Дорогами тьмы - Филиппа Грегори Страница 10

– Для работы мы непригодны, мы можем только танцевать, – вздохнул юноша. – Если облагодетельствуешь нас деньгами, мы оттанцуем в следующую деревню, а ты живи дальше с миром.

– И что, в каждой деревне вам платят, лишь бы избавиться от вас?

Молодой человек коротко рассмеялся:

– Еще как. Нас боятся. Боятся, что мы уведем с собой детей.

– Значит, танцами вы и зарабатываете себе на жизнь? Или же вы обычные попрошайки?

– Нет. Истину говорю, мы – танцоры. Я не в силах перестать танцевать. Однажды священник приволок меня в церковь и ну давай поливать святой водой, а я протанцевал по проходу к дверям, да и был таков. Понял он, что со мной каши не сваришь и лучше вытурить меня подобру-поздорову. Собрал мне в дорогу еды и вытянул из меня обещание, что я уйду и заберу с собой остальных, таких же, как я. Не сегодня-завтра здешние жители тоже нас накормят, и мы отбудем восвояси. Хотя куда нам идти? Нигде нам не рады. Но нам платят, и мы уходим. Ты принес денег, чтобы мы ушли немедленно?

– Нет. Скажи мне, почему ты начал танцевать.

Превозмогая боль в истертых в кровь ногах, юноша поднялся во весь рост.

– Если возложу я на тебя руки свои, ты тоже пустишься в пляс, – провозгласил он. – Но если дашь мне немного денег, я оставлю тебя в покое.

Собрав всю отвагу в кулак, Фрейзе шагнул к юноше.

– Это – расследователь Ордена Тьмы, назначенный самим папой римским, – размеренно проговорил он. – Ты не тронешь его, а он не даст тебе денег.

Паясничая, юноша выбросил вперед руку. Указательный палец остановился в дюйме от толстой шерстяной рясы Луки.

– Стоит мне только дотронуться до него, и он пустится в пляс и будет плясать без остановки, – ухмыльнулся он. – Так и передай Его Святейшеству, вместе с моими наилучшими пожеланиями.

Лука не дрогнул, он смотрел на юношу долгим изучающим взглядом.

– Пожалуйста, не угрожай мне, я не желаю тебе зла. Но я хочу знать, почему вы танцуете, я хочу излечить вас и вернуть к нормальной жизни. Я здесь, чтобы помочь вам, если будет на то воля Бога. Мне даны указания помогать вам по мере моих сил и умений.

Молодой человек тряхнул головой и резко сел на ступеньки крыльца.

– Никто не в силах помочь нам, ибо мы прокляты, – сказал он. – Прикоснусь к тебе, и проклятие падет и на тебя.

Ничего больше не добился от него Лука: затрещала, словно рассыпавшийся горох, барабанная дробь, и люди на площади начали шевелиться и прислушиваться.

– Вернемся на постоялый двор, – с дрожью в голосе прошептал Фрейзе. – Они вот-вот снова начнут.

– Боишься, что мы тоже к ним присоединимся? – спросил Лука. – Только потому, что кто-то бьет в барабан и терзает скрипку?

– Не знаю, – простонал Фрейзе. – И знать не хочу. Пойдем, Воробушек. Слишком велик риск, что они снова примутся за старое.

Лука согласно кивнул, и они направились к гостинице, как вдруг скрипач – маленькая тщедушная фигурка в разодранном плаще – выскочил, словно из-под земли, и преградил им дорогу. Прижав скрипку к подбородку, он широко улыбнулся, приподнял изодранную в клочья шляпу, откинул полы черного плаща, взмахнул смычком и ударил по струнам. Скрипка завыла – визгливо, предостерегающе.

– Господа, – вкрадчиво произнес музыкант. – Не желаете ли послушать премиленькую песенку?

– Пойдем! – Фрейзе вцепился в Луку и потащил его мимо скрипача к спасительным воротам постоялого двора.

Но – поздно. Загрохотал призывным стаккато настойчивый барабан, полились задорные, разухабистые звуки неунывающей скрипки, люди повскакали на ноги и бросились в омут танца.

– Быстрей! – завопил Фрейзе, до смерти напуганный тем, что ноги его принялись отбивать чечетку, а в голове все настойчивее и настойчивее зазвучали ритмы разудалой плясовой, такой знакомой и такой манящей. – Давай же!

Лука и Фрейзе, рука об руку, помчались к постоялому двору. Но закружившаяся в диком вихре толпа бросилась им наперерез. Луку схватили за руки, Фрейзе за пояс и потащили их в хоровод. Лука вырвался, ринулся к гостинице, и следом за ним, отпихнув навязчивого танцора, помчался Фрейзе.

Двери гостиницы распахнулись, и на площадь, словно воин из осажденного замка, выпрыгнула Изольда. Зажав уши и склонив низко голову, она решительно кинулась в самую гущу толпы навстречу Луке. Пояс ее крепко охватывала веревка, которую постепенно разматывала Ишрак. Плясуны, найдя новое развлечение, стервятниками налетели на нее. Они теребили и толкали ее из стороны в сторону, перебрасывая, словно мячик, но Изольда, с боем отвоевывая каждый шаг, упрямо двигалась к Луке.

А Луке и Фрейзе приходилось несладко: вездесущая улыбающаяся толпа обступила их плотным кольцом и затягивала в водоворот танца. Танцоры висели у них на руках, хватали и дергали, волочили за собой, но друзья, обнимая друг друга за плечи, пробивались вперед, к Изольде. Лука, озираясь на пустые, но сияющие глаза и хищные улыбки полонивших его мужчин и женщин, с ужасом чувствовал, как его медленно, но верно засасывает в танцевальную пучину: ноги дрожали, музыка завораживала, сердце перестукивало в ритм барабанной трели, и неодолимое желание танцевать росло и крепло в нем с каждой секундой. Ему казалось, он идет ко дну, тонет, захлестнутый яростной волной прибоя, и он, как утопающий за соломинку, мертвой хваткой впился в плечо Фрейзе.

– Фрейзе! Я больше не могу!

Фрейзе сграбастал Луку могучими ручищами, подталкивая его к Изольде, к спасительным воротам постоялого двора, и неожиданно проорал ему в лицо:

– Длина поля пятьсот футов, ширина – семьсот футов, какова площадь земельного участка в акрах?

– Чего? – захлопал глазами Лука. Даже танцоры застыли, сбитые с толку несообразным вопросом Фрейзе.

– Длина поля пятьсот футов, ширина – семьсот футов, какова площадь земельного участка в акрах? – во всю глотку завопил Фрейзе. – В арабских цифрах.

Лука задумчиво моргал, пока в голове его происходили вычисления. Ноги его перестали дрожать.

– Восемь целых три сотых, – ответил он.

– Хватай Изольду! – скомандовал Фрейзе.

Лука, очнувшись от колдовского забытья, протянул руки, Изольда стиснула их крепко-накрепко и рванула к себе. Фрейзе подтолкнул его в спину, брат Пьетро и Ишрак налегли на веревку, и они все втроем, спотыкаясь, доковыляли до гостиницы. На одно лишь мгновение распахнула хозяйка двери, и они ввалились в прихожую.

Изольда и Ишрак захлопнули двери, брат Пьетро задвинул тяжелый засов.

– Господь Всемогущий уберег меня, еще бы чуть-чуть, и мне бы несдобровать. – У Луки, бледного и растерянного, перехватило дыхание. – Господь да благословит тебя, Фрейзе. Если бы не ты, я бы сейчас танцевал да водил хороводы.

Подолом холщовой рубашки Фрейзе вытирал пот, градом катившийся по его лицу.