Выжженная трава - Сергей Федоранич Страница 9

Прокурор Стрельникова А.В.: Больше подсудимого, Л. и Р. вы не видели?

Свидетель Ш.: Нет, не видела.

Следующие три вопроса, задаваемых свидетелю, были исключены из протокола по ходатайству адвоката Шушарева П.Н., защищающего интересы подсудимого.

Ночью со мной случилась паническая атака. Это у меня наследственное. Такими приступами страдает мама всю жизнь. В теории я знаю, что нужно делать, но в своей взрослой жизни я с ними не сталкивался, и уж тем более не сталкивался один на один. Всегда рядом были мама или Катя.

В прикроватной тумбочке лежит лекарство, что-то производное от валиума, которое мама регулярно получала по рецепту врача и щедро отстегнула мне пару пластинок несколько лет назад на всякий случай. Приступов у меня не было очень давно, и это была скорее мера подстраховки.

Во время приступа нужно выпить одну таблеточку, лечь и постараться расслабиться, но это довольно сложно сделать, когда горло перехватывает спазм, лоб покрывается липкой пленкой теплого пота, сердце вылетает из груди и мне кажется, что я делаю свои последние вздохи на этом свете. Раньше никогда не хватало ночью, и я всегда предчувствовал беду. А сегодня проснулся за несколько мгновений до того, как накрыло, и, естественно, не успел ничего сделать, пришлось получить по полной. Меня трясло, потолок и пол менялись местами с огромной скоростью, головокружение было неимоверным — круче, чем десяток мертвых петель на экстремальных горках. Подушка пропиталась потом. Встать с кровати и куда-то пойти не мог — конечности окаменели, словно их закатали в бетон. Я натурально умирал; неудивительно, что это так страшно.

Спустя какое-то время (казалось, что прошли часы) меня перестало трясти, как подыхающего мотылька, и я смог встать и доковылять до туалета, где меня с мучительной болью вывернуло. Держась за стену, я заполз в душевую кабину и включил прохладную воду. Тугие струи врезались в кожу и прорывались до костей. Чувствуя, как мне легчает, я задышал полной грудью, поднялся в кабине и сделал воду теплее, чтобы не мерзнуть.

Стало легче, но я все еще боялся ложиться в кровать, поэтому выпил таблетку, заварил себе чаю с мелиссой и сел на кухне, включив свет во всей квартире. Мама говорила, что, если не обратиться за помощью, атаки могут стать постоянными, и каждую ночь я буду просыпаться как сегодня и прочно сяду на таблетки. Надо записаться к психотерапевту, однозначно надо. Становиться валиумным наркоманом я не собираюсь.

Когда такое случалось в детстве и подростковом периоде, маме или Кате удавалось купировать приступ. Меня просто гладили по голове и успокаивали, я крепко засыпал и не боялся, что приступ настигнет меня во сне. Но сейчас рядом нет никого, и успокоиться самому не получилось.

Маме я, естественно, ничего не расскажу. Помочь она не сможет, только будет переживать и названивать мне каждые полчаса, боясь, что я свалился в приступе где-нибудь в метро. Воображение у нее развито не хуже моего, поэтому в ее понимании упаду я обязательно на рельсы в момент прибытия поезда. Она до сих не знает, что я езжу на машине, потому что тогда точно сляжет от стресса. В нашей семье никогда не было нормальных водителей, да и вообще управление транспортным средством у нас воспринимается как какое-то достижение, которое доступно не каждому. Отец, едва получив права, смял об задницу крутого джипа передний бампер нашей новехонькой BMW в свиной пятачок. Чтобы починить зад джипу, пришлось и продать BMW, и еще кредит взять. В общем, теперь отец ездит только с водителем, как и мама.

С тех самых пор, как родители перебрались в Орел, где у отца образовался бизнес вместе с его одноклассником, я редко с ними вижусь. Съездить на выходные к родителям можно, но на дорогу нужно потратить много часов, поэтому сейчас мы общаемся по видеосвязи, и мне, в принципе, хватает. Хотя по маме я скучаю, а вот по отцу — не очень. Все мое детство он пытался найти дело, которым будет заниматься самоотверженно, а не работать «на дядю», и эти муки отца провоняли все мое детство, заставляя думать, что отец неудачник, раз не может делать то, что на самом деле хочет, — работать на себя. Ежедневные отчеты об унижении, которое он вынужден терпеть, чтобы заработать на еду, и сокрушения об огромных деньгах, которые его трудом заработались и все до единой копейки достались «дяде», угнетали. В моих глазах отец был слабым человеком, которого все использовали как хотели. Не понимаю, отчего его так бесила перспектива работать на кого-то, зарабатывая при этом столько, сколько нужно для комфортной жизни? Ну, сейчас у него есть то, что он хотел — бизнес по перепродаже подержанных иномарок, весьма успешный: настолько, что из трехкомнатной квартиры в Москве они переехали в огромный загородный дом под Орлом. Честно признаться, я не знаю, сколько отец вложил в этот дом, но выглядит он очень дорогим. Одно плохо: оттуда добраться до поликлиники или какой-нибудь внятной инфраструктуры можно только на машине, что не очень удобно, особенно маме. И это заставляет за нее переживать, ведь приступ панической атаки может случиться в любую секунду, и не всегда понятно, что его вызывает.

Например, приступ могли спровоцировать этот жуткий месяц, в течение которого я осознал, что Кати в моей жизни больше нет, и понимание, что на работе пришел полный и однозначный капец. Как я и предполагал, начальник решил свалить и ждал подходящего предложения от другой компании. Но я думал, что у меня в запасе есть несколько лет, ну минимум — месяцев, а лучше год. Мне нужно было личное время, когда я смогу написать свой код, который заставит машины оборачивать время вспять, но начальник известил всех, и в том числе меня, что покинет компанию через две недели. Это было три недели назад, и уже неделю начальник — не я. Руководство приняло решение назначить руководителем нашего отдела начальника из другой продуктовой линейки, объединив отделы под ее началом. Сначала я расстроился, что выбрали не меня, а потом пришел в отчаяние: у этой дамы такие шары, которые мне и не снились даже.

Первым делом она ввела систему мониторинга компьютеров, которая раз в сутки (в не известное никому время) копирует всю информацию, хранящуюся на компьютере, а также на подключенных к нему внешних дисках и облачных хранилищах; фотографирует рабочий стол на мониторе каждые пятнадцать минут и проводит сканирование, определяя, чем занят сотрудник. Она также ввела систему «Идея на миллион», включив в бонусный план каждого сотрудника минимум пять идей в месяц, которые мы должны были проработать и презентовать на общем совещании. А еще завела систему электронного контроля за прибытием в офис и походами в столовую, туалет и на улицу. Раньше я любил выйти и размяться, прогуляться в парке, постоять в курилке с коллегами или выпить кофе в «Старбаксе». Теперь это порицалось!

Но, как всегда говорит моя мама: все, что ни делается, — все к лучшему.

Совсем не удивительно, что в моей голове прочно поселилась мысль бросить все к чертовой матери и заняться «Большим братом». Правда, для этого нужно решить важный вопрос: ресурсы. В это емкое слово вкладывалось многое — и люди, и помещение, и техника, и деньги на все это. И если предположить, что мой развод с «Передовыми технологиями» может пройти удачно, быстро и принести мне немало денег, то их явно не хватит на то, чтобы сосредоточиться только на «Большом брате».