Месть Крестного отца - Марк Вайнгартнер Страница 8

Место Трамонти в Комитете было постоянным и в некотором роде почетным. Он редко присутствовал в Комитете лично, поскольку не привык решать что-либо голосованием. Люди вроде Майкла Корлеоне готовы все на свете превратить в совет директоров. Но Карло Трамонти совсем другой.

Что ж, да будет так. Корлеоне исполнили свое желание, и теперь, что совершенно логично, Господь наказывает их. И все же Майкл Корлеоне, при всех его недостатках, показал себя человеком чести, иото di panza. А у человека чести не остается выхода — он должен действовать.

* * *

Братья Трамонти вылетели в Медельин на самолете, официально принадлежащем субподрядчику Колумбийской почтовой службы. На самом деле самолет был частью воздушного флота, доставлявшего марихуану, кокаин и героин на приватные посадочные полосы в болотах Флориды и Луизианы. Несколько безумных минут, и они взмыли в безупречно-голубое небо высоко над горами и джунглями Колумбии и едва не задохнулись — не от нехватки кислорода, нет — от безумной, нелепой красоты.

Самолет неожиданно начал снижение, и братья Трамонти забеспокоились, все ли в порядке с двигателями. Пилот покачал головой и показал на сопровождающий их обтекаемый, несомненно американский истребитель.

Спустя какие-то мгновения братьев Трамонти выгрузили на заброшенной американской базе на заросшей лесом горе бог знает где, предварительно освободив от всех наличных, кроме тех, что были спрятаны в башмаках.

Открыв рты, они смотрели, как самолеты разбегаются по полосе и улетают прочь.

Братья рассовали оставшиеся деньги по карманам. Им предстояло идти пешком через джунгли. Вскоре дорогие костюмы Трамонти превратились в лохмотья, каменистая тропа не пощадила и остроносые туфли. На каждом шагу братья сыпали проклятьями и придумывали планы мести один изощреннее другого, обходя стороной незнакомых животных и каждую секунду ожидая смертоносного укуса какой-нибудь ядовитой твари.

Том Хейген сидел в молельне отеля «Фонтенбло» и ждал, пока пожилая женщина закончит молиться. Она преклонила колени перед ограждением алтаря, украшенным тропическими пляжными венками, попугаями и ананасами. Посещение подобных церквей оскорбляло чувства consigliere. Из динамика на кафедре неслись органные записи заунывных протестантских гимнов. Даже за миллион «зеленых» и минет в придачу Хейген не согласился бы жить во Флориде.

Молельня была неоправданно большая. Изначально «Фонтенбло» задумывали как казино, но не хватило политической поддержки. А курортному отелю не нужна молельня, какие обычно устраивают при казино.

В другом конце бокового придела мужчина в черном костюме листал Библию в переплете из кожзаменителя. Хейген поймал взгляд здорового глаза мужчины в черном — второй был стеклянный — и возвел руки к небу. Оперативник ЦРУ по имени Джо Лукаделло пожал плечами и отвернулся.

Снаружи дождь не мог заглушить криков толпы, оттесняемой от входа в отель сотрудниками секретной службы. Президент Ши собирался — на виду бесконечного ряда телекамер — сыграть в гольф с вице-президентом, бывшим сенатором от штата Флорида Амброзом Пейтоном, в прошлом главным своим конкурентом на выборах (а также давним приятелем Сэма Драго и Карло Трамонти). Жена Тома отправилась на встречу с людьми искусства — ее коллекция современной живописи считалась одной из лучших в стране, — но основной ее целью было организовать вечером мероприятие по сбору средств в бальной зале «Фонтенбло». Съезд партии планировалось провести здесь, в Майами-Бич, уже в следующем году. Хейген едва мог поверить в это — казалось, только вчера он помогал улаживать некоторые дела, чтобы Ши победил на выборах.

Обычно являя собой образец вкуса и здравого смысла, Тереза была очарована франтоватым молодым президентом и его волоокой сучкой женой. Они обычные люди, не уставал убеждать ее Том, с такими же недостатками, как и у всех. Но Тереза родом из Нью-Джерси. Она знала, каким замечательным губернатором был Ши. Впрочем, Тереза верила в то, во что хотела верить. Как и все остальные. Даже Майкл, и тот подпал под влияние Ши. Он видел в Джимми потенциал стать великим президентом. Хотя имелись и проблемы — Куба и его собственный брат. С Кубой ничего нельзя было поделать — как, собственно, и с Дэнни. С братьями всегда так.

Хейген бросил взгляд на часы. Венок на ограждении медленно покачивался взад и вперед. Хейген тоже решил помолиться — чтобы немного успокоиться. Он закрыл глаза. В общем-то ему не о чем сожалеть. Просто в его жизни были вещи, которые следовало сделать, и он делал их — вот и весь сказ.

О чем тут молиться? Черт его побери, если он станет использовать Всевышнего как какого-то вшивого Санту из супермаркета, просить Его о вещах, которые взрослый мужчина способен получить и без помощи сверхъестественных сил.

Хейген открыл глаза. К черту молитвы!

Наконец женщина у алтаря встала. На лбу у нее была белая повязка, по щекам растеклась тушь. Одна из миллионов историй обнаженного города, мелькнула у Хейгена мысль.

Едва она ушла, Лукаделло кивнул человеку, который ждал снаружи и говорил любопытным, что в часовню нет доступа, пока президент не поднимется в свой номер. По-прежнему не выпуская из рук Библию, Лукаделло подошел к алтарю и сделал музыку погромче, затем уселся в кресло неподалеку от Хейгена.

— Слишком много не бывает, — сказал он.

Он вырос в Филадельфии и мог по желанию «включать» и «выключать» джерсийский акцент.

Хейген повернулся к нему.

— Что?

— Архитектор, который спроектировал отель. Это его любимая присказка.

— Неплохо сказано.

— Я когда-то хотел стать архитектором, я тебе говорил?

— Нет.

— Я был идеалистом и мечтал построить что-нибудь особенное. Что-нибудь изогнутое среди опостылевших квадратов. Сделать ЗИГ там, где другие предпочтут ЗАГ! Слышал эту пластинку, «Фонтейн Блю»?

Хейген нахмурился и бросил на Лукаделло взгляд, говорящий: «Да за кого ты меня принимаешь?» Он вообще-то не слишком жаловал музыку, а в особенности Джонни Фонтейна, хотя ни за что не признался бы в этом.

— Ее записали прямо здесь, в бальной зале, — продолжал Лукаделло.

— Отсюда и название. Собираешься прохлаждаться все утро или делом займемся?

— Какая запись! Она как раз о ЗИГах и ЗАГах, верно? — Лукаделло покачал головой, словно ему было неловко находиться в столь святом месте. — Ты ведь хорошо знал Фонтейна?

— Друг семьи — это все, — кивнул Хейген.

— Семьи! — расхохотался Лукаделло. — Чтоб меня!.. Кстати, а серьезно, как там твой брат?

Как потерянный. Майкл держался молодцом, однако сердце его не было занято работой. А вот что его угнетало, Том Хейген не знал.

— У него все отлично.

— Рад слышать. — В голосе Лукаделло звучали одновременно и удовлетворение, и скепсис. Они с Майклом были знакомы еще с тех времен, когда Майкл служил в Гражданском корпусе охраны природы, бунтовал против отца и пытался найти свое место в мире. Джо и Майкл вместе записались в Королевские ВВС. Хейген при помощи некоторых манипуляций убрал Майкла из авиации. Впрочем, на следующий день После Перл-Харбора Майкл пошел служить во флот. Дальнейшее стало историей. Майкл вернулся домой героем. Джо тоже, хотя и без таких фанфар. Именно на войне он потерял глаз. Очень благородно. Майкл любил Джо и доверял ему — этого для Тома было достаточно. И все-таки, думал он, некоторые парни никогда не перестают действовать на нервы.