Хроники лечебницы - Дэниел Киз Страница 8

– В Тегеране.

Он оторопел. Эта симпатичная молодая специалистка из Ирана? Ни малейшего акцента.

– Полагаю, вы знаете фарси.

– И арабский. Послушайте, давайте обойдемся без этой хренотени, Дуган. Мы оба охотимся за теми же террористами. По данным разведки, MEK рассматривает возможность союза с 17N для операции «Зубы дракона».

– Окей, но кусаться не обязательно.

Ее смех был словно пузырьки газировки. Она включила компьютер и ввела код «Палаточник». А затем повернула монитор к нему.

Он увидел лицо в арафатке.

– Кодовое имя Палаточник, – сказала она. – Он был армейским разведчиком в Иране, служил в Стражах революции аятоллы. Теперь его завербовал работник оперативного состава ЦРУ.

– Как вы вышли на него?

– Моя мать была секретаршей в американском посольстве во время иранской революции. Палаточник вывез нас из страны до того, как посольство захватили и взяли сотрудников в заложники.

– Почему вы стали доверять ему?

Она закрыла глаза, словно вспоминая, и сказала:

– Я проснулась среди ночи и услышала, как кто-то – я подумала, это солдат из Стражей исламской революции, – читал шепотом катрен из «Рубаи»:

Глянь! Кровли в сеть лучей владыка дня поймал

И, словно царь Хосров, налил вина в бокал.

Пей, ибо возвестил нам всем глашатай утра,

Что ночь уже прошла и новый день настал. —

Омар Хайям, персидский поэт, был суннитом, его фамилия означает «палаточник». Стражи революции аятоллы – шииты. Этот страж-суннит, назвавшийся Палаточником, привел нас в Турцию.

На экране возникло изображение дюн с чахлой растительностью, снимаемое дрожащей ручной камерой. Голос прошептал: «Это лагерь «Моджахедин-э халк», Ашраф, на северо-востоке Ирака».

Камера наехала на баррикаду, оплетенную колючей проволокой. За ней виднелись женщины в оливково-сером обмундировании, стоявшие в дозоре на фоне танковых башен. Вместо традиционных женских хиджабов они носили мужские арафатки, закрывавшие голову и плечи.

Дуган усмехнулся:

– Очевидно, эти «воительницы исламского народа» щеголяют равноправием с мусульманскими мужчинами.

Ноздри мисс Херрик дрогнули, но она удержалась от колкости в ответ на его сексистскую ремарку.

– Так кто эти женщины? – спросил он.

– В прошлом они входили в студенческую группировку радикальных мусульман, помогавшую свергнуть шаха Пехлеви, которого они считали марионеткой ЦРУ. После того, как шах бежал из Ирана в Соединенные Штаты, они захватили американское посольство в Тегеране и держали заложников 444 дня. Палаточник вывез нас из страны.

– Но это было сто лет назад, при администрации Картера. Зачем им связываться с нами теперь?

– После иранской революции они устраивали демонстрации, призывая к будущему, в которое верили, – либеральный марксистско-исламский Иран. Аятолла Хомейни предал их. Муллы, получившие власть, установили в Иране религиозную теократию на основе шариата. Студенты из «Моджахедин-э халк» взбунтовались против этого. В то время у них насчитывалось 500 000 последователей, но большинство из них оказались арестованы Стражами революции аятоллы, и после пыток их казнили. Оставшиеся 4000 находятся теперь в Ашрафе, и они – единственная иранская оппозиция против власти шариата.

– И все же во время ирако-иранской войны они объединились с Саддамом. Помогали его кузену, Химическому Али, применять ядовитый газ против курдов и болотных арабов. Мужчин, женщин и детей.

Она пожала плечами.

– Они опасны, но интересны.

На экране воительницы в арафатках сменились зарослями, скрывавшими вход в туннель. Голос произнес: «Это один из нескольких туннелей, проходящих под ирако-иранской границей, через которые МЕК из Ашрафа проводит свои короткие атаки. Здесь же Саддам спрятал большую часть своего биологического оружия».

Изображение внезапно пропало, но голос Палаточника продолжал: «МЕК теперь владеет всем биологическим оружием Саддама. Изначально они планировали передать что-то из этого ячейкам «Хезболлы» в Америке. Но после их конфликта с муллами они ищут других союзников. Если их союз с 17N окажется успешным и они проведут операцию «Зубы дракона», тогда взрыв башен-близнецов покажется легкой зубной болью».

Мисс Херрик выключила монитор.

– Извините, это, наверное, задело вас. Я знаю, что случилось с вашей семьей.

– Я стараюсь жить дальше. А что, инспекторы ООН не могут найти это биологическое оружие?

– Нашли бы, если бы МЕК разрешила им обыскать их убежище, – сказала она. – Но, согласно раннему отчету от Палаточника, МЕК не позволила им войти в Ашраф.

– Когда я буду в Греции, как мне выйти на Палаточника?

– Через его вербовщика из ЦРУ, кодовое имя Харон.

– То что надо. Загробный лодочник, переправляющий души мертвых через Стикс в ад.

– Кстати, куда теперь держите путь?

– Я полечу назад в Цинциннати и загляну в офис Тедеску. Хочу узнать побольше о его прошлом, когда он работал на факультете античной культуры, где училась Рэйвен Слэйд.

– А после этого?

– В Грецию. Так кто там будет моим связным?

Она замялась.

– Согласно политике ФБР, вас нет в Греции, не считая вашего положения атташе по правовым вопросам при посольстве.

– Если я расшифрую послание Тедеску, я должен буду проглотить его вместе с капсулой цианида?

– В этом случае – и только в этом – свяжитесь со мной.

– Ваше кодовое имя?

– Кимвала.

– Необычное. Почему вы его выбрали?

– Лиз в обратном написании – зил – это кимвалы по-турецки. А ваше?

– Я всегда работал в Америке, мне не требовалось кодовое имя. Но теперь, как агенту разведки, мне оно, очевидно, понадобится, – он задумался и улыбнулся. – В ходе операции «Зубы дракона» зовите меня Дантист.

– Как бы там ни было с ФБР, считайте меня своей пуповиной.

Он взглянул в ее голубые глаза.

– Надеюсь, Кимвала, вы ее не обрежете.

– Конечно, нет, Дантист. По крайней мере, до тех пор, пока вы живы.

Афины

Когда дверь шкафа открылась, Рэйвен увидела на столе тарелку с рыбой и картошкой. В животе у нее заурчало.

Тот, кого все звали Алексий, по-прежнему в лыжной маске, отодвинул стул для нее.

– Садись. Ешь.

– С чего это ты такой добрый? Ужин перед казнью?