Убийство со взломом - Колин Харрисон Страница 72

– Вы говорите прямо как моя жена.

– Я с ней незнаком, но выскажу догадку, основываясь на собственном опыте. Помогая другим, она стимулирует и процесс собственного исцеления…

– Да, но…

– Послушайте меня, вы моложе и наивнее, чем себя считаете, – сердито бросил Маструд, – Я и сам через это прошел, и сам все испортил. И она попросила развод. Не потому, что вдруг перестала меня любить, а потому, что, как сильная женщина, сохранила стремление к идеалу и, значит, была способна двигаться к нему. Однако понял я все это лишь постфактум, много времени спустя. Но мне повезло. Я встретил другую женщину, в чем-то даже более привлекательную, хотя в чем-то и уступавшую моей жене. Она была женщиной хорошей, добродетельной, так же приверженной высоким идеалам. Я полюбил ее, я заставил себя забыть свой первый брак и жениться вторично. И несколько лет я был счастлив. Обе мои жены даже подружились. Сумели сделать это ради меня. Вторая жена полюбила моих детей. А однажды я полетел в Чикаго на совещание юристов, обсуждавших какую-то мелочь в законодательстве, мало кому интересную. После основного доклада я спустился в бар отеля, хотел собраться с мыслями, я позвонил жене, она казалась чем-то подавленной, но я не захотел в это вникать. Я болтал какие-то глупости, к помощи которых прибегают, когда хотят, чтобы тебя оставили в покое. Потом я повесил трубку, наверное даже слегка раздраженный этой ее подавленностью. А потом я познакомился там с женщиной, и мы разговорились. Она была очень сексуальна, и по прошествии времени я задним числом понял, что она решила, будто я богат. Женщины склонны к подобным ошибкам, удивительно умея попадать пальцем в небо, видимо, из-за недостатка собственного опыта в этом отношении и собственных средств. Она принялась меня обхаживать. Огромное количество мужчин изменяют, думая, что несчастливы в браке. Другие изменяют просто от скуки. Когда все так просто и легко, забываешь о морали. Мы отправились с ней в постель. Тут она оказалась изумительна. Я решил, что на этом все и кончится, что это будет, так сказать, единичное отклонение от курса. Помню, что, еще лежа с ней в постели, я придумывал, как бы от нее избавиться. Целуя ее, я разрабатывал план безболезненного удаления ее из моей жизни. Но не тут-то было. Она сунула мне в чемодан визитку. Сделала это как нечто само собой разумеющееся. Я не могу ее винить. Поступила как поступила. Ведь точно так же действовал и я. Когда я вернулся, то моя жена, распаковывая чемодан, спросила, что это за визитка. Я соврал что-то насчет возможного поступления в фирму новой сотрудницы.

– Она поверила?

– Вроде бы да, а на самом деле – не знаю. А неделю-другую спустя та женщина заявилась ко мне в офис. Она была в городе до конца дня. Мы вышли с ней, выпили, потом отправились в отель. Я воспользовался кредиткой. Наличными у нас распоряжалась жена. Заработавшись, я забыл о счете и о том, что необходимо его перехватить. А может быть, в глубине души я и хотел быть уличенным, чтобы снять с души груз. В общем, расспрашивать, зачем я останавливался в отеле в своем родном городе, жене не понадобилось.

– В моем случае проблема не в неверности.

– В буквальном смысле вы правы, но в расширительном – нет, – сказал Маструд. – Я не о подсчете реальных измен говорю, не о моральном крючкотворстве, а о процессе постепенного прозрения. Видите ли, нам следует уяснить себе то, что неконтролируемые страсти хаотичны и разрушительны, ясное осознание этого факта помогает цементированию общества; страсть должна обрести определенную форму. Такой формой и является брак. Можно быть неразборчивым в сексе, но нельзя быть неразборчивым в своих обязанностях и сознании своей ответственности, понимаете? А безответственная и неразборчивая сексуальность, как у тех девчонок, которые беременеют в четырнадцать лет просто потому, что не знают, куда себя деть, хоть и знают все насчет контрацептивов, и эта сексуальность не только рушит их собственную жизнь, она рушит и общество. Я понимаю, что вам это все известно, но я призываю вас спроецировать это на вашу собственную жизнь. Верность – это упорядоченная сексуальность, сознательный выбор ответственности. Я знаю, что существуют иные аспекты данной проблемы, что бывают браки действительно неудачные, что есть такая вещь, как однополые браки, но в целом рассуждения мои правильны. Когда вы решаете не трахаться с кем попало, то тем самым вы соблюдаете клятву верности, данную вами не только жене, но и обществу, более того, этим вы выражаете и верность тем, кому вы симпатизируете, тем, кого хотели бы видеть своим партнером. Должен вам сказать, что, начав изменять, увязаешь в трясине, потому что естественной – подвластной интуиции – измены не существует. Мужчины, а также женщины, состоящие в браке, находятся в единении с обществом при условии, что в жизни их нет места изменам. Это похоже на проповедь, но я не проповедую. Все, что я хочу, это напомнить вам, что все мы существуем в обществе, в той или иной степени единения с ним, безразлично, сознаем мы это или же не сознаем. Общество – это и есть в известном смысле брак, по крайней мере, так было испокон века. Вот то, что мы утратили, но что мы смутно помним и что желали бы вернуть.

Питер вспомнил выражение лица Дженис, когда она, голая, пятилась из спальни, и как он глядел на нее в этот момент – момент муки, когда сердце готово разорваться пополам, по крайней мере, так кажется тебе в это мгновение. Слишком много раз ее предавали: сначала предал отец, затем мать, не только не сумевшая защитить ее от отца, но и покинувшая ее в результате самоубийства. Как могло случиться, что вся его страсть, вся жизнь – годы и годы жизни – подвели его к этому моменту предательства? Он взглянул на часы. Стоит ли опоздания полученный урок? Да и получил ли он урок, способен ли усвоить его?

– Что я имею в виду, так это то, что верность – понятие более широкое, чем верность только в сексуальном смысле. Если вы вдумаетесь, то увидите…

– Какого черта вы мне здесь толкуете о верности? – громко завопил Питер. – Я был верен жене! Что у вас вместо головы, Маструд? Кочан капусты? Я только и хочу быть ей верен! Это она меня бросила!

– В каком-то смысле из-за вашего отсутствия верности ей. Не сексуальной. Вы что, притворяетесь тупым?

Питер разозлился, несмотря на некоторое смущение.

– Я хочу сказать, что если вы поймете, в чем вы перед ней провинились, чего не сумели ей дать, вы, может быть, отпустите ее с большей готовностью и поищете для себя другую возможность хранить кому-то верность!

Какое-то время они сидели молча. Если принять точку зрения Маструда, то как же мелки и бессмысленны все его потуги, жалкие усилия душевно убогого карлика! Страшно представить себе, что после стольких лет он так и не смог стать ей близок.

– Не претендую на то, что чему-то вас научил, – почти шепотом проговорил Маструд.

Надо выбираться.

– Ну и как вы теперь? – продолжал толстяк. – Готовы отпустить жену, пойдете на развод?

Питер поднялся. Не станет он оплачивать счет Маструда. Не за что тут платить.

По возвращении в офис его ожидали дурные вести. Группа крови Джонетты Генри была ВВ, в то время как пальто Каротерса, в котором он был задержан, было измазано его собственной кровью группы О. Исследования можно было и продолжать, ведь с научной точки зрения кровь – субстанция индивидуальная, и у каждого человека она чем-то отличается, но простые анализы показали, что ничего, прямо связывающего Каротерса с убийством Джонетты Генри, Питер все еще не имел.