Самое жуткое приключение - Роберт Лоуренс Стайн Страница 12

Рассказывая, я смотрел вперед. Небо было синим и таким чистым, будто его помыли. Две большие вороны спланировали на голую ветку дерева. Вороны громко закаркали, словно хотели нам что-то сказать.

Озеро искрилось, дорожка вокруг него уже подсохла. На поверхности голубовато-зеленой воды покачивались льдинки.

Я начал с самого начала и ничего не упустил. Папа слегка сбавил темп, но не остановился.

Я рассказал о том, как нашел флакон средства для загара и как все мы ради шутки решили натереться им. Папа кивнул, не сводя глаз с дорожки.

– Вижу, средство не подействовало, – произнес он, слегка задыхаясь от бега. – Ты ничуть не загорел, Ларри.

– Да, оно не подействовало, – подтвердил я, – потому что срок годности давным-давно истек.

Я глубоко вздохнул, переходя к самому главному.

– Загар у меня так и не появился. Зато со мной случилась какая-то чертовщина.

Папа продолжал бежать. Мы оба пригнулись, чтобы не задеть низко нависшую ветку дерева. Я поскользнулся на мокрых листьях, но удержал равновесие.

– У меня стала расти шерсть, – дрожащим голосом продолжал я. – Сначала на тыльной стороне ладоней, потом на обеих кистях. И наконец на коленях.

Папа остановился и встревоженно обернулся ко мне:

– Шерсть?

Я кивнул, тяжело дыша:

– Да, черная шерсть. Густыми пучками, очень жесткими и колючими.

Папа с трудом сглотнул. У него округлились глаза – от удивления? От страха или недоверия? Этого я так и не понял.

К моему изумлению, папа взял меня за руку и повел за собой.

– Идем скорее, Ларри. Нам пора.

– Папа, но я же… – начал я.

Он крепче сжал мою руку и настойчиво потянул меня за собой.

– Я же сказал: нам пора, – процедил он сквозь стиснутые зубы. И рванул меня к себе, чуть не сбив с ног!

– Папа, что случилось?! – пронзительным голосом воскликнул я. – В чем дело?!

Он не ответил, увлекая меня по дорожке парка. Папины глаза стали безумными, лицо исказила пугающая гримаса.

– Папа, что с тобой? – испугался я. – Куда ты меня тащишь?

Доктор Меркин поднял иглу и посмотрел ее на свет.

– Отвернись, Ларри, – мягко попросил он. – Я же знаю, ты немного побаиваешься. И зря – это совсем не больно.

Боль пронзила мою руку, едва игла впилась в кожу. Я закрыл глаза и не дышал, пока врач не вынул иглу.

– Конечно, двух недель еще не прошло, – продолжал врач, протерев место укола ватным тампоном. – Но раз уж ты здесь, я решил сделать тебе инъекцию.

Папа в напряженной позе застыл на стуле посреди небольшого кабинета. Руки он сложил на груди.

– А как же шерсть? – запинаясь, спросил я у доктора Меркина. – Неужели «Мгновенный загар»…

Врач покачал головой.

– Я не знаю средств для загара, которые вызывали бы рост волос. Обычно они воздействуют на механизм пигментации кожи, и…

– Но этот флакон был выпущен давным-давно! – настаивал я. – Может, ингредиенты скисли и лосьон испортился?

Доктор Меркин махнул рукой, словно говоря: «Так не бывает».

Подойдя к столу, он сделал запись в моей карточке.

– Мне очень жаль, Ларри, – произнес он, продолжая писать мелким аккуратным почерком, – но дело тут не в средстве для загара, поверь мне. – Он обернулся и внимательно оглядел меня. – Я полностью обследовал тебя, провел все анализы. Ты абсолютно здоров.

– Слава Богу! – облегченно вздохнул папа.

– А как же шерсть? – возмутился я.

– Давай подождем и посмотрим, что будет дальше, – решил доктор Меркин, глядя на папу.

– Подождем?! – воскликнул я. – Значит, вы не дадите мне никаких лекарств? Не сделаете ничего, чтобы шерсть больше не росла?

– Она вряд ли вырастет вновь, – заверил доктор Меркин, закрыл карточку и разрешил мне спуститься со смотрового стола. – Постарайся не волноваться, – попросил он, протягивая мне куртку. – Все будет хорошо.

– Спасибо вам, доктор Меркин, – произнес папа и встал. Он улыбнулся, но я заметил, что улыбка получилась вымученной. Папа держался слишком напряженно.

Я направился вслед за отцом к автостоянке. Мы молча уселись в машину.

– Тебе лучше? – наконец спросил папа, не сводя глаз с дороги.

– Нет, – мрачно ответил я.

– В чем дело? – раздраженно спросил папа. – Ведь доктор Меркин сказал, что с тобой все в порядке.

– А шерсть? – возмутился я. – Откуда она взялась? Почему он ничем мне не помог? Неужели он мне не поверил?

– Скорее всего, поверил, – негромко ответил папа.

– Тогда почему же он ничего не сделал? Папа долго молчал, глядя сквозь ветровое стекло и покусывая нижнюю губу. И наконец произнес сдавленным голосом:

– Иногда полезнее всего бывает набраться терпения и ждать.

В тот день мы собрались на репетицию в доме Лили. Получалось неплохо, но не так, как вместе с Мэнни.

Нас всех насторожило то, что он уехал, даже не попрощавшись с нами. Лили попросила свою маму позвонить знакомым родителей Мэнни и выяснить, куда они переехали.

Но все знакомые и друзья были удивлены не меньше, чем мы.

Никто из них не знал, что семья Мэнни готовится к переезду.

Мне пришлось признать, что две гитары звучат лучше трех. Голос у Лили приятный, но слабый, и три гитары почти совсем заглушали его.

А теперь, играя без Мэнни, мы отлично слышали голос Лили.

Но я испортил песню «Битлз», которую мы разучивали, – «Я хочу взять тебя за руку». Аккорды я брал фальшиво и никак не мог попасть в такт.

Я знал, в чем дело. Меня не покидали мысли о докторе Меркине и о том, что он не поверил мне. Он сомневается, что наша находка была средством для загара. А если он ошибся?

Мне было досадно и… одиноко.

Уже в двадцатый раз начиная играть «Я хочу взять тебя за руку», я пристально вглядывался в лица своих друзей. Может, их мучают те же опасения, что и меня? Что, если и у них растет уродливая черная шерсть, а они боятся признаться?

Когда я впервые спросил об этом, Лили только засмеялась и назвала меня лохматым Ларри. Но я должен задать тот же вопрос еще раз. Ни о чем другом я не мог думать. Я обязан знать правду!

Я с трудом дождался конца репетиции. Кристина начала укладывать гитару в футляр, Джеред отправился на кухню за банкой кока-колы. Лили сидела на диване, поигрывая золотой пиратской монеткой на цепочке.