Ложь без спасения - Шарлотта Линк Страница 95

После обеда – после того, как она его казнила, разорвала на куски и растоптала ногами, эта чертова шлюха! – Хейманн, сохраняя спокойствие, поехал домой и убедился, что верхняя дверь в подвал все еще заперта. Там, внизу, по-прежнему находилась эта забаррикадировавшаяся тварь. К счастью, у подвала нигде не было окон, так что она могла выбраться только через верхнюю дверь, а ее он запер на три оборота. Досадно только, что теперь он не мог просто, без затруднений, спуститься в подвал: ему надо будет иметь в виду, что Лафонд может поджидать его за каким-нибудь углом, вооружившись металлической дубинкой или чем-нибудь подобным. Теперь она могла обнаружить в подвале еду и питье – рядом с тем помещением, где хранились банки с консервированными фруктами и где она изначально была заперта, находилась настоящая кладовая, в которой были лапша в пакетах и готовый соус – так как Кристофер в основном питался именно этим, – а также морозильная камера. И хотя почти вся эта еда была бесполезна для пленницы, поскольку в подвале не на чем было печь, варить или жарить, она могла найти там ящики с минеральной водой и колой. Не говоря уже о винном погребке. Эта дрянь хорошо устроилась!

Кристофер прислушался к звукам внизу, но ничего не услышал. Ему, конечно, нужно решить эту проблему, даже если придется закачать насосом в подвал ядовитый газ, но он займется этим немного позже. Сейчас у него есть дела поважнее.

Это дело чрезвычайно его беспокоило, и он полтора часа потратил только на то, что ходил по своему дому, вверх и вниз по лестнице и по всем комнатам, кроме подвала. Боль в ступне пульсировала все сильнее, но в своем возбуждении мужчина воспринимал ее как нечто отдельное от себя. В бывших детских комнатах, в которых он никогда ничего не менял с того страшного дня, его глаза наполнились слезами. Сколько жизни, сколько тепла могла бы маленькая Софи вновь принести сюда! Какое прекрасное детство мог бы он ей устроить! Но этого не будет, и в один прекрасный день она поблагодарит свою мать за то, что выросла без отца и без семьи… Хейманн остановился: ему вдруг пришло в голову, что Софи, вероятно, уже не сможет поблагодарить свою мать за что-либо, и на него вновь на-хлынуло отчаяние, потому что его самого приводило в ужас то, что он должен был сделать, и то, что он знал: у него нет другого выхода. Лаура сама не оставила ему другого выхода.

Позже Кристофер оказался, весь в слезах, на краю своей ванны на первом этаже, где снова и снова вел борьбу с собой, снова и снова мучительно бился над решением и пытался найти другой выход. Но все его старания каждый раз терпели неудачу, и в конце концов Кристофер сдался и сделал то, что он должен был сделать. В четыре часа он не выдержал, еще раз проверил дверь в подвал – хоть бы она уже наконец сдохла там, внизу! – и поехал на машине к кварталу Колетт. Оставив машину у начала дороги, ведущей к ее дому, дошел пешком до последнего поворота. Оттуда был виден ее дом, и он буквально впился в него глазами – настолько глубоко застряла в его мыслях эта женщина, которая сейчас сидела в гостиной у камина, или убирала кухню, или, может быть, лежала на кровати и размышляла о жизни. Он испытывал к ней любовь, но в то же время и презрение, потому что она была не лучше, чем все остальные, и Кристофер знал из своего опыта, что это презрение будет медленно, час за часом, перерастать в ненависть, а ненависть в какой-то миг станет беспощадной, и ее уже ничем нельзя будет смягчить. В конце недели. Хейманн был почти уверен, что все произойдет в конце этой недели.

Его начала бить дрожь. Опять заболела голова, ноги стали мягкими, и голоса снова начали говорить с ним – и он знал, что опять пришел к той точке, в которой рассматривал свою жизнь как груду осколков и не видел никакой надежды.

«Как странно, – подумал Кристофер, – что это случается именно со мной, словно надо мной нависла неизбежная и бесконечно мрачная судьба». Он попытался разобрать, что ему говорили голоса, давали ли они ему ответ на его вопрос, но по-прежнему не мог их понять.

Было чуть больше половины пятого, когда Кристофер стал подбираться ближе к дому Лауры, медленно волоча ноги, потому что боль в ступне была теперь просто взрывоподобной.

Дождь прекратился, но ветра не было, и поэтому облака на небе так и не рассеялись. Прекрасное бабье лето окончательно прошло. «Как печально, – подумал Хейманн, – и как кстати!»

И только оказавшись на расстоянии где-то ста метров от дома, он обнаружил машину, которая была припаркована совсем рядом с большими воротами. Ее не было видно с того места, откуда он первоначально наблюдал за домом. Машина с французскими номерами… Кристофер наморщил лоб.

«Неужели в ее жизни есть другой?»

Еще до того, как эта мысль смогла овладеть им, какой-то мужчина покинул участок Лауры и сел в эту машину. Достаточно было бросить лишь короткий взгляд на него, чтобы Кристофер успокоился – во всяком случае, о возможном втором любовнике Лауры можно было не думать. Он знал маклера Альфонса – во всяком случае, с виду, так как часто проходил мимо его офиса. Но Хейманн был также почти уверен в том, что сам маклер его не знал.

Когда машина проезжала по дороге мимо Кристофера, он остановил ее. Месье Альфонс опустил стекло.

– Да, пожалуйста?

Хейманн постарался любезно улыбнуться. Он надеялся, что маклер не заметит, как сильно он потел.

– Вам ведь принадлежит маклерское бюро внизу в Сен-Сире?

– Да.

– Я видел, как вы только что вышли из того дома, и подумал – за спрос ведь денег не берут… Тут случайно не продается что-то? Дело в том, что я как раз подыскиваю подходящий объект…

Месье Альфонс пожал плечами:

– Эта дама хотела вначале узнать рыночную стоимость. Ей, кажется, нужно еще решить какие-то вопросы, а затем она займется продажей. В случае продажи она поручит это мне. Но вы можете… – он вытащил визитную карточку и протянул ее Кристоферу, – …можете позвонить мне еще раз на следующей неделе, и тогда я буду, возможно, знать больше.

Хейманн взял карточку. Его руки сильно дрожали.

– Вы имеете в виду, что на следующей неделе уже, возможно, все будет решено?

Она уже ведет переговоры с маклером. Она действительно собирается свернуть лагерь.

– Без понятия, – ответил Альфонс. – Эта дама, во всяком случае, уже завтра собирается уезжать обратно в Германию – знаете ли, она сама немка и живет там, а здесь у нее только дачный дом. Ну, словом, там есть, видимо, какие-то проблемы, а сколько времени ей для этого понадобится, я не знаю.

Кристофер отошел в сторону, и машина маклера медленно поехала вниз с горы. Хейманн даже не заметил, попрощался ли с ним месье Альфонс. Он стоял как вкопанный, а визитка, которую он только что держал в руках, медленно закружившись, полетела к земле.

Завтра. Завтра она уедет.

Она не сказала ему ни слова об этом. Она даже не посчитала его достойным того, чтобы сообщить ему эту информацию. Хотела совершенно тайно скрыться отсюда, хотела стряхнуть его, как надоедливое насекомое!