Жесть - Александр Щеголев Страница 75

А дальше…

Человек сказал правду: Марина собиралась помочь ему против его воли. Намек умирающего Павла был совершенно прозрачен: он искал маньяка вовсе не для того, чтобы вернуть правоохранительным органам или в Кащенку (в жестяную банку и в прочие Круги тамошнего Ада). Павел собирался отдать беглеца некоему Нигилисту — и тем самым спасти его. Он ведь так и сказал: «Хотел спасти…»

А что такое Нигилист?

Кто из репортеров, съевших зубы на криминале, не слышал об этом человеке! Бывший главарь крупнейшей на Северо-западе ОПГ [23], вовремя соскочивший в легальный бизнес (нефте- и лесопереработка, капитальное строительство, медиа-бизнес и много чего еще), — короче, местный олигарх. Владелец могущественного холдинга «Авторитет». Второй человек после губернатора, говорили знатоки. Первый, — шептали на ушко они же. Например, он был хозяином издательского комплекса «Иван Друкарь», где «Комсомолка» арендовала помещения и в чьей типографии размещала заказы. Фамилия олигарха была Базаров, оттого и кличка такая [24]. И не стоило над этим смеяться, по-хорошему предупреждали те же знатоки…

Павел попросил Марину отомстить… Что он имел в виду? И каким способом? Никаких сомнений — он хотел, чтобы Марина закончила то, что он не успел. Он хотел, чтобы маньяк, несмотря ни на что, попал к Базарову-Нигилисту. Некая операция «Осиное гнездо»… Судя по всему, темные дела крутились вокруг этого психа, не зря же столько пятен в его деле, столько нестыковок.

Номер прямого телефона, по которому можно добраться до Базарова, Павел успел оставить. (Семь семерок, — это не жлобство, это уже идеализм.) И теперь следовало лишь как можно быстрее раздобыть мобильник… чем Марина и собиралась заняться. Прежде всего найти Лютика — подкупить его, лечь под него, неважно! Зойка говорила про какую-то «хату на Лабрадорской»… Лютик, во-первых, скрутил бы маньяка и надежно припрятал его. Во-вторых, этот механер, похоже, умел все, если уж электричество от ЛЭП к себе протянул. Возможно, он смог бы оживить мобильник Марины, а может, подсказал бы другой способ связаться с внешним миром. Наверняка в этом пост-ядерном оазисе у кого-нибудь есть работающая трубка…

Таков был истинный план.

Возвращаясь к дому, Марина прихватила досочку, запримеченную заранее. Взойдя на крыльцо, она не торопилась войти, а вместо этого подперла дверь. Одним концом досочка уперлась в дверную ручку, другим — удачно вошла в настил крыльца. Почти сразу с той стороны двери толкнулись и растерянный голос позвал:

— Эй, зачем? Что вы сделали?

Пока человек внутри соображал, что к чему, она обежала дом, захлопнула ставни в единственном незакрытом окне. Дужку замка просунула в ушки. Закрыть замок было нечем, он свободно болтался, но этого и не требовалось. Теперь открыть ставни изнутри было проблематично.

Человек вернулся в комнату, когда все уже закончилось.

— Консервная банка! — закричал он. — Опять! Почему?

Марина бежала к калитке. Вслед ей неслось:

— Что вы хотите? Вы объясните хотя бы — за что?! И почему — вы? Сестра! Зачем вам моя жизнь? Почему вы меня губите?

Добравшись до калитки, она остановилась. Странное чувство, будто она совершает серьезную ошибку, охватило ее…

— Тебе чего, Серов? Часика даже не дали покемарить… работнички.

— Виноват, товарищ полковник!

— Прекрати паясничать! Нашел время… гаер. Что там у тебя? Конова нашли?

— Нет, Конова пока не нашли. Открылся любопытный фактик. У Вечного была здесь дача. Еще от родителей осталась. Его жене было на брошенный участок наплевать, она получила отступные от «Росавтократа» и утешилась, а сам Вечный любил сюда наезжать. Это санитарка из реабилитационного отделения рассказала.

— Во! …п’твоюмать! Псих из психушки — когда хочет, уходит, когда хочет, приходит… Ну прямо тебе второй после главврача.

— А фактически так и было, Петр Андреевич. Мало того, он иногда брал с собой Лидию Рогозину, медсестру из наблюдательного отделения, свою любовницу.

— Адрес! Адрес знаешь?!

— Садоводство «Котовец», улица Банановая, дом четыре.

— Ну, так… Майор!!! Лебедев на связи. Нет, уже не сплю, какой, п’твоюмать, сон… Есть информация, что наша зверушка прячется в садоводстве «Котовец», улица Банановая, дом четыре. Высылай ОМОН. Можешь часть людей из оцепления взять. И, это… не церемоньтесь там, в опасной зоне. Там нет людей. Все, отбой… Черт! Неужели возьмут?

— Ну, дык елы-палы. Зачем еще обезьянам дубинки?

— Ты не зазнавайся. Чего стоят наши мозги без хороших дубинок…

— …которым все равно, по чьей голове дубасить. Я ведь к тому, что работать мозгами бывает опаснее, чем бомжей по конурам гонять… Как там поживает Владимир Алексеевич? Сильно… э-э… напряжен?

— Владимир Алексеевич на нас надеется. Но ты прав, если мы вернем ему маньяка — как-то спокойнее будет жить.

— А то провинившимися мозгами, бывает, красят стены.

— Не паникуй, капитан! Твои усилия, если все сложится, не останутся без внимания. Чего ты хочешь? Сразу «подполкана», новое кресло, просто денег?

— Я бы хотел самолично… Павла Смыка… но его, падлу, уже кончили. Без меня.

— Хо-хо! Экий ты идейный…

— Что с его бабой?

— Журнашлюшку тоже ищем. Большая вероятность, что не выживет… хотя, это уже неважно. Ну, лады. С КАМАЗОМ разбираетесь?

— С КАМАЗОМ, Петр Андреевич, разобрались. Водилу «раскололи». Всё, как мы с вами и предполагали. Никакого совпадения, никакого поноса, который его якобы пробрал. Самосвал он оставил специально и в кустиках прокурил часа два, пока наш клиент в кабину не залез.

— Купили? Запугали?

— Конов попросил, а мужик ну никак не мог отказаться. Водила, оказывается, с детства состоит на учете в психдиспансере, а Конов делал ему медкомиссию, причем, в любой момент мог дать задний ход. Мужика бы тогда, естественно, с работы поперли.

— А за пропажу грузовика — не боялся, что уволят?

— Конов ему сказал, что все будет тип-топ. Машину найдут максимум через час, все спишут на угонщика и на его понос. Вдобавок, Конов ему взятку дал… угадайте, что? Тысячу рублей и две таблетки первитина.

— Ну, люди! За две таблетки — Родину продаем… Долго водилу «кололи»?

— Жаловаться, товарищ полковник, никто не пойдет. Гарантия…

Капитан Серов усмехнулся и, приподняв шляпу, почесал проплешинку на темени…