Дом малых теней - Адам Нэвилл Страница 11

С лица Эдит тут же ушел хоть какой-то намек на теплоту, и оно застыло в недовольной гримасе:

— Если вы шутить изволите, то совершенно напрасно. Над творениями моего дяди смеяться недопустимо. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Я ясно выразилась?

— Ну же. Входите поскорее!

— Но…

— Внутрь. — Настойчивость Эдит явно граничила с гневом.

— А как же свет?

— Их надобно держать в темноте. Темнота не вредит им.

— Как же вы их видите тогда?

— А вы зайдите и все узнаете! Чего тут-то топтаться?

Застыв в дверях, Кэтрин стала всматриваться в непроницаемый мрак. Подножки инвалидной коляски Эдит Мэйсон попирали ее лодыжки сзади. Старуха, которую она сама сюда и прикатила, будто подталкивала ее, хотела насильно впихнуть внутрь.

— Верхний свет уже много лет как не работает. Придется раздернуть шторы. Или хотите, чтоб я сама это сделала, вот этими вот руками? — Эдит захихикала. — Вы что, дорогуша, темноты боитесь?

Кэтрин сделала маленький шажок внутрь — будто вступала на залитый льдом каток — бочком, расставив руки. Воздух в хранилище был спертый, влажный, пропитанный запахом полироли и еще какой-то химии. Она шла дальше и дальше в темноту, а запах становился сильнее, резче, от него даже пощипывало в глазах.

— Держитесь левее. Левее! — вела ее Эдит. Деланно строгий тон не скрывал веселья (если не злорадства) по поводу неудобного положения Кэтрин.

Низкие каблуки ее сандалий стучали и скребли по половицам, звук гулко разносился по помещению — чувствовалось, что оно довольно большое. И тут совершенно точно не было ничего мягкого, что могло бы приглушить звук или защитить Кэтрин от падения.

Кэтрин взглянула на бесформенно-уродливый силуэт Эдит Мэйсон, проступающий в слабом багровом свете из коридора. Старуха сидела неподвижно, выпрямив спину и высоко задрав голову, торчащую над иссохшими плечами.

Ей внезапно подумалось, что все эти хождения во мраке тайной комнаты в зловещем доме — своего рода испытание, нечто среднее между детским пари «на слабо» и жутким розыгрышем. Кэтрин принимала правила этой неравной игры единственно ради контракта — и ненавидела себя за это. Собственные действия вдруг стали казаться преступно абсурдными. Она позволяла старухе помыкать ею, она стала предметом манипуляций и издевательств ради каких-то эфемерных перспектив успешной карьеры. Разве отчасти не в попытке сбежать от такого обращения она уехала из Лондона? Она и час здесь не провела, а уже стоит испуганная в темноте, и Эдит Мэйсон ей всячески помыкает. Она состроила недовольную гримасу в сторону силуэта старухи, презирая себя за такую мелочность.

— Не дуйтесь, милая моя.

Кэтрин вздрогнула. Как она могла это увидеть?

— Вы хотели их посмотреть. Потому и приехали сюда. Свой хлеб нужно уметь зарабатывать.

Кэтрин вдруг захотелось расхохотаться — настолько абсурдной была ситуация. Как такое вообще возможно? Еще совсем недавно она сидела за рулем машины, проезжая через узнаваемый мир. Расскажи она о том, что здесь происходит — никто ей не поверит. Сюрреализм какой-то, безумие. Звучит заманчиво, но ничего заманчивого на деле в таких испытаниях не было. Равно как и в зловонии, переполнявшем здешний мрак.

Так, а это еще что?

— Это что, розыгрыш какой-то? — Кэтрин обернулась и посмотрела на черную пустоту напротив двери, через которую только что прокралась. До нее донесся какой-то звук один единственный раз она услышала его, где-то справа от себя, видимо, в дальней части комнаты. Шелест ткани по дереву. На уровне пола. Или кто-то соскользнул со стула? Ребенок.

— Прошу прощения? — бросила Эдит от дверей, почти не пряча недовольство в голосе.

— Здесь кто-то есть. Вы меня разыгрываете? Мне это все смешным не кажется.

— Вы там одни. — Теперь в голосе Эдит слышалась жестокая игривость. — Больше там ничего живого нет, хотя может показаться, что есть. — Если старуха хотела успокоить ее, то это ей не удалось. А вдруг ей сейчас вздумается взять и захлопнуть дверь? Тогда я угожу в западню.

Продвигаясь к зашторенному окну, Кэтрин кляла себя на все лады. И зачем она только осталась здесь? Каким местом думала? Лицо в окне, одурачившее ее чучело пса, ужасные наряды, оскорбительное молчание Мод, еще и шлюхой за глаза назвали. Вывод из этого всего один, и напрашивается он прямо-таки сам собой. Ее жестоко и изощренно разыграли, словно простолюдинку, явившуюся сюда потрогать грязными ручонками семейное серебро.

Она принялась загребать руками пустоту в поисках опоры и кое-как, наощупь, добралась до шторы. Та была сработана из плотной, многослойной ткани, чего-то вроде очень плотного бархата, который никак не желал расходиться. Она шагнула в сторону, задыхаясь от тревоги.

— Ну вот. Вы почти на месте. Я слышу, где вы шуршите.

Кэтрин вновь взглянула на дверной проем и поняла, что силуэт Эдит больше не смотрит в ее направлении, но в ту часть неосвещенной комнаты, что расположена напротив двери. Откуда в этот момент донесся звук. Очень слабый звук металла, скребущего по каменной кладке. А потом — шорох ткани. Кэтрин завизжала бы, но воздух застыл в ее окаменевших легких.

Она вновь принялась трепать шторы, пока пальцы не нащупали место в центре, где они расходились. Но даже когда она раздернула завесы, свет не появился. Она была по-прежнему запечатана в темноте. Пальцы нашли еще один слой ткани, чуть тоньше. Она потянула за нее.

— Поаккуратней с моими занавесками!

Потихоньку закипая, Кэтрин обнаружила, что ее ладони по самые запястья запутались в мотках тюля. Где-то позади всех этих наслоений ткани ее ногти царапнули по дереву. На одно ужасное мгновение ее буквально парализовало — она поняла, что это и в самом деле ловушка. Ее направили к ложному окну. Сейчас дверь в комнату захлопнется, ключ повернется в большом латунном замке, которым она еще восхищалась, как последняя дура. Ей казалось, что она намертво застряла внутри сна, начавшегося в тот момент, когда она вышла из машины. Она моргнула невидящими глазами, и ей захотелось поглубже, до крови, всадить ногти в запястья. Разинув рот, Кэтрин глотнула темноты и крепко сжала зубы.

— Ставни раздвижные, — донесся до нее голос Эдит, теперь звучавший ровно — она не глумилась и не гневалась, просто отдавала распоряжения. — Посередине есть шпингалет. Отоприте его. Но будьте осторожны! Эти ставни защищают окно уже добрых полтора века. Раздвиньте их в стороны, да поскорее — чего мы тут время теряем?

Кэтрин нащупала маленький засов и отомкнула деревянные ставни. Поскрипывая, как старая парусная шлюпка, они разъехались по сторонам без особого сопротивления.

Кэтрин застыла, ошеломленная и опустошенная. Лицо ее было опалено белым светом, изливавшимся прямо с небес, из обители спасения.

Она обернулась к безобидной старушке в инвалидной коляске. Оковы напряжения спали с нее, пульс унял свой бег… А потом она увидела, что хранилось в темной комнате под замком.