Спасатель - Говард Роуэн Страница 9

Около одиннадцати я пересек наконец Флаглер-бридж. Посреди Поинсианы, блокируя движение, стояли две патрульные машины с включенными мигалками. Я не сомневался — копы ищут «бонвиль».

— Игра окончена, Недди, — почти отстраненно пробормотал я. Но меня даже не остановили.

Учитывая все случившееся в течение дня, в городе было довольно спокойно. Работал «Палм-Бич гриль». Работала «Кусина». Там даже играла музыка. Но вообще-то улицы попритихли. Вспомнилась шутка: в Багдаде во время воздушного налета огней больше, чем в Палм-Бич после десяти вечера. Я свернул направо, на Каунти, проехал по Сиспрей и повернул налево, к берегу. Остановился у дома номер 150, открыл автоматические ворота. Только бы не ждали копы.

Пожалуйста, Господи, только не сейчас.

В доме Солли — ни огонька. Двор пустой. Услышал Бог мои молитвы. Дал передышку.

Солли мог либо спать, либо смотреть телевизор. Винни, домоправительница, тоже. Я оставил машину во дворе и по лестнице поднялся в свою комнату над гаражом, повторяя, что моя жизнь здесь закончилась.

В Палм-Бич я постиг одну простую истину. Есть тысячедолларовые миллионеры, парни, корчащие из себя богачей, но на самом деле таковыми не являющиеся. Есть старые богачи. Есть богачи новые. У старых манеры поприличнее, много слуг и обращение повежливее. А вот с новыми, к коим принадлежал и Солли, случались неприятности. К обслуге они относились презрительно, много требовали, придирались, а то и до оскорблений дело доходило. Сказывалась, конечно, неуверенность в собственной безопасности — деньги-то многим достались шальные. Но Солли другим не чета. Меня он взял чистить бассейн, таскать к ветеринару своего любимца, громадного лабрадора, вывозить его самого на редкие встречи да содержать в чистоте автомобили. Работа — одно сплошное удовольствие. Коллекционные тачки Солли менял едва ли не чаще, чем я DVD-диски в «Блокбастере». В данный момент в гараже у него стояли шестидверный лимузин «мерседес-пульман» 1970 года, принадлежавший раньше князю Ренье; «мустанг» шестьдесят пятого года с откидным верхом; «порше-каррера» для повседневных нужд и шоколадный «бентли» — для выезда. В общем, типичная для Палм-Бич конюшня.

Я вытащил из-под кровати две дорожные сумки и начал складывать вещи: футболки, джинсы, пару свитшотов. Хоккейную клюшку с автографом Рея Бурка — она у меня с десятого класса. Несколько книжек в мягкой обложке — тех, что всегда мне нравились. «Великий Гэтсби», «И восходит солнце», «Большие ожидания». (Наверное, мне по вкусу такие, где какой-нибудь аутсайдер надирает задницу козлам из высшего общества.)

Закончив с этим, я быстренько настрочил Солли записку с объяснением, что и почему. Уходить не попрощавшись — мне это и самому не нравилось. Сол был мне как дядя. Позволял жить в своем громадном домище и работой не загружал — чисти бассейн, полируй тачки да выполняй время от времени мелкие поручения. В общем, я чувствовал себя последней дрянью, сбегая от него под покровом ночи. А что еще оставалось?

Я спустился по лестнице, открыл багажник «бонвиля» и забросил сумки. Потом оглянулся, посмотрел в последний раз на дом, где прожил три последних года, попрощался молча… И тут вдруг вспыхнул свет.

Я обернулся. Сердце упало в пятки. Солли стоял у двери в домашнем халате и тапочках, со стаканом молока в руке.

— Господи, Сол, ну и напугали ж вы меня.

Он посмотрел на открытый багажник, на сумки, понял, что к чему, и на лице его отразилось огорчение.

— Я так понимаю, пропустить на прощание стаканчик ты уже не успеваешь?

— У меня там, в комнате, записка, — смущенно ответил я. Стыдно, конечно, уходить, не объяснившись, тем более что утром ему предстояло узнать много всякого. — Послушайте, Сол, сегодня случилось кое-что ужасное. Вы, может быть, уже слышали… Я только хочу сказать, чтобы вы знали, — они не правы. Я не сделал ничего плохого. Ничего.

Он пожевал губами.

— Должно быть, дело и впрямь плохо. Ну-ка, парень, заходи. Может быть, я чем-то помогу. Мужчина не сбегает посреди ночи.

— Нет. — Я покачал головой. — Вы уже ничем мне не поможете. Мне теперь никто не поможет. — Хотелось подбежать, обнять его на прощание, но все так перемешалось и меня подгонял страх. Я знал, что должен как можно скорее убираться из города. — Спасибо, Сол. — Я прыгнул на сиденье и повернул ключ зажигания. — Спасибо, что доверяли. За все.

— Недди! — окликнул он. — Что бы ты ни сделал, нет ничего такого, что нельзя поправить. Нет неразрешимых проблем. Не дело убегать, когда тебе нужны друзья…

Он кричал еще что-то, но я уже не слышал. Выворачивая на подъездную дорожку, я бросил взгляд в зеркало заднего вида — Солли мелькнул и пропал.

Проезжая по мосту, я уже чуть не плакал. Оставить все. Потерять друзей. Микки… Тесс…

Бедняжка Тесс. Подумать только, ведь еще несколько часов назад мы были вместе, и мне уже казалось, что черная полоса наконец кончилась. Все складывалось как нельзя лучше: у меня девушка, о которой можно только мечтать, и в руки мне шел миллион баксов.

«Думаю, у тебя начинается белая полоса, Недди».

Я невольно рассмеялся. Полоса. Чернее черной.

Приближаясь к Флаглер-бридж, я заметил сияющие на фоне неба башни «Брейкерс». В запасе у меня, по моим прикидкам, было не больше одного дня. Рано или поздно мое имя появится в новостях. И куда же ехать? Я понятия об этом не имел.

Кто-то убил моих друзей. Доктор Гаше. Не знаю, что ты за доктор, но не сомневайся — я заставлю тебя заплатить.

— Верное дело, — мрачно прошептал я, пересекая мост. Яркие огни Палм-Бич растворялись в темноте. Идеальный расклад. Вот уж да.

Элли Шертлефф стояла на коленях перед панелью охранной системы в подвале Каса-дель-Осеано, рассматривая при свете фонарика перерезанный коаксиальный кабель.

Что-то не складывалось на месте этого преступления. Числясь специальным агентом нового отдела ФБР по подделкам и хищениям предметов искусства в Южной Флориде, Элли уже давно ждала чего-то в этом роде. Прошлым вечером ей сообщили о краже этих самых предметов искусства на сумму в шестьдесят миллионов долларов. И произошла кража буквально у нее под носом. Стоит сказать, что Элли и была тем самым отделом, весь штат которого состоял из нее одной.

Оставив восемь месяцев назад Нью-Йорк — и должность помощника куратора в аукционном доме «Сотби», — Элли большую часть времени занималась тем, что сидела в своем офисе в Майами, просматривая сообщения об аукционных торгах и изучая сводки Интерпола, тогда как другие агенты боролись с наркотрафиком и отмыванием денег. И в голове у нее, как и у прочих членов ее семьи, все чаще и чаще возникал вопрос, был ли перевод из Нью-Йорка в Майами шагом вверх по служебной лестнице или карьерным падением. Там, на Севере, специализироваться на кражах картин спешили не многие. Большинство предпочитали получить какую-нибудь степень в области права, чем диплом магистра искусств.