Вурдалак - Майкл Слэйд Страница 9

— Да, Уинстон, — ответила Ренд. — Что да, то да.

Англия. Лондон

13 : 47

Когда Джек Ом смотрел на мир, тот представал перед ним изображением на экране монитора.

Дело в том, что собственное сознание Джек воспринимал как помещение со стенами из нержавеющей стали. Один бок этой металлической коробки целиком занимал гигантский экран компьютера. Левее стояло периферийное оборудование системы DEC VAX 11/780. Сам VAX представлял собой шкаф размерами 6 на 15 футов. Сейчас лампочки на его панели помигивали, свидетельствуя о том, что управляющая им берклеевская операционная система UNIX функционирует без сбоев. У противоположной стены, развернутый к экрану, стоял единственный стул — из нержавеющей стали, с прямой спинкой. Он был придвинут к большому рабочему столу со встроенным компьютерным терминалом и несколькими электронными системами безопасности — «PG-2000» с камерой, работающей по принципу видикона (матрица из 100 X 100 элементов идентифицировала личность, считывая линии на ладони); «Ай-Дентифаером», [8]анализирующим рисунок кровеносных сосудов сетчатки глаза с погрешностью 0,005%; «Айдентиматом», снабженным цепочкой фотоэлементов для измерения геометрических характеристик ладони, и системой распознавания голоса от «Тексас инстраментс».

Несомненно, Джек Ом был очень осторожным человеком.

В жизни Ома значился период, когда он свято уверовал в то, что к нему в компьютерную систему проник чуждый разум, упорно внедряющий в глубины его, Джека, подсознания некие идеи. Эта уверенность возникла у Джека вскоре после того, как он прочел книгу Вэнса Паккарда «Тайные увещеватели» и узнал о подробностях проката в пятьдесят седьмом году в Нью-Джерси фильма «Пикник».

Ученым давно известно, что человеческое подсознание способно поглощать информацию, которой не пробиться сквозь непрерывность сознания. Джек Ом прослышал о том, что в запечатленную на целлулоиде игру Ким Новак были вмонтированы возникающие на экране на долю секунды и незаметные при просмотре фильма одиночные кадры, призывавшие аудиторию покупать воздушную кукурузу и прохладительные напитки. И что же? Буфет кинотеатра в тот день штурмовали толпы алчущих зрителей.

Узнав об этом, Джек Ом немедленно вообразил, будто стал жертвой зловещей атаки неведомого хакера на подсознание. Ведь он видел внешний мир только на экране компьютера, а значит, был совершенно беззащитен перед психотронным промыванием мозгов.

Кто-то же внушал ему омерзительную мысль: «Не бойся гомиков»?

Внушал!

Поэтому несколько дней Джек Ом потратил на тщательную проверку всех информационных каналов и связей своего мозга, стараясь отловить хакера, который бомбардировал его тайными приказами и подслушивал его мысли. Он ничего не обнаружил, и его страхи утихли — по крайней мере до поры, — но, стремясь обезопасить себя от возможного будущего нападения, он на следующий же день купил себе электронную защиту. И с тех пор чувствовал себя в безопасности — вот как сейчас.

Слово «безопасность» было главным в жизни Джека Ома.

— Купить тебе выпить?

— Э-э…

— Пива?

— О… э… я еще не допил это.

— Не возражаешь, если я присяду?

— М-м…

— Не робей, красавчик. Врежем по пивку.

С этими словами мужчина в римской тоге уселся за стол. Джек Ом был убежден: все, с кем бы он ни сталкивался, считают его ничтожеством. Сам он видел себя грузным коротышкой, которого никак не назовешь божьим даром женщине, робким и застенчивым скромным ученым — заурядное незапоминающееся лицо, ранняя лысина в обрамлении редеющего венчика тусклых каштановых волос, нерешительные карие глаза. Но это не означало, что в нем не было изюминки.

Кто, как не он, считался лучшим студентом выпускного курса в Гарварде? И кто, защитив в Массачусетском технологическом институте диссертацию на тему «Микроканальцы мозга человека как белковый аналог компьютерной сети», был удостоен за нее Техасской премии?

Джек Ом знал себе цену.

Так отчего, сотни раз задавался он вопросом, все вокруг считают, что он не стоит их внимания?

Все — но не подсевший к нему мужчина.

Человек в римской тоге уже изрядно нагрузился. От него разило кислым пивным духом. Этот пухлощекий субъект с тремя или четырьмя подбородками и бугристым, в сетке лиловых жилок, носом картошкой разменял пятый десяток. Прижимаясь ногой к колену Джека, он не отрывал водянистых глаз от застежки на брюках молодого человека.

— Я видел, миленький, как ты поглядывал отсюда на баньку. — Говорил он негромко, с трудом ворочая языком. Судя по выговору, это был житель северных штатов. — Уставился из окошка, а глазенки так и блестят. Может, прогуляешься со мной, исследуешь новые глубины? — Он подмигнул и добавил: — Конечно, если ты меня понимаешь.

— На какую баньку? — спросил Ом.

— Да ладно, мой сладкий, хватит тянуть кота за хвост. Владычица паров зовет! Идем со мной, прошмыгнем в заднюю дверь. — Он снова подмигнул: — Если ты, конечно, смекаешь, о чем я.

И Джек Ом смекнул.

Он хотел убрать колено, но человек в тоге придвинулся ближе.

Джек отвернулся к окну, делая вид, будто не замечает пьяных авансов, и почувствовал, как потная рука ласково погладила его яички.

— Чудесная корзинка, сынок. Есть за что подержаться.

Джек встал, хотел выйти из-за стола и оказался нос к носу с другим мужчиной в римской тоге.

— Не обращай внимания на Альфонса, — успокоил вновь подошедший, тоже североамериканец. — Он бисексуал. Любит и зрелых мужчин, и мальчиков.

— Пропустите меня! — приказал Ом.

— Не бойся, сынок. Ты что-то побледнел. Пора тебя выгулять, по глазам вижу.

— Сменишь позицию, душка, — подхватил Альфонс. — Мальчики, если брать их сзади, все равно что девочки. Кстати, знакомься: мистер Три Манера. Мастер раскалывать вишенки. Как раз то, что тебе требуется.

— А может, парень дает только за наличные? — спросил мистер Три Манера. Он походил на постаревшего, опустившегося футболиста.

— Деньги у нас есть, — заверил Альфонс.

— Соглашайся, мы заплатим.

— Обласкаем — не пожалеешь, сынок.

— Пора, миленький, наживить крючок. Лежать под клиентом ничуть не хуже, чем ерзать задом сверху.

Джек Ом ринулся к стойке бара. Мужчины захохотали.

— Вот черт, — посетовал Альфонс. — Такая аппетитная заднюшка!

— Плюнь, — улыбнулся Три Манера. — Допивайте, сэр, и айда париться. Все кареглазые мальчики смотрят на жизнь по-дурацки.