Убийца рядом со мной. Мой друг – серийный маньяк Тед Банди - Энн Рул Страница 9

Вдоль дороги напоминанием о доме рос кизил, однако остальная флора была странной и непохожей на ту, к которой он привык на родине. Виргинские и черные дубы, длиннохвойные сосны, финиковые пальмы, высокие ликвидамбары. Весь город словно укрывался под сенью деревьев. В январе ветви ликвидамбаров стояли голые, и картина немного напоминала северный зимний пейзаж, только температура около двадцати градусов тепла.

Сама странность пейзажа вселяла в него ощущение безопасности, словно все плохое осталось в прошлом, причем настолько далеком, что произошедшее за последние четыре года можно просто забыть. Забыть, как будто ничего и не было. Это он умел. В его разуме было место, куда он мог отправиться и в самом деле забыть. Не стереть. Забыть.

Однако эйфория пошла на убыль, когда он подошел к кампусу Флоридского университета. Возможно, он совершил ошибку. Он ожидал найти куда более обширное поле деятельности и больше табличек о сдаче жилья. Объявлений о сдаче было совсем немного, и он понимал, что газетные объявления тоже мало ему помогут. Определить, какие адреса ближе к университету, он не сможет.

В одежде, слишком легкой для Мичигана и Колорадо, уже становилось жарко, и, зайдя в книжный магазин кампуса, он запихнул свитер и шапку в шкафчик.

На оставшиеся сто шестьдесят долларов не разгуляешься, ведь ему еще нужно найти комнату, внести за нее депозит и как-то питаться, пока он не найдет работу. Он узнал, что большинство студентов живут в общежитиях, домах студенческих братств и самых разных старых квартирах или меблированных комнатах вокруг кампуса. Но он опоздал. Семестр уже начался, и почти все помещения были сданы.

Близ кампусов университетов штата Вашингтона и Юта Тед Банди жил в хороших квартирах и просторных комнатах в верхних этажах комфортабельных старых зданий, и вряд ли его очаровал псевдоколониальный фасад дома «Оук» на Вест-Колледж-авеню. Прозвище дом получил по единственному росшему перед ним дубу. Стар и потрепан был не только дуб, но и дом. Облупленная краска, покосившийся балкон, зато в окне красовалась табличка «Сдается».

Льстиво улыбаясь арендодателю, он быстро сговорился снять комнату всего за сотню депозита. Представившись Крисом Хагеном, пообещал в течение месяца внести арендную плату в размере 320 долларов за два месяца вперед. Комната была обшарпанной под стать дому, зато позволяла не ночевать на улице. У него появилось жилье – отправная точка реализации прочих планов.

Тед Банди учился на опыте – своем и чужом. За прошедшие четыре года его жизнь описала полный круг: от успешного молодого человека, могущего в обозримом будущем стать губернатором штата Вашингтон до преступника в бегах. О преступном мире он много узнал уже от сокамерников. И превзошел не только их всех, но и большинство тюремщиков. Способности, помогавшие ему преуспевать в «цивилизованном» мире, постепенно переориентировались на единственную цель: побег и гарантированное пребывание на свободе, даже вопреки статусу, возможно, самого разыскиваемого преступника Соединенных Штатов.

Он видел судьбу беглецов, недостаточно умных, чтобы все спланировать. Знал, что главное для него – раздобыть документ, удостоверяющий личность. И не один, а несколько. Он видел, как менее дальновидных беглецов возвращали в тюрьмы, и понял, что их главной ошибкой была неспособность предъявить остановившим их правоохранителям удостоверение личности, не вызывающее подозрений у компьютерного «Большого брата» в Национальном криминалистическом центре в Вашингтоне, округ Колумбия.

Он этой фатальной ошибки не совершит. Первым делом ему надо просмотреть личные дела студентов и отыскать пару примерных досье выпускников. Несмотря на возраст – тридцать один год, в новой жизни он решил стать двадцатитрехлетним выпускником. Обзаведясь таким надежным прикрытием, он найдет еще парочку подходящих досье и пустит их в ход, если чутье подскажет, что за ним слишком пристально наблюдают.

И ему надо найти работу, но только не привычную для него работу: сотрудника социального обеспечения, психотерапевта, помощника политика. Ему нужна рабочая профессия. Ему нужно обзавестись номером социального страхования, водительскими правами и адресом постоянного места жительства. Последний у него уже есть. После внесения депозита за комнату у него осталось всего шестьдесят долларов и шок от скачка инфляции за время его заключения. Он считал, что пары сотен, с которыми он бежал, хватит на месяц или два, но деньги почти закончились.

Он это исправит. Программа проста. Первым делом – документы, потом – работа, и последнее, но наиважнейшее – ему надо сделаться самым законопослушным гражданином из всех, когда-либо ходивших по улицам Флориды. Он поклялся, что самым крупным нарушением закона, которое он позволит себе допустить, будет переход проезжей части в неположенном месте – ничего такого, что сможет привлечь внимание полицейских. Теперь он человек без прошлого. Тед Банди умер.

Как и все его планы, этот план был хорош. Исполни он его до конца, его вряд ли снова арестуют. У флоридских полицейских хватает собственных подозреваемых в убийствах, за которыми надо следить, и их мало интересуют преступления, совершенные в таких далеких штатах, как Юта или Колорадо.

Большинство молодых людей, оказавшись среди незнакомцев в чужом городе, с шестьюдесятью долларами кармане, без работы и с обязательством до конца месяца уплатить 320 долларов за съемную комнату, испугавшись смутного будущего, непременно бы запаниковали.

«Крис Хаген» не паниковал. Он испытывал радостный подъем и громадное облегчение. Он сбежал. Он на свободе и ушел от погони. Каково бы ни было его будущее, все бледнело в сравнении с тем, что в закончившемся 1977 году означало для него это утро девятого января. Засыпая на узкой кровати в убогой комнате в Таллахасси, он был спокоен и счастлив.

И не без причин. В девять утра девятого января Теодору Роберту

Банди – кем он уже не был – следовало предстать в КолорадоСпрингс, Колорадо, перед судом за убийство первой степени. Теперь суда не будет.

Обвиняемый исчез.

Тед Банди, «умерший» и вновь родившийся 8 января 1978 года в Таллахасси как Крис Хаген, был человеком достижений. Хотя в целом его жизнь, казалось, не возвышалась над плоской пустошью среднего класса, многое в ней выходило из ряда вон.

Белой вороной его сделали уже обстоятельства рождения. В Америке 1946 года нравы разительно отличались от утвердившихся в семидесятых и восьмидесятых. Сегодня при узаконенных абортах, вазэктомии и противозачаточных таблетках внебрачных детей рождается немало. На незамужних матерей могут коситься, но уже не подвергают остракизму, большинство из них от детей не отказываются и безболезненно вливаются в общество.

В 1946 году все обстояло иначе. Добрачный секс, разумеется, как и во все времена, существовал, но о занятиях им женщины не рассказывали даже лучшим подругам. Девушек, занимавшихся добрачным сексом, считали непорядочными, а вот мужчины могли им хвастаться. Несправедливо и даже глупо, но именно так. В ту пору либеральной считали фразу «только приличные девушки попадаются». Воспитываемые заботливыми матерями девочки редко сомневались в девственности как самоцели.