Участь Эшеров - Роберт МакКаммон Страница 110

Маргарет вышла в холл следом за ним. Хотя была безукоризненно одета – темно-синее вечернее платье с ожерельем из сапфиров и жемчуга и безупречный макияж, в ее глазах была паника.

– Где ты был? – визгливо спросила она. Губная помада у нее была ярко-красной, и губы напоминали края раны.

– Вне поместья.

– Ты весь промок! Посмотри, сколько с тебя натекло!

– Извини. Я не мог…

– Где Бун? – Голос матери дрожал. – Буна нет дома, и Кэт тоже нет! Гроза усиливается! По радио сказали, что может быть наводнение!

– Машина Кэт в гараже. – Она, без сомнения, проскользнула незаметно, подумал он, чтобы уколоться в своей Тихой Комнате.

– Но ее здесь нет! И Эдвин звонил в клуб Буна! Он уехал после полуночи!

– Успокойся, – сказал он ей. Сейчас ему было наплевать, где Бун, но он видел, что Маргарет вот-вот сорвется. – Они могут сами о себе позаботиться. Бун найдет где переждать грозу.

– Я беспокоюсь, Рикс! Может, ты позвонишь шерифу или в дорожную полицию?

– Мы узнаем, если что-нибудь случится. Нет смысла накликать беду.

Испуганные глаза Маргарет изучали его лицо.

– Ты плохо выглядишь. Что с тобой?

– Со мной все в порядке. – Голова у Рикса по-прежнему дьявольски болела, он дрожал, и ему нужно было сменить мокрую одежду.

– Боже, посмотри, сколько грязи ты натащил! – горестно сказала мать.

– И твой свитер испорчен! Ты потерял пуговицу! Можешь ли ты заботиться хоть о чем–нибудь?

– Это все можно вымыть. – Он засунул руку в карман и вынул маленькую серебряную пуговицу. – И гляди, у меня есть… – Он запнулся, уставившись на то, что лежало у него на ладони. Пуговица блестела оранжевым светом, идущим от ближайших свечей.

В его сознании качался скелет, из глазниц которого сочилась кровь.

Пластиковый скелет Буна. Скелет в ухе таксиста.

Рикс ощущал какую-то внутреннюю дисгармонию. Воспоминание было близко, очень близко, но он по-прежнему не мог его ухватить. Искра от свечи, отскочившая от серебряной пуговицы, как ножом пронзила его сознание.

Волосы Сандры, плавающие в кровавой воде.

– В чем дело? – спросила Маргарет. – Куда ты смотришь?

Кровавая вода, думал Рикс. Волосы, плавающие в кровавой воде. Ванна. Металлический таз. Что это было? Что ему надо вспомнить? У него застучало в висках, и образы в его мозгу – призрачные и хрупкие тени – начали распадаться на куски. Он видел Дунстана, лежащего на боку с пуговицей в руке. Его глаза смотрели невидящим взглядом. Но, кроме того, лицо Дунстана двигалось и изменялось, плавилось, принимая новые очертания. Лицо стало моложе. Это было лицо маленького мальчика с рыжевато-каштановыми волосами. В его свинцово-серых глазах отражался страх.

Это я сам, понял Рикс. Он смотрел на самого себя.

Он поднял серебряную пуговицу к лицу и увидел над гербом Эшеров свое отражение. Не серебряная ручка, а серебряная пуговица! Но чья? Где он видел пуговицу с мордой ревущего льва? И что значат эти воспоминания?

Его голову, завибрировав в висках, прошила сильная боль. Он крепко зажал пуговицу в своей руке. Не должен помнить, подумал он. Это то, что я не должен помнить…

– Рикс? – Мать с ужасом отпрянула от него. – Боже мой, у тебя что, приступ?

Он едва слышал ее. Он с внезапной ясностью подумал о своей детской коробке с «драгоценностями», где он держал коллекцию монет, стеклянных шариков и камней. Боль пульсировала за его глазами с такой силой, что казалось, они вот-вот выскочат из глазниц. Коробка с драгоценностями, подумал он. Давным-давно я положил что-то в коробку с драгоценностями…

Рикс прошел мимо матери и побежал наверх, испуганный близостью приступа, но зная, что вот-вот вспомнит что-то важное – что-то, связанное с качающимся скелетом, с волосами в кровавой воде и с серебряной пуговицей. Что-то важное и ужасное.

В своей комнате он дрожащими руками схватил шкатулку и высыпал ее содержимое на шкафчик. Там были пенни с головами индейцев, пятицентовики с буйволами, пара старых серебряных долларов, гладкие серые камешки из лесов Эшеров, шершавая черная галька, найденная у озера, стеклянные шарики «кошачий глаз», один из которых походил на ярко пылающую звезду, а в другом в глубине были холодные синие тени. Его коллекция осталась нетронутой как часть того, что его мать благоговейно хранила для него. Но того, что он искал, тут не было. Рикс не мог вспомнить, когда он это сюда положил и как он это раздобыл, но то, что он искал, отсутствовало.

Серебряная пуговица с мордой ревущего льва. Вспоминая это, он согнулся от боли. Его лицо покрылось холодным потом. Приступ, подумал он. О, Боже, у меня…

– Рикс?

Он с усилием повернулся на голос. Его лицо было бледным как мел, а вокруг глаз были красные круги.

В дверях стоял Эдвин. Он смотрел то на Рикса, то на предметы, разбросанные на шкафчике.

– С вами все в порядке? – спросил он. В его голосе звучало сильное беспокойство.

– Да. Все будет нормально. Мне просто нужно…

Эдвин мгновенно оказался рядом с ним. Заботливые руки Эдвина стали массировать сзади его шею.

– Дышите глубже и медленней. Расслабьтесь, расслабьтесь. Ни о чем не думайте, просто плывите по течению. Расслабьтесь.

Мышцы Рикса подчинялись. Он следовал спокойным инструкциям Эдвина, и боль стала покидать его. Что-то вывалилось из его руки на пол. Что? Ему было все равно. Все его внимание было приковано к успокаивающей силе рук Эдвина.

– На этот раз вы близко подошли к приступу, не так ли? – спросил Эдвин. – Но теперь вы себя чувствуете лучше, не правда ли?

Рикс кивнул. Боль почти прошла. В голове прояснилась. О чем он только что думал? Теперь это было неясно и очень далеко. Дунстан, вспомнил он. Дунстан безумен, а истории Эшеров нет.

Но до того, как Рикс успел хоть что-то сказать, Эдвин тихо промолвил:

– Он хочет видеть вас. Он сказал, чтобы я привел вас в Тихую Комнату как только вы явитесь домой.

– Папа?

– Он умирает. Мы позвонили доктору Фрэнсису, но я не думаю, что он сможет приехать сюда в такую грозу. Ну, пойдемте, я отведу вас к нему.

Рикс медлил, глядя на содержимое коробки с драгоценностями. Что там было? Что он искал? Он не мог вспомнить. Часть его сознания, была, казалось, вычищена. Он нахмурился, пытаясь собраться с мыслями.

– Рикс? – настаивал Эдвин. – Вам лучше подняться наверх и поговорить с отцом.

– Да. Правильно. Я лучше поднимусь наверх и поговорю с ним.

Эдвин шел с ним по освещенному свечами коридору до лестницы, ведущей в Тихую Комнату. Рикс один поднялся по ступенькам и, все еще ошеломленный, надел хирургическую маску, чтобы приглушить зловоние.