Посланник - Дэниел Сильва Страница 8

– Силы радикального ислама объявили войну нам – Америке, Западу, христианству, Израилю. По Божьему и человеческим законам мы имеем право – даже моральную обязанность – противостоять этому.

– Противостоять террористам, пользуясь справедливостью и удобным случаем, а не с помощью насилия и кровопролития. Когда государственные деятели прибегают к насилию, человечество от этого страдает.

– Вы как будто считаете, что проблема терроризма и радикального ислама была бы ликвидирована, если бы они были больше похожи на нас… если бы бедность, неграмотность и тирания не преобладали в мусульманском мире, молодые люди не жаждали бы жертвовать жизнью ради того, чтобы калечить и убивать других. Но они видят, как мы живем, и не хотят этого. Они видят нашу демократию и отбрасывают ее. Они рассматривают демократию как религию, противоречащую основным догматам ислама, и поэтому они противостоят ей со священной яростью. Как мы можем принести правосудие и процветание этим людям, исповедующим ислам, когда они верят только в смерть?

– Мы, конечно, не сможем навязать им это под дулом ружья белого человека.

– Согласен, ваше святейшество. Только когда ислам будет реформирован, в арабском мире наступит социальная справедливость и подлинное процветание. А до тех пор мы не можем сидеть сложа руки, в то время как джихадисты планируют наше уничтожение. Это, ваше святейшество, тоже аморально.

Папа встал из-за стола и распахнул большое окно, выходящее на площадь Святого Петра. Спустилась ночь. Рим шевелился под его ногами.

– Я был прав насчет войны, Габриэль, и я прав относительно будущего, ожидающего всех нас – мусульман, христиан и евреев, – если мы не изберем другого пути. Но кто меня послушает? Я всего лишь старик в сутане, живущий в золоченой клетке. Даже мои прихожане не слушают больше меня. В Европе мы живем так, будто Бога не существует. Нашей единственной религией теперь стал антиамериканизм. – И повернувшись, посмотрел на Габриэля. – И антисемитизм.

Габриэль молчал.

Папа произнес:

– Как сказал мне Луиджи, вы обнаружили существование заговора против моей жизни. Еще одного заговора, – добавил он с печальной улыбкой.

– Боюсь, что это так.

– Ну не ирония ли судьбы? Я старался предотвратить войну в Ираке. Я старался создать мост между христианами и мусульманами, и однако же именно меня они хотят убить. – Папа посмотрел в окно. – Возможно, я ошибался. Возможно, они вовсе не хотят никакого моста.

В большинстве случаев папа Павел VII и Донати обедали вечером вдвоем в личных апартаментах папы с одним-двумя приглашенными для компании. Донати склонен был поддерживать намеренно легкую и свободную беседу, и разговор обычно ограничивался пересудами происшествий в курии, что папа втайне любил обсуждать. Однако в этот вечер атмосфера в папской столовой решительно отличалась от обычной. Наспех подобранный список приглашенных состоял не из старых друзей, а из людей, отвечающих за охрану жизни понтифика: полковник Карл Брюннер, начальник швейцарской гвардии понтифика, генерал карабинеров Карло Маркезе и Мартино Беллано, заместитель начальника итальянской службы безопасности.

Габриэль послал по кругу фотографии и на своем итальянском с венецианским акцентом сообщил нужные сведения. Его сообщение было менее подробным, чем утреннее Донати в Иерусалиме, и имя Али Массуди не было произнесено. Тем не менее его тон оставлял очень мало сомнений в том, что израильская разведка считала угрозу реальной и что требовалось принять меры, чтобы обезопасить понтифика и территорию Святого престола. Когда он закончил свое выступление, лица отвечающих за безопасность были мрачны, но видимой паники не было. Они уже неоднократно проходили через это и вместе создали автоматически вводимые в действие процедуры, увеличивавшие, когда это было необходимо, безопасность Ватикана и святого отца. И сейчас трое мужчин перечислили эти процедуры, а Габриэль слушал их. Во время паузы он старательно откашлялся.

– Вы хотите что-то предложить? – спросил Донати.

– Быть может, было бы разумно перенести завтрашнюю церемонию в помещение – в папский зал аудиенций.

– Святой отец объявляет завтра о причислении к лику блаженных португальской монахини, – сказал Донати. – Мы ожидаем несколько тысяч португальских пилигримов – помимо остальных. Если мы перенесем церемонию в зал, многие не смогут присутствовать.

– Лучше отказать в присутствии нескольким пилигримам, чем без надобности подвергать опасности святого отца.

Папа посмотрел на Габриэля:

– У вас есть достоверные доказательства, что террористы собираются нанести удар именно завтра?

– Нет, ваше святейшество. Оперативная разведка такого рода крайне затруднена.

– Ну а если мы перенесем аудиенцию в зал и откажем добрым людям в присутствии на ней, тогда террористы победят, верно ведь?

– Иногда лучше дать противнику возможность одержать небольшую победу, чем пострадать самому от гибельного поражения.

– Ваш народ славится тем, что живет нормально, несмотря на террористические угрозы.

– Мы по-прежнему принимаем разумные меры предосторожности, – сказал Габриэль. – Например, ни в одно публичное место в нашей стране нельзя войти, пока тебя не обыщут.

– Так обыщите пилигримов и примите другие разумные меры предосторожности, – сказал папа, – но завтра днем я буду на площади Святого Петра, где и должен быть. И это уж ваша забота обеспечить, чтобы ничего не случилось.

Только что пробило десять часов, когда Донати проводил Габриэля вниз по лестнице, которая вела из Папского дворца на виа Бельведере. Спускался легкий туман. Габриэль застегнул пиджак и перекинул через плечо мешок с ночными принадлежностями. Донати же был без пальто и, казалось, не замечал непогоды. Взгляд его не отрывался от мощенного камнем тротуара, когда они шли мимо ватиканской центральной почты к воротам Святой Анны.

– Вы уверены, что я не могу вас подвезти?

– До сегодняшнего утра я считал, что мне никогда не разрешат снова сюда приехать. Так что я уж использую возможность пройтись пешком.

– Если итальянская полиция арестует вас прежде, чем вы дойдете до своей квартиры, скажите им, чтобы они позвонили мне. Его святейшество поручится за то, что вы хороший человек. – Они сделали несколько шагов молча. – Почему вы не вернетесь сюда совсем?

– В Италию? Боюсь, у Шамрона другие планы относительно меня.

– Нам не хватает вас, – сказал Донати. – И Тьеполо тоже не хватает.

Франческо Тьеполо был владельцем самой успешной реставрационной фирмы в Венеции. Габриэль реставрировал для него две самые знаменитые алтарные иконы Беллини. «Почти две», – подумал он. Тьеполо пришлось заканчивать алтарную икону Сан-Джованни Кризостомо Беллини, после того как Габриэль бежал из Венеции.

– Что-то подсказывает мне, что Тьеполо проживет и без меня.

– А Кьяра?