Засуха - Джейн Харпер Страница 74

— Мама?

Уитлэм не мог в это поверить, просто не мог. Ребенок был здесь. Какого хрена он здесь, а не далеко-далеко, в безопасности, на другой стороне города, на собственном Уитлэма заднем дворе? Вместо этого он был здесь. И он видел, и теперь Уитлэму придется сделать так, чтобы он не видел, и он знал только один способ этого добиться, и ну что, довольна теперь, ты, сучка любопытная, заорал он на труп Карен, распростертый на полу, а Билли уже повернулся и рванул прочь, вглубь дома, слишком испуганный, чтобы кричать, издавая только тоненькие, всхлипывающие звуки.

Уитлэму казалось, что его тело осталось где-то позади. Он бросился следом, ворвался в спальню, рванул дверцы шкафа, почти невидящими глазами вглядываясь внутрь, сдернул с кровати покрывало. Где он? Где? Он был в ярости, страшно зол от того, что собирался сейчас сделать. Звук раздался из-под корзины для белья, и Уитлэм не мог потом вспомнить, как он отшвырнул ее в сторону, но, наверное, он это сделал, потому что вот он, Билли. Билли, прижавшийся к стенке, закрывший руками лицо. Но как он спустил курок, Уитлэм помнил. Да. Потом это воспоминание будет четким.

Опять этот кошмарный звон в голове, и опять — о, Господи, пожалуйста, нет — что-то еще. На какую-то дикую секунду ему показалось, что звуки исходили от Билли, у которого отсутствовала половина головы и часть груди. Он подумал было, может, он издавал их сам, но, прижав пальцы к губам, он понял, что рот у него закрыт.

Он не спеша, чуть ли не с любопытством, пошел на звук. Пересек коридор. Девочка была во второй детской. Стоя в колыбельке, она громко орала. Уитлэм остановился в дверях и подумал, что сейчас его стошнит.

Прижал дуло к собственному подбородку, чувствуя исходящий от него жар, и держал так, пока чувство не прошло. Медленно повернул в руках ружье. Направил на желтый комбинезончик. Ружье плясало у него в руках. Он сделал вдох. В голове звучала оглушительная какофония, но в этом шуме требовательно прорезалась одна-единственная нота здравого смысла. Приглядись! Он заставил себя остановиться. Сморгнул. Приглядись к ее возрасту. И прислушайся. Она плачет. Плачет, а не говорит. Слов нет. Она не может говорить. Она не расскажет.

На секунду это его напугало; он все еще не был уверен.

— Ба-бах, — сказал он сам себе. Послышался страшный хохот, но, когда он обернулся, вокруг никого не было.

Уитлэм повернулся и побежал. Мимо тела Карен, к пикапу Люка, и, ревя мотором, прочь, по сельским дорогам, пока тряска не стала настолько сильной, что ему трудно стало держать руль. Ни одной машины, никого. Он съехал с дороги на первом же повороте. Убогая тропинка, ведущая к полузаросшей полянке.

Уитлэм выбрался из машины и вытащил из кузова велосипед. Стук зубов дробно отдавался внутри черепа. Трясущимися руками он отбросил в сторону брезент, и четыре полосы, оставленные шинами болтавшегося в кузове велосипеда, исчезли из вида.

Собравшись с духом, он склонился над телом. Оно не двигалось. Пристально вгляделся Люку в лицо; на щеке — порез от бритья. Ни малейшего движения воздуха. Люк не дышал.

Уитлэм натянул новую пару перчаток и накинул пластиковый дождевик, а потом подтащил тело к краю кузова. С некоторым трудом подтянул в сидячее положение. Установил ружье Люку между коленей, прижал его пальцы к стволу, дуло засунул в рот.

Уитлэм страшно боялся, что тело может завалиться как-то не так; у него промелькнула даже странная мысль, что надо было как-то попрактиковаться заранее. Потом он закрыл глаза и нажал на курок. Лицо у Люка исчезло; его тело завалилось назад. Удар, нанесенный им раньше по черепу, теперь уж точно никто не заметит. Дело сделано. Уитлэм запихал перчатки, дождевик и брезент в пластиковый пакет, чтобы сжечь на досуге. Сделал три глубоких вдоха и выкатил велосипед на дорогу.

Он не успел еще уехать, а мухи уже начали собираться.

Кабинет Уитлэма был пуст. Его кошелек исчез, ключи и телефон тоже. Пиджак висел на спинке стула.

— Может, он на минутку вышел, — сказала секретарша. Ей было не по себе. — Машина его до сих пор здесь.

— Не на минутку, — сказал Фальк. — Барнс, поезжай к нему домой. Если жена там, задержи ее.

Он на секунду задумался. Повернулся обратно к секретарше.

— Дочь Уитлэма здесь, в классе?

— Да, думаю, д…

— Покажите. Прямо сейчас.

Чтобы угнаться за Фальком и Рако, секретарше пришлось бежать по коридору трусцой.

— Вот, — сказала она, переводя дух у дверей класса, — она здесь.

— Которая? — спросил Фальк, через маленькое окошко пытаясь высмотреть ребенка, которого видел на семейной фотографии в доме Уитлэмов.

— Вон, — указала она. — Девочка со светлыми волосами во втором ряду.

Фальк повернулся к Рако.

— Уедет он из города без своего ребенка?

— Трудно сказать. Но мне кажется, нет. Только если у него не будет выхода.

— Согласен. Думаю, он поблизости. — Фальк помолчал. — Позвони в Клайд. Они должны быть уже практически здесь. Надо заблокировать дороги и собрать всех, у кого есть хоть какой поисково-спасательный опыт.

Рако проследил за взглядом Фалька. За окном простирался буш, густой и непроходимый. Казалось, растительность дрожит, плавясь на солнце. Выдавать свои тайны буш не собирался.

— Та еще будет охота, — сказал Рако, поднимая телефон к уху. — Места для пряток, на хрен, лучше не найти.

Поисковые команды плечом к плечу выстроились вдоль опушки; жилеты повышенной видимости слились в одну ярко-оранжевую линию. Налетел ветер, и эвкалипты-призраки зашелестели, зашептались над их головами. Ветер швырнул в воздух пыль и мелкие камешки, вынуждая людей щуриться и прикрывать глаза. У них за спиной, мерцая и дрожа в жарком мареве, приникла к душной земле Кайверра.

Фальк занял свое место в цепи. Был полдень, и он чувствовал, как под оранжевой тканью жилета уже разливается пот. Рядом с ним с мрачным лицом шагал Рако.

— Дамы и господа, включаем рации, — проговорил в мегафон командир местной команды спасателей. — И смотрите под ноги: здесь водятся тигровые змеи [9].

Вертолет над их головами волнами гнал к земле раскаленный воздух. Командир дал сигнал, и оранжевая линия качнулась вперед. Буш проглотил их, сомкнувшись у них за спиной. Высокие стволы эвкалиптов и густой подрост сразу разделили их, скрыв друг от друга, и уже через несколько шагов Фальку был виден только Рако, слева от него, и всего один оранжевый жилет справа.