Молчание - Дженнифер МакМахон Страница 9

Когда Фиби вошла в дом, недавно покрашенный, с отремонтированным крыльцом и яркими маргаритками в цветочных ящиках, то решила, что не будет рассказывать Сэму о своем визите сюда в ту неделю, когда пропала Лиза. Что в этом хорошего? Даже потом, когда Фиби нашла время для составления списка, аргументы против этого поступка далеко превосходили все остальные.

– Какой у вас чудесный дом, – сказала она, когда обменялась рукопожатием с Филлис на освещенной кухне. Фиби твердо вознамерилась произвести хорошее впечатление. – И очаровательный маленький городок. Думаю, я проезжала его, но ни разу не останавливалась.

Сэм подбросил в огонь еще одно полено. Элиот докурил сигарету и щелчком отправил окурок в темноту за окном, а потом закрыл створку. Фиби дрейфовала между сном и явью. Она гадала, каким образом Эви сохраняет помаду на губах, хотя пьет вино. Может быть, она не касается бокала губами? Или только притворяется, что пьет?

– Ты привез книгу? – наконец спросила Эви, и Сэм кивнул. Фиби резко выпрямилась, и ее сердце учащенно забилось при мысли о том, что они собираются открыть книгу, оставленную для Лизы в подвальной яме заброшенного призрачного поселка. Книгу, предположительно написанную Королем фей; книгу с инструкциями, которыми Лиза воспользовалась для перехода на другую сторону.

– Мы посмотрим ее утром, когда в голове немного прояснится, – сказала Эви и потянулась, положив руку на плечо Элиота. – Сейчас уже поздно.

Она посмотрела на часы, и Фиби тоже взглянула на часы Сэма; было около полуночи.

– Но прежде чем мы ляжем спать, я хочу вам кое-что показать, – продолжала Эви. Она пошарила в кармане джинсов, достала сложенный листок бумаги и протянула Сэму, который выпрямился, развернул листок и расправил его. Это был лист бумаги для заметок с репродукцией старой ботанической гравюры в левом верхнем углу. Ландыш, крошечные цветы с сонно кивающими головками. Внизу были две строчки, написанные мелким почерком. Фиби наклонилась поближе.

Я вернулась из страны фей. Скоро увидимся.

– Как ты это получила? – спросил Сэм.

– Его оставили в моем почтовом ящике на прошлой неделе. Незадолго до того, как я позвонила тебе. – Эви немного подождала, давая Сэму время изучить записку, и спросила: – Думаешь, это действительно она? Как это может быть, после стольких лет?

– Это невозможно, – сказал Сэм. Его лицо было каменным, и на нем Фиби прочла ту же фразу, которую Сэм повторял уже несколько лет: «Лиза пропала, ушла из нашего мира, и мы ничего не можем поделать, только продолжать жить дальше».

Практичный Сэм. Это было одно из качеств, восхищавших Фиби: его способность оставлять прошлое позади и двигаться дальше.

– Но очень похоже на ее почерк, верно? – заметила Эви. – Я пошла с этой запиской в полицию, но они решили, что кто-то подшутил надо мной. Они не восприняли это всерьез.

Сэм покачал головой, явно не готовый поверить ее словам.

– Скажи мне правду, Сэмми, – попросила Эви и наклонилась к нему. – Ты не случайно нашел «Книгу фей» на чердаке, не так ли?

– Нет, – признал Сэм. – Нам позвонила девочка.

– Девочка?

– Да, Фиби говорила с ней. Она рассказала, где найти книгу.

– Она сказала что-нибудь еще? – спросила Эви, глядя на Фиби. Ее лицо было озабоченным, почти умоляющим.

– Нет, – ответила Фиби.

– Как звучал ее голос? – спросила Эви.

– Испуганно, – сказала Фиби, даже не подумав. – Она была напугана.

Казалось, все четверо затаили дыхание, пока Сэм дрожащим пальцем обводил слова на записке.

Я вернулась из страны фей. Скоро увидимся.

Громкий стук в дверь нарушил тишину.

Все застыли и широко распахнутыми глазами уставились друг на друга. Фиби знала, что каждому из них пришла в голову одна и та же невероятная мысль.

Это Лиза. Она нашла нас.

– Расскажи мне историю, – умоляла Эви. – Ну пожа-а-луйста!

Она лежала в спальном мешке на полу рядом с Лизой и постоянно ворочалась, словно человек, который старается выбраться из смирительной рубашки. Свет, пробивавшийся из-под двери, придавал ее лицу сходство с фонарем из тыквы на Хеллоуин. Голова казалась слишком большой, глаза – двумя черными провалами.

Под подушкой у Эви лежал большой охотничий нож; Лиза видела краешек кожаных ножен. Чего ожидает Эви, каждую ночь пряча нож под подушку?

Эви говорила, что нож принадлежал ее отцу, но это было явным враньем: она никогда не знала своего отца и даже понятия не имела, кто он. Она нашла нож в коробке со старыми рыболовными снастями в подвале своего дома. Хэйзел, мать Эви, была известной барахольщицей, и нож мог попасть туда откуда угодно: Хейзел часто посещала блошиные рынки и распродажи и имела странное пристрастие к покупке вещей, которым она потом не находила применения. Чем больше Эви рассказывала о том, что нож принадлежал ее отцу, тем сильнее сама верила в это. Лиза никогда не спорила с ней по этому поводу; она понимала, что Эви нуждается в материальном доказательстве своей связи с отцом, даже если эта связь выдуманная.

Рядом с ее подушкой лежал альбом для эскизов и карандаши. Эви часто делала там неуклюжие зарисовки – мультяшных человечков с болтающимися конечностями, длинными носами и темными кругами под глазами. Ее рисунки выглядели так, словно они были сделаны семилетней девочкой, очень угрюмой девочкой, которая делала своих персонажей похожими на вампиров.

– Ну пожалуйста! – снова простонала Эви.

Лиза повернулась к Эви спиной, так что ее нос оказался в нескольких дюймах от стены. Там висела карта Средиземья, которую Лиза составила, когда читала «Властелина Колец». Она понимала, что это выглядит странно. Другие девочки из ее класса вешали на стены афиши и фотографии кинозвезд и популярных певцов, а стены ее комнаты были покрыты картами воображаемых стран и изображениями единорогов и других волшебных существ, в том числе тролля под мостом, которого ее отец нарисовал чернильной ручкой и который всегда пугал ее. Ее пугали не острые зубы или косматые челюсти тролля, а голодное выражение его глаз.

– С вишенкой на десерт, – добавила Эви.

Лиза натянула одеяло на голову.

– Я расскажу, если ты признаешь то, что мы видели в Рилаэнсе.

С тех пор как они вернулись домой, едва Лиза заводила речь об огоньках и колокольчиках, Эви резко меняла тему и делала вид, что тут не о чем говорить. Она рисовала в альбоме каракули, даже не похожие на рисунки – спирали, крестики и нолики, – и так сильно нажимала на карандаш, что прорывала бумагу.

– Что я должна признать? – буркнула Эви.

– Что там были феи. Ты знаешь, что это так, почему же не говоришь?