Триллион долларов. В погоне за мечтой - Андреас Эшбах Страница 74

Джон даже не сделал попытки что-нибудь себе представить.

– При ключевых словах «первая зарплата», – сказал он подчеркнуто холодно, – я вспоминаю, что в библиотеке все еще стоят нераспакованные коробки с книгами, а стеллажей и в помине нет.

Марвин бросил на него презрительный взгляд, потянулся к бутылке с кленовым сиропом и полил им очередной блин.

– Честно говоря, я не предполагал, что мне придется вкалывать. Я думал, это договор между приятелями, одному из которых повезло, а другой тоже мог бы немного урвать от этого везенья.

– Я тоже поначалу так думал, но теперь вижу, что это была ошибка. Я не могу платить тебе за ничегонеделанье, потому что я тем самым оскорбляю людей, которые на меня действительно работают.

Во взгляде Марвина что-то затаилось.

– Эй, послушай, я дал тебе приют, когда Сара выставила тебя за дверь, я делился с тобой косяком и пивом. Быстро же ты про это забыл.

Он хорошо знает, на какие кнопки нажимать, подумал Джон и почувствовал, как в нем поднимается раздражение. Эту сцену он представлял себе проще. К раздражению примешивалась малодушие; если он не может управиться даже с таким пустяком, то как ему подступиться к мировым проблемам?

– Я этого не забыл, – ответил он. – Но держать тебя в штате я не могу.

Марвин набил рот блином, как будто боялся, что его отнимут, и молча смотрел на него, жуя. От этого с ума можно было сойти.

– Я мог бы оказать тебе стартовую поддержку, – предложил Джон, когда уже не в силах был выдержать этот молчаливый взгляд. – Разовый взнос, на котором ты мог бы выстроить свое будущее.

Марвин склонил голову. Джон сжал губы. Больше он не скажет ни слова.

– О'кей, – сказал наконец Марвин. – Миллион долларов.

Джон покачал головой, играя желваками.

– Исключено. Максимум сто тысяч.

– Ну и крохобор же ты! С твоим-то богатством?

– Сто тысяч, и ты съезжаешь сегодня же. – Джон набрал воздуха. – Какая-нибудь из твоих бесчисленных поклонниц тебя приютит.

Марвин закрыл глаза и начал пощипывать струны воображаемой гитары. Промычал неясную мелодию и сказал:

– Я так и так планировал начать карьеру в итальянском музыкальном бизнесе. Я уже познакомился с одним, у него есть студия, он знает кучу продюсеров, вообще крутой тип. Правда, по-английски говорит хреново, м-да. Но я мог бы основать свой банд. Насрать на Нью-Йорк, он мне осточертел. – Он снова открыл глаза. – Сто тысяч долларов и полет в Нью-Йорк, чтобы я забрал там мои песенки и пожитки. И ты от меня избавишься.

Джон смотрел на него. В мозгу у него было чисто выметено.

– И, эй, полет первым классом, если это тебя не надорвет.

– Договорились, – сказал Джон, пока Марвину не пришло в голову еще что-нибудь.

* * *

Час спустя Джон проследил из окна, как Марвин садился в такси со своим вещмешком, с чеком на сто пять тысяч долларов и миллионом лир наличными в кармане. Когда такси свернуло за угол, он вздохнул с облегчением.

Одно дело сделано. Не геройский подвиг, но все же дело, доведенное до конца.

И теперь, когда землю окропили первые капли крови, он мог идти вперед и чинить кровавые расправы. Он поднял телефон, который все это время держал в руках, и набрал номер Маккейна.

– Я принимаю ваше предложение, – просто сказал он.

– Хорошо, – спокойно ответил звучный голос. – Завтра я приеду.

После этого, дрожащими руками, он набрал номер Вакки. Секретарша соединила его с Грегорио.

– Я только что нанял Маккейна, – сказал Джон, даже не поздоровавшись, – чтоб хватило запаса мужества.

– Мне очень жаль это слышать, – ответил Грегорио голосом как полярный лед. – Это значит, что отныне мы чужие люди.

Позднее Джон вспоминал этот день как момент, когда его жизнь рывком переключилась на полный ход и он перестроился на полосу обгона, чтобы ускоряться и ускоряться, не видя, кого или что догоняет – или от чего бежит…

Маккейн позвонил еще раз, чтобы поставить его в известность, что он прилетит чартерным рейсом и что встречать его не надо, он приедет на такси. И утро превратилось в неподвижное ожидание. Солнце палило, не было ни ветерка, море лежало гладкое, как свинец. Даже в сухих кустах, где обычно свиристело, шелестело и чирикало, воцарилась бездыханная тишина. Из-за жары, должно быть, но Джону казалось, что цикады и певчие птицы замерли в ожидании вместе с ним. Он то и дело выходил на балкон перед гостевой комнатой, откуда хорошо просматривалась дорога, над которой дрожал зной. Больше ничего. Он всякий раз набирал воздух и снова уходил в прохладу, спрашивая себя, правильное ли принял решение.

Такси приехало, когда он зашел в кухню выпить стакан воды. Через кухонное окно он видел, как открылась дверца машины и наружу вывалилась массивная фигура Маккейна. В руках у него был только дипломат, и он опять умудрялся выглядеть неряшливо в костюме за четыре тысячи долларов.

Джон вышел ему навстречу.

– Мистер Фонтанелли, – воскликнул Маккейн, пыхтя так, будто ему пришлось всю дорогу толкать такси.

– Называйте меня Джон.

– Малькольм, – ответил Маккейн, пожимая ему руку.

Дом он не удостоил даже взглядом. Джон провел его в гостиную, где Маккейн немедленно расположился за журнальным столиком, будто зашел на минутку. Он раскрыл свой дипломат, извлек оттуда карту мира и развернул его на полированной поверхности.

– Какой город, – спросил он, – должен стать будущим центром мира?

– Что-что? – растерялся Джон.

– Речь идет о размещении штаб-квартиры фирмы. Мы откроем холдинговую компанию в качестве крыши для всех дальнейших мер, и у нее должна быть официальная штаб-квартира. Естественно, у нас будут филиалы по всему миру, но нам нужна централь. Вопрос: где?

Джон нерешительно склонился над картой мира:

– А какое место подошло бы лучше всего?

– Любое. Вы Джон Сальваторе Фонтанелли, богатейший человек всех времен. Где вы, там и верх.

– Хм-м. – Что-то мешало ему принять это решение здесь и сейчас, причина крылась в настроении. Но Маккейн явно ждал от него именно этого. Джон где-то читал, что вкус к принятию решений является одним из важнейших свойств руководящего персонала. – Как насчет Флоренции?

Маккейн кивнул, хоть и с колебанием.

– Флоренция. Хорошо, не хуже и не лучше любого другого места.

– В принципе мне все равно, – поспешно добавил Джон.

– Тогда я мог бы предложить вам Лондон. Не потому, что я там живу, и не потому, что в моем доме живет моя старая мать, – это все легко урегулировать, и я, естественно, подстроюсь к вашему решению. Но Лондон – важная финансовая площадка. С традициями. Если мы откроем штаб в лондонском Сити, это будет иметь значительную символическую ценность.