

– Я так не думаю… впрочем, это оригинальная теория, и я бы очень хотела, чтобы вы оказались правы. Мы все очень этого хотели бы.