Вампирский Узел - С. П. Сомтоу Страница 106

— Я вызываю тебя на бой! — хрипло выдохнул он. — Кто бы ты ни был. Я вызвал тебя в наш мир, и я же отправлю тебя обратно в ад.

Тишина. Пылинки пляшут в полумраке.

— Выходи! — Он вспомнил все очень живо. Как сверкнул, опускаясь, нож. Как влажно хлюпнул мягкий живот девчонки, расходясь под ножом. Как на алтарь Святой Сесилии пролились кровь и моча.

Он прошел чуть дальше в комнату. Темно. Темно. И очень тихо. А потом, откуда-то сверху — соблазнительный, чарующий смех. Обидный, насмешливый. В темноте он различил силуэт лестницы. Пошел вверх по ступеням. Молодость не вернешь, — думал он. Но я как будто вновь стал молодым. Сердце лихорадочно колотилось в груди, пытаясь влить силу в усталые ноги. Лестница круто уходила вверх. Сколько здесь, интересно, ступенек? Временами казалось, что это истертый камень, как на той лестнице в Итоге, где они с Пратной играли в мяч еще детьми… временами, что это — скрипучее дерево… временами, что мрамор, покрытый мягким ковром… а смех все звучал, рождаясь как будто из самой темноты… а потам к нему примешался еще один звук, как будто огромная хищная птица хлопала крыльями.

— Я убью тебя! — повторял он опять и опять, постепенно замедляя шаг. На плечи как будто давил груз всех прожитых лет, а распятие в руках становилось все тяжелее и тяжелее.

И вот наконец последняя ступенька. А там — тот же самый алтарь, и та же самая девушка, и он уже занес нож, готовый вонзить его ей в живот, и полуволк-полумальчик выступает из темноты в облаке курящихся благовоний, и Фрэнсис говорит: «Уходи, уходи…», — и размахивает распятием, но волк, сотканный из темноты, тянет лапу и прикасается к святому кресту, и крест вместе с Иисусом распадается на две зазубренные половинки, как будто расколотый молнией, и падает по ступеням вниз… вниз… метал бьется о камень, о мрамор, о дерево, о металл…

— Глупый смертный, — говорит призрачное существо. Это голос ребенка, но в нем звучат отголоски бесчисленных прожитых лет. — Не ты вызвал меня в мир. Твоя жестокость была бессмысленной и неоправданной; у нее не было никакой цели, кроме как ублажить твои собственные садистские наклонности. Все эти годы, все шестьдесят лет, ты обманывал себя, строил умозрительные теории о великом противостоянии света и тьмы, в котором тебе уготована не последняя роль — роль защитника света… Глупец! Посмотри на себя. Неужели ты правда считаешь, что ты из тех, кто достоин играть в столь грандиозном спектакле?!

— Я тебя сотворил! — прохрипел Фрэнсис. — Я убил человека и тем самым вызвал тебя из ада…

— Нет, Фрэнсис, жалкий ты человечишка.

И он наконец понял, что это правда. Он всю жизнь прожил во лжи, питая свои кошмары самообманом. И жалость в голосе существа, которое он все эти годы почитал своим творением, ввергла его в последнее — предельное — отчаяние. Фрэнсис Локк просто не мог жить дальше, узнав о себе эту страшную правду — правду о том, кто он на самом деле, — и его сердце не выдержало, и он упал, уже мертвый, на лестницу вечности, и покатился вниз по ступеням… и мертвая кровь билась о камень, о мрамор, о дерево, о металл.

Когда остальные вошли в дом и увидели, как тело Фрэнсиса Локка катится вниз по лестнице, Стивен с Пратной тут же схватились за колья — на тот случай, если их друг тоже был заражен вампиризмом. А потом все рванулись наверх, бросив бездыханное тело, и лестница стала ветвиться и расходиться многочисленными пролетами, и сам дом казался почти что живым существом…

зал игровых автоматов

Пи-Джей скрылся за игровым автоматом высотой чуть ли не с дом. На огромном экране сменяли друг друга сцены из «Пьющих кровь», только все было по-настоящему, и вампиры в игре были точными голографическими копиями Тимми Валентайна, и прорезь для монет истекала кровью прямо на Терри, и он истошно звал друга, а потом бросился следом за ним, но за автоматом не было ничего, только пустынные коридоры, которые разветвлялись и разветвлялись…

— Пи-Джей! — закричал Терри в очередной раз. Его голос отдался от стен гулким эхом, и стены покрылись кровоточащими царапинами. Они подрагивали, словно, внутренности громадного организма. Один раз Терри показалось, что он догоняет Пи-Джея, но это был кто-то из скрывавшихся в доме вампиров, и Терри набросился на него и принялся бить распятием, пока вампир не убежал в другую сторону — туда, где огонь разливался по коридорам обреченного дома…

И вот теперь он действительно оказался внутри «Пьющих кровь», потому что голографическая проекция не бывает такой настоящей, он перепрыгивал с рельсов на рельсы стилизованной железной дороги, пути которой пересекались внутри совершенно живых пейзажей: горных кряжей и маленьких городочков, полыхающего вулкана и древнего города, и даже концентрационного лагеря…

— Я потерялся, — заключил Терри, сбавляя шаг. Мимо на полном ходу проносились поезда, охваченные огнем. Горящие поезда неслись прямо в лесной пожар. Он звал Пи-Джея, пока не сорвал голос, пока не понял, что ему никогда его не найти, что он запутался в чьем-то чужом сознании, что ему надо скорей выбираться отсюда, но никто ему не поможет, и надо рассчитывать лишь на себя, и…

Еще коридоры. Зомби. У них из глаз сочится темная кровь, руки раскинуты… их преследует «Пэкман» ростом с мальчишку-подростка, размахивая колом и распятием. Темнота, вопли, смех, злобные голоса, от которых мороз по коже… из потайных дверей выскакивают скелеты. Он останавливается, чтобы прибить очередного вампира — миссис Холлидей, которая всегда приносила им какие-то старые книги и пыталась заставить его их читать. Он загоняет ее в угол, выставив перед собой распятие, и вбивает ей в сердце кол. Она ссыхается и рассыпается в прах. Теперь пламя бушует уже в коридоре, а на стене загорается надпись: БОНУС 20 000 ОЧКОВ БОНУС БОНУС ВЫ ПРОШЛИ ПЕРВЫЙ УРОВЕНЬ, — и включается писклявая электронная музыка на мелодию «Вампирского Узла», и…

ПЕРЕРЫВ! ПЕРЕРЫВ! Надпись продолжает мигать на стене, Потом — темная комната. Там стоит кто-то, кого он знает. Да, это принц Пратна. А с ним… Господи Боже, это же мама Пи-Джея. Терри прячется в тени игрового автомата, только это не автомат, а огромный надгробный камень с видеоэкраном в том месте, где обычно бывает надпись. На экране мигают слова: ЛУЧШИЙ РЕЗУЛЬТАТ: ТЕРРИ ГИШ — ЗАЛ СЛАВЫ ВАМПИРСКОГО УЗЛА — ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АД, — Терри напуган до полусмерти, до усрачки, как говорили в школе, он не знает, что делать. Он слышит, как принц говорит скучным голосом:

— Я перепробовал всех. Мальчиков, девочек, карликов и великанов… я бил их плеткой, заковывал в цепи… и ничто меня не возбуждало, я был пресыщен… но вампир! Мертвый и живой одновременно! Теперь ты понимаешь, зачем я пришел. Я просто не мог не прийти. Одна только мысль о возможности вновь поиметь эрекцию после целых десяти лет вынужденного воздержания уже могла бы сорвать меня с места и погнать прочь из дворца с его садом утех… теперь ты понимаешь, моя дорогая, почему мне так нужно…

И Шанна Галлахер ответила, пародируя голос опытной соблазнительницы, и прозвучало это так странно, так жутко:

— У меня никогда не было настоящего принца.

Она сняла ночную рубашку — ту самую рубашку, в которой пришла к Брайену той ночью, — и Терри затаил дыхание. Ему всегда хотелось увидеть маму Пи-Джея голой — всегда, сколько он себя помнил, — и даже теперь у него в штанах встало, и он покраснел от ужаса и стыда, и отступил еще дальше в тень от гигантского автомата, но и оттуда он видел, как Шанна Галлахер заигрывает с принцем Пратной. Как она гладит его по щеке, как запускает руку ему под рубашку, как расстегивает пуговицы у него на брюках. Он слышит, как она шепчет: