Остров - Александр Новиков Страница 9

Госпожа президент подумала: мой урод начал войну в Югославии, чтобы отвлечь Америку от обсуждения своих оральных подвигов с этой сучкой Моникой… Вслух госпожа президент сказала:

– Мировое сообщество не могло безучастно наблюдать, как преступный режим Милошевича…

– Бросьте! – перебил Старик. – Бросьте вы это, Хиллари. Режим Милошевича был не более преступным, чем, например, режим Ельцина. Но Ельцина мы всячески поддерживали, а Белград бомбили… Почему? Зачем? Какой смысл был в нападении на Сербию? Ведь нефти у них нет. Дружбы с Аль Кайдой они не водили. Создать атомное или бактериологическое оружие не пытались… Так за что же мы так сурово обошлись с Белградом?.. Не знаете. Странно, что ваш покойный супруг не объяснил вам этого. Но я вам скажу: мы растерзали Белград в назидание всем другим. Нарочито демонстративно. Вдумайтесь: с 1945 года Европа не знала бомбардировок, а в 99-м мы нанесли бомбовые удары по мирному европейскому городу. Чтобы все видели и поняли: любой может стать жертвой. И это сработало. Потому и предлагаю провести акцию устрашения, показать всему миру, что могут ваши спутники.

Госсекретарь осторожно спросила:

– А кого вы рекомендовали бы на роль жертвы?

– Это неважно. Греция, Эстония, Португалия, Финляндия, Молдова, Польша – не имеет значения… И чем более необоснованным будет выбор, тем лучше.

– Почему? – удивленно спросила президент.

– Потому, что именно немотивированная агрессия внушает ужас. Ведь если какая-то из стран «провинилась», то ее «наказание» можно хоть как-то оправдать. Но если удар нанесен по «послушной» стране, то это вызывает глубокий внутренний ужас у всех остальных.

Госпожа президент сказала:

– Это отличная мысль, мистер S. D.

Старик усмехнулся. А про себя подумал: почему, господи? Почему во власть попадают такие посредственности?.. Впрочем, в этом есть и моя вина.

Спустя час гости покинули платформу «Голиаф».

* * *

Иван и Дервиш сидели в предбаннике – распаренные, разомлевшие. Горела керосиновая лампа, в углах плавали глубокие тени, за окном лежали синие сумерки. Из распахнутой двери сауны несло жарким духом. На столе стояла бутылка виски, к которой они практически не прикоснулись, закуска. Дервиш негромко говорил:

– Каков будет масштаб репрессий, сказать трудно, но они неизбежны. Поэтому главная задача сейчас – сохранить организацию. Всем нужно лечь на дно, всякую деятельность свернуть.

– Да, собственно, она и так была свернута. Чтобы не помешать операции «Демонтаж».

– Это хорошо. Скажите, а ноутбук Полковника… В смысле – Павла – у вас?

– Нет, на дне Ладожского озера.

– Это правильно. Павел полагал, что его ноутбук имеет абсолютную защиту – ее разработали специалисты ФАПСИ [2]. После чего «ключ» был уничтожен. Тогда считалось, что американским спецам понадобится не менее двадцати лет, чтобы взломать защиту. Но все меняется. Мощности компьютеров растут, да и часть специалистов ФАПСИ теперь работает в «Кобре». Стопроцентной гарантии нет… Впрочем, ее никогда не бывает. Ладно, с этим все понятно. С кем-нибудь из членов организации поддерживаете связь?

– Нет. За исключением тех, кто принимал непосредственное участие в операции. Но они почти все здесь – в монастыре.

Дервиш кивнул:

– Правильно. Нужно пересидеть несколько месяцев – два, три, пять – пока эти будут вытаптывать поляну.

– А потом?

– Потом? – Дервиш посмотрел в глаза Ивану. – Потом начнется самое страшное – они разорвут страну… Во всяком случае – попытаются.

Стало очень тихо. Сделалось слышно, как потрескивают угли в каменке.

– На чем основан ваш прогноз? – спросил Иван. Он понимал, что Дервиш прав, что так и будет, но все-таки спросил… Голос звучал хрипло и напряженно.

– На элементарном анализе и, извините за нескромность, на огромном опыте… Я – знаю.

– Понятно, – произнес Иван. – Понятно. Дервиш подумал: это тебе, сынок, только кажется, что понятно… Он сказал:

– Я ведь служил в разведке. И в добывающей, и в стратегической. Последнее означает, что в кабинете сидел. Не просто портки протирал, но занимался аналитикой, планировал операции, в том числе перевороты… Посему примите на веру, что я знаю, как это делается. И еще я неплохо знаю человека, который является главным идеологом расчленения России.

– Что это за человек?

– О-о! Это очень интересный человек. Я с ним пересекался когда-то…

За дверью, на улице, негромко подал голос Дейл. Дервиш сказал: идет кто-то. Иван выглянул в оконце и увидел, что от дома к бане шагает хозяин, Валентин Матвеевич.

– Матвеич идет, – сказал Иван.

– Встречайте, Иван Сергеич.

Иван встал, распахнул дверь. На него оглянулись Дейл и Жилец. Валентин Матвеич остановился у крылечка, сказал: «С легким паром».

– Спасибо, – отозвался Иван. – Присоединяйтесь к нам, Валентин Матвеич.

Матвеич вошел, сказал Дервишу: «С легким паром», – и сел к столу. Дервиш снял с полки третий стаканчик, налил виски. Чокнулись, выпили.

Дервиш сказал:

– Напарились отменно, Валентин Матвеич. Спасибо.

– Да не за что, – Матвеич подцепил вилкой квашеной капусты, закусил и спросил: – Виски?

– Он и есть.

– Понятно, – Матвеич закинул в рот капусту, прожевал и сказал: – Только что по ящику передали: на всей территории эрэфии вводится режим чрезвычайного положения… А давеча племяш мой позвонил с Петрозаводска, так сказал, что там уже шерстят: начались проверки документов, за проживание без регистрации хватают без разговора.

Дервиш сказал:

– Этого следовало ожидать… Вы, Валентин Матвеич, не тревожьтесь – я сегодня же уеду.

Иван сказал:

– Да и мы с Лизой тоже. Матвеич замахал руками:

– Вы что – очумели? Разве ж я к тому?

– Спасибо за все, Валентин Матвеич… Но так будет лучше.

– Тьфу, блин! Вот ляпнешь, не подумавши, а потом… – Матвеич налил еще виски, выпил, буркнул: – Не сильно от моего самогона отличается. Никуда я вас до утра не отпущу.

Вскоре, однако, Дервиш с Иваном ушли в монастырь, а Лиза осталась у Валентина Матвеевича и Алевтины Викторовны. Лиза очень огорчилась. Иван сказал:

– Ничего, завтра уедем в Петербург.

Но все сложилось иначе.

* * *

В монастыре отсиживались участники операции «Демонтаж» – капитан Гринев и его рулевой, Пластилин и Главный Конструктор. Ивана и Дервиша встретили со сдержанной радостью. Что происходит в большом мире за монастырскими стенами, уже, разумеется, знали и поводов для радости было не особо много… Тем не менее поужинали все вместе в монастырской трапезной, поговорили. Настоятелю Иван сказал: «Мы переночуем, а завтра все вместе уйдем». Отец Михаил спросил: «А есть куда?» Иван улыбнулся: «Есть», – и попросил отслужить службу по погибшим воинам Александру, Константину и Зорану. Настоятель кивнул, при людях ничего спрашивать не стал, но потом отозвал Ивана в сторону: «Как они погибли?» Иван рассказал, что не знает, как погибли Зоран и Костя – не видел. А вот Саня Братишка подорвал себя гранатой. Настоятель помрачнел лицом.