Бангкок-8 - Джон Бердетт Страница 90

Это была суровая американская несгибаемость, в которой я совершенно ничего не смыслил. Подразумевалось, чем сильнее ожесточение, тем больше вероятность, что проблема будет решена. Но какая проблема? Потребовалось немного времени, чтобы распознать, что мы разыгрываем все тот же хорошо известный мне фарс. Похоже, законы бюрократии ничем не отличаются от физических: и те и другие одинаково действуют в любом уголке Земли. Я все понял: меня позвали в посольство ради проформы. Последует детальный отчет, как вслед за тревожным исчезновением Сильвестра Уоррена сама посол и ее помощник встречались с детективом Джитпличипом. И поскольку, ко всеобщему удовлетворению, было установлено, что факт терроризма не подтвердился, посол предоставил местным властям вести расследование в сотрудничестве с официальными представителями ФБР. А тем, в свою очередь, было твердо указано на недопустимую халатность, выразившуюся в том, что агенты не смогли уберечь важную персону — гражданина США. Наряду с официальным отчетом подготовят секретный меморандум, где будет отмечено, что Уоррен является преступником и скорее всего погиб в Юго-Восточной Азии и больше не служит угрозой для американской державы и граждан США.

— Мы относимся к этому делу очень серьезно, — медленно произнес я на случай, если кто-то захотел бы меня процитировать.

Помощник посла была сообразительной женщиной и на удивление мило мне улыбнулась.

— Мы рады это слышать, — также медленно проговорила она.

— Мы удовлетворены, что в этом исчезновении не просматривается террористический след.

Розен едва заметно усмехнулся, а Нейп до глубины души удивился, что иностранец понимает правила игры.

— Могу вас в этом заверить, — подтвердил он, искренно посмотрев помощнику посла в глаза.

В принципе на этом можно было бы все закончить, но совещание длилось слишком недолго и требовало некоторого продолжения. И тут на меня накатило настроение повыпендриваться. Оно быстро прошло, но разум успел поддаться соблазну.

— Таиланд — буддистское общество, оно готово отстаивать интересы граждан и их права. Но богатые страны должны сознавать, что у нас не всегда достаточно средств, чтобы отвечать высоким стандартам в деле охраны закона, которые, если говорить откровенно, являются роскошью тех, кто первым подошел к индустриализации.

Помощник посла моргнула, но в следующую секунду все поняла.

— Могу я процитировать ваши слова?

— Разумеется.

Она кивнула Розену, а тот Нейпу. Джек достал шариковую ручку.

Теперь совещание было окончено. Все пришли в восторг от того, что местный коп так виртуозно владеет благородным искусством защиты собственной задницы. Нейп настоял на том, чтобы проводить меня до самых ворот.

— С ним разобралась та красотка, не так ли? Интересно, что от него осталось после того, как она сделала свое дело. Большой палец руки и пара коленных чашечек?

Я пристально посмотрел на него и подозвал мототакси. Дома скатал косячок и закурил. На мобильном телефоне высветилось время — было 12.56.

Ожидание дается тяжело только тем, кто подвержен обману времени. Травка в этом смысле, конечно, помогает. Шли недели. Джонс трижды звонила из Штатов, и каждый раз по воскресеньям. Одиночество для белых — иссушающий недуг. Рано или поздно агент ФБР поймет, что единственное лекарство от него — Таиланд. Ощущение, что я каким-то образом следую по стопам матери, тревожило, но я не поддавался. Предстояло еще многое сделать. Бар Нонг уже открылся, правда неофициально, но взял очень хороший старт. Надо было проверять счета, ходить на совещания и заказывать продукты. А потом мне позвонили.

Голос доктора Суричая звучал по телефону официально и строго — никаких врачебных ужимок и модного разнузданного тона. Так он, наверное, докладывал у директора госпиталя, когда обсуждался финансовый баланс. Он сказал очень немного, у меня сложилось впечатление, что, будь его воля, он вообще бы не стал звонить. По просьбе своего пациента он приглашал меня к себе домой: строение номер тридцать по улице Сукумвит, что совсем недалеко от торговых рядов «Эмпориум».

Это было скорее имение, а не дом, с автоматическими воротами и собственной охраной. В дополнение к охранникам дом окружало с полудюжины хорошо одетых китайцев, мрачных и настороженных. Когда я приблизился, один из них что-то гаркнул остальным. Как я решил, приказал на диалекте чиу-чоу не хвататься за топорщившееся под пиджаками оружие. Горничная провела меня внутрь и открыла дверь в большой салон, где я устроился на диване и стал ждать. Вошел Суричай в канареечно-желтом кардигане без рукавов и в свободных брюках. В руках он держал лист бумаги с тайским текстом и с изящной подписью на европейском языке. Я внимательно его прочитал и, не слишком удивившись, вернул, кивнув. Сложилось впечатление, что соперничающие стороны достигли чисто восточного соглашения, которое было бы невозможно на бедном на выбор Западе.

— Меня попросили, чтобы я позаботился о нем как о пациенте у себя на дому. Он явно не хотел оставаться на людях. Пришлось привезти из госпиталя множество всякого оборудования. А теперь по какой-то причине он пожелал встретиться с вами. Такого рода вещи способны вызвать кардинальные изменения личности. Он решил, что вы единственный в мире человек, способный его понять. Он что, ваш близкий друг?

Резкость Суричая раздражала меня, и я не потрудился ответить на его вопрос.

— Он заключил сделку с Фатимой?

— Заключили его приятели. Эти чиу-чоу, которые наводнили мой дом. Вы представить себе не можете, насколько средневековым может показаться образ мыслей китайцев. Совсем отсталые люди. И настолько же несовременно они решают сексуальные проблемы своего друга Уоррена — просто, но при этом очень радикально, я бы сказал, в духе Запретного города. Фатима поставила их в затруднительное положение. По их мнению, позволить ей убить своего человека — дурно, это означает, что у них не хватило власти его уберечь. Но если они попытаются его спасти, Фатима покажет фильм по Интернету и все равно расправится с ним. А еще, не исключено, развяжет руки своим кхмерам. Судя по подписи, это был компромисс, на который согласился даже Уоррен. В противном случае ему пришлось бы умереть. Фатима сдалась, после того как он перевел на ее имя больше половины своего состояния. Теперь она, должно быть, самая богатая женщина в Таиланде. И самый богатый транссексуал в мире. Придется пережить и это. Я прооперировал его только вчера, и он еще очень слаб, но, как я заметил, главное — это изменение личности. Он совершенно нестабилен психически. Впрочем, увидите сами. — Доктор Суричай помолчал. — Сразу после операции он испытал сильный шок, и мне пришлось накачать его транквилизаторами, иначе он бы скончался. Но даже после этого у него пару минут отсутствовали жизненные функции. — Врач внимательно посмотрел на меня, стараясь понять, насколько я сознаю, о чем он говорит. Но я понятия не имел, на что он намекает.

На стенах необычно широкого для частного дома коридора я с удивлением увидел подлинные картины маслом, изображающие Крунгтеп XIX века. Мы повернули налево и вошли в позднюю пристройку — солярий из стали и стекла. Но виду на сад мешали длинные, до пола, шторы. Лицо на подушке было едва узнаваемым — не потому, что сильно изменились черты. Тот, кто теперь обитал в этом теле, почти ничем не напоминал прежнего владельца. Я, как познающий Восьмеричный путь, с интересом наблюдал трансформацию. Новая личность унаследовала старое тело и груду совершенно незнакомых ей воспоминаний, в которых еще предстояло разобраться. Более слабый духом не перенес бы нервного срыва, но этот человек казался только до крайности растерянным. Он слабым кивком пригласил меня сесть рядом.