Тенепад - Мария Введенская Страница 11

– Ты знаешь… – начала Адель, уже по-свойски перешагнув через Олдена и совершенно не раздумывая, нащупала через кофту, вышедшую из суставной сумки кость. – Всё это мне напомнило «Смерть ей к лицу». Помнишь такой фильм?

– Да. – усмехнулся Олден, кивая.

– Не ожидала, что увижу подобную картину вживую. – она потянула его за руку, как заправский ортопед, и нажала на кость до характерного звука.

– Я тоже не ждал, что окажусь на месте Мэрил… или Голди. – хмыкнул тот.

– Мэрил, Голди и Олди…. Звучит, как название какой-нибудь кантри группы. – буркнула себе под нос Адель.

– Не так сложно, правда?

Адель кокетливо улыбнулась и сказала:

– Мне так нравится твоё шотландское «ррр». Зачем ты его прятал?

Подобное замечание вогнало Олдена в некоторый ступор. Ведь за всё то время, что он прожил в Канаде, его акцент был старательно низложен. Как, в общем-то, и всё, что могло напомнить о его корнях, выдать того, кем он являлся на самом деле. Какое еще «ррр»?! О чем она говорит? Он пообещал себе последить, прислушаться…. Неужели эти два месяца на родине так сильно его изменили?

– А что с шеей будем делать?

– Я сам, не волнуйся. Тебе не придется.

– Успокоил. – хмыкнула Адель. – Ну ты как?

– Порядок. Не пойму только, что с правой рукой… – он спокойно сел, посгибав ноги в коленях и повращав стопами, а потом аккуратно стащил кофту, оставшись в одной черной футболке.

Адель чертыхнулась.

Да, простым вывихом здесь не обошлось. Всё предплечье было фиолетового цвета, а сквозь кожу торчала сломанная кость с острыми, словно средневековая корона, резцами.

– Боже! – ахнула Адель, в который раз удивляясь, почему Олдену не больно. Может, это шок какой-то?..

– Спокойно, всё будет хорошо. Просто обработаем рану, чтобы не было заражения, и наложим шину.

С этими словами Олден подкатил к себе трость и осторожно поднялся. Если бы не лебединая шея, свернутая на бок, он бы выглядел, как прежде.

– Сходи в подвал, Ади. Там среди вещей моего отца, можно подобрать что-нибудь, что послужит шиной. – он указал на перекошенную голову. – От меня всё равно мало толку. Поняла?

– Да. – ответила та, не понимая, откуда в ее друге берется это спокойствие.

– А я принесу бинт.

Та устало кивнула и устремилась к лестнице, ведущей в подвал. Нервное напряжение потихоньку сходило, и наваливалась пустота, как это обычно происходит. Всё это было дико и жутко. Странно донельзя. Вообще-то Адель с удовольствием приняла бы за правду любой бред, лишь бы шея Олдена вернулась на место, но в больницу всё равно надо, и лучше поскорей убраться отсюда. Вдруг вернутся те, кто сделал это с Олденом? На воров не похоже, скорей всего люди какого-нибудь ростовщика. Адель пообещала себе подумать над этим вопросом чуть позже, а сейчас надо бы сконцентрироваться на другом.

Она уже бывала в этом подвале, в основном, чтобы взять бутылочку виски или вина с большого дубового стеллажа, покрытого морилкой, но она никогда не касалась вещей отца Олдена. Это было под негласным запретом, что ли. Словно алтарь забытого всеми языческого Бога, которому поклоняется и служит последний и самый верный адепт. В тот единственный раз, когда Олден показывал дом и спускался сюда с Адель, она увидела слезы, стоявшие в его глазах. Поначалу в это не хотелось верить, всё-таки Старик не похож на плаксу, но слезы душевной боли нельзя сдержать, внутри всё сжимается, и ком неподъемного веса подкатывает к горлу. Мы всегда знаем об истинном положении вещей, просто иногда обманываем себя, убеждая, что всё в порядке. Так поступила и Адель, решив не лезть в душу, да и правильно, ведь Олден не стал бы рассказывать об отце. Одно ясно – тот умер, а боль осталась навсегда.

Отцовские вещи, словно музейные экспонаты, были расставлены именно так, как и при его жизни, и, несмотря на то, что дом изредка, но всё же сдавался, до них и рукой никто не коснулся, потому что подвал оставался под замком. Таково было правило Олдена.

Здесь стоял рабочий стол, а позади – стеллаж, плотно заставленный коробками с инструментами, гвоздями всех мастей, болтами и винтиками, обломками от не-пойми-чего и различными деталями, банками с лаком и красками, а также кольцами разноцветного скотча. Адель бы, не задумываясь, выбросила добрую половину того, что стояло на стеллаже, но хороший хозяин знает, что даже такая невинная хрень, как обломок декоративного садового заборчика, коим обычно огораживают цветочные клумбы, может выручить из довольно затруднительного положения. Адель нашла целый мешок таких сегментов, плоских стальных шириной где-то в два с половиной дюйма и длиной под восемь. Может, чуть меньше. Какая удача! Спасибо папе Олдена, который помогал сыну словно с того света. И за изоленту тоже, кстати сказать.

Победоносно вернувшись в гостиную, Адель застала своего друга за разрезанием черной рубашки на лоскуты. Он умылся, и теперь выглядел не так ужасающе, если не считать лебединую шею и его сломанную лучезапястную кость, которая, кстати сказать, больше не торчала, а кожа вокруг рваной раны не была обагрена запекшейся кровью. Но Адель не хотела знать, как Олдену удалось добиться подобного результата….

– Не нашел бинты. – сообщил Олден, а потом глянул на скотч, который Адель держала в руке, и оценивающе кивнул. – То, что надо. Молодец.

Она смущенно улыбнулась, а потом залезла в мешок и показала ему обломок декоративного заборчика, и Олден восторженно хлопнул в ладоши, потревожив торчащую лучевую кость и подпортив тем самым момент триумфа Адель.

– А там найдется еще один такой?

Та подвигала бровями и тряхнула мешком, демонстрируя количество.

– Отлично, Ади! – он сел на диван, положив два лоскута на подлокотник параллельно друг другу. – Давай сюда один обломок.

Та подчинилась, с ужасом глядя, как Олден кладет свою фиолетовую руку сверху, словно саблю в ножны.

– Теперь другой и начинай завязывать. Только потуже, поняла?

– Поняла. – та закусила губу. – Но тебе не будет больно?

– Богом клянусь, нет. – немного удивленно пообещал Олден.

Очень осторожно она накрыла его предплечье вторым сегментом декоративного заборчика, и Олден придавил его с силой своей рукой, избавив от этого Адель.

– Вяжи.

– Угу… – буркнула та и затянула первый лоскут, сцепив зубы.

– Туже.

Адель недовольно раздула ноздри, но беспрекословно подчинилась. Затем на второй узел и контрольный третий. Как только с лоскутами было покончено, она взяла изоленту и, чувствуя себя героиней боевика, залепила им предплечье Олдена в три слоя.

– Ну как? – с сомнением спросила Адель, и тот демонстративно пошевелил пальцами.

– Лучше не бывает. А теперь позволь, я верну свою голову на место. Можешь отвернуться, если хочешь.