Большая книга ужасов-12. Духи зазеркалья. Талисман богини тьмы - Елена Артамонова Страница 10

– Смотрите! Смотрите на горизонт!

Мы все одновременно повернули головы к морю. По самой линии горизонта, почти цепляясь мачтами за красный диск солнца, проплывал парусник. Возможно, это был обычный корабль, но мне он представился гостем из кошмарного ночного сновидения.

– Ребята, это сон. Все будет нормально. Вы мне только снитесь.

– Ты что, Логинова, – Сережка с силой вцепился мне в руку, – это не сон, это самая настоящая красота! Вот бы на таком поплавать!

– Это корабль-призрак. Один из тех, о которых рассказывал Андрей. Может быть, даже сам «Летучий голландец». Однажды во сне я поднималась на его борт. Вся команда корабля мертва. Они стоят на своих местах и смотрят вдаль, но вместо глаз у них черные пустые глазницы! Меня привела туда женщина…

– Зинаида, ты на солнышке не перегрелась? – Петька смотрел на меня с сочувствием. Горизонт был пуст. – Говоришь прямо как Андрей. Кстати, объясни, а то я до сих пор не врубился – это он так прикалывается или сам того… немножечко?

Да, в глазах мальчишек я показала себя не лучшим образом. Раскисла, потеряла контроль, лепетала какую-то чепуху. Кому есть дело до того, что леденящий ужас неожиданно накрыл меня с головой, едва не задушил, как огромная соленая волна? Надо держать себя в руках, контролировать эмоции. Преодолев приступ беспричинного страха, я усмехнулась:

– Жутковатенько? Вы, оказывается, слабонервные, шуток не понимаете.

Тем временем Максим собрал лежавшие на дне лодки инструменты и начал смывать краску с кисточек. Наблюдавший за его действиями Петька сказал:

– А нам, между прочим, тоже домой пора. – И посмотрел на допотопные часы «Звезда», с которыми не расставался даже на каникулах. – Ангелина Георгиевна просила возвращаться домой засветло.

– Есть контрпредложение, – перебила я рассудительного Толкачева, – давайте сначала искупаемся, а потом уже все остальное. Тетя Ангелина добрая, воспримет опоздание с пониманием.

Конечно же, моя идея понравилась больше Петькиной, а если учесть, что по дороге домой мы все равно проходили городской пляж, то как туда было не заглянуть? Народ разошелся по своим пансионатам и домам отдыха, и под ногами уже можно было различать свободную от штабелей загорающих гальку. Сложив на топчане одежду, мы наперегонки побежали к воде. Как я ни старалась, Максим обогнал всех и первым бултыхнулся в пенящиеся волны. Мы плескались, визжали, смеялись, и время текло как вода между пальцами. Кожа незаметно покрылась пупырышками, стало прохладненько – пора было заканчивать. Сережка почему-то задержался в воде, и я услышала его негромкий голос:

– Петька, посмотри, у меня что-то к плавкам прицепилось.

Толкачев ринулся на помощь, немного провозившись, извлек из воды темный удлиненный предмет, взглянул на него и с ужасом отбросил далеко в сторону. Оба выскочили из воды как ошпаренные. Первым к ним подбежал Максим:

– Все нормально, ребята?

– Ты видел, что это было, Сережка? – У Петьки Толкачева дрожал подбородок.

– Я чувствовал, как оно царапало кожу, а увидел только после того, как ты его отцепил. Оно шевелилось! Клянусь чем угодно, оно скребло меня по коже! – Мальчишки выглядели очень напуганными. – Посмотри, там нет царапин – на спине и ниже?.. Вдруг оно заразное или там трупный яд!

Мы с Максимом недоумевали.

– Тебе что, медуза в плавки попала? – предположил он.

– Хуже! Вы мне не поверите, но Петька подтвердит… Хуже. Это была человеческая рука – сухая костлявая человеческая рука, и она шевелилась!

– В целом Сережка прав, – подхватил Толкачев. – Подойдя к нему, я ничего не увидел – предмет находился под водой, а когда пощупал, то ощутил что-то твердое и жесткое, вроде корявой ветки. Только вытянув «ветку» из воды, я увидел черную скрюченную пятерню. А вот то, что она якобы шевелилась, – вряд ли. Мертвецы не движутся.

– У вас в Москве модно дурацкие шутки разыгрывать?! То Зинаида из себя лунатика изображает, то вы на пару психуете! Развлекайтесь без меня! – Натянув брюки, Максим быстро зашагал прочь. – Утром меня на пристани не ждите, – обернулся он. – Я пойду к Ирке. Встретимся после обеда.

Максима можно было понять – со стороны все это выглядело дико и нелепо. Вот если бы он знал Петьку Толкачева лучше, то иначе бы отнесся к его рассказу. Природа начисто обделила Петьку фантазией, и он всегда говорил правду, абсолютно не умея врать и притворяться. В отличие от «мастера художественного слова» Сережки Ивойлова, моему двоюродному брату можно было верить всегда и везде. Впрочем, на этот раз я бы поверила и Сережке. Поверила бы потому, что однажды сама видела такие высохшие, скрюченные руки. Видела на черном безмолвном корабле-призраке, и тогда они тянулись к моей шее…

* * *

К Сережкиному дому мы подошли, когда город укрыли глубокие синие сумерки. Встретили нас очень сурово, но причиной гнева Ангелины Георгиевны было отнюдь не наше опоздание.

– Зинаида, после того как вы отобедали с этим черненьким мальчиком, ты еще возвращалась сюда?

– Нет. – Мне пришлось давать довольно полный отчет о своих похождениях, а заодно и сообщить, где проводили время Петька и Сережка. – А что, собственно, случилось?

– Трагедия! Невосполнимая утрата! Катастрофа! Если вы не заходили в дом, тогда кто, скажите на милость, этот вандал?!

Не в силах больше говорить, тетя Ангелина жестом приказала следовать за ней. Войдя в мою комнатушку, Ангелина Георгиевна театральным жестом отодвинула ширму, демонстрируя заключенный в позолоченную раму лист фанеры и сияющую чешую осколков на полу.

– Зеркало разбилось, – констатировал Ивойлов.

– Сами зеркала не разбиваются. Это дело рук какого-то негодяя и труса. Труса – потому, что этот варвар боится сознаться в содеянном. Для вас, современной молодежи, предметы старины – обычный хлам, барахло, которому место на помойке. На самом деле здесь собраны бесценные старинные вещи – ан-ти-ква-ри-ат. Этому зеркалу не меньше ста пятидесяти лет. Мои родители приобрели его в Ленинграде, всего за несколько дней до начала войны. Оно уцелело во время бомбежек, блокады… – Ангелина Георгиевна умолкла на полуслове, горестно махнув рукой.

– Тетя Ангелина, вы не расстраивайтесь, рама-то цела. Закажите новое зеркало у стекольщика, – предложил Петька, – и все будет в порядке.

– Глупец! Хотя откуда тебе, выросшему на американских мультфильмах и «Сникерсах», знать истинную ценность вещей? Самое ценное здесь само зеркальное стекло, а не рама. Такие стекла сейчас просто не делают – идеальная полировка, – глубина, прозрачность, я уже не говорю про гравированный орнамент… – тетя схватилась за голову, – его ничем не заменишь!

– А знаете, Ангелина Георгиевна, на днях произошел аналогичный случай. У нашей подруги без видимых причин разбилось зеркальце. Может быть, виною тому перепады температуры или давления?

Когда хотел, Петька говорил как академик, но его умные речи не произвели должного впечатления. Велев выбросить осколки, тетя Ангелина ушла к себе, и вскоре в воздухе запахло сердечными каплями. Я взялась за веник. Зеркало раскололось на маленькие кусочки – так обычно бьются автомобильные стекла, но один осколок с выгравированной звездочкой оказался довольно большим, почти в половину моей ладони. Я повертела стекляшку в руках и пришла к выводу, что из нее получится продвинутая фенечка.