Пламенеющий Ангел - Терри Брукс Страница 13

Подойдя к гаражу, она увидела молодую женщину с маленькой девочкой, сидевших на ступеньках. Девочка была укутана в старую поношенную парку с капюшоном. Она склонилась над тряпичной куклой, баюкая ее на коленях. Женщина выглядела совсем юной, почти подростком: невысокого роста, худенькая, с длинными, спутанными темными волосами, рассыпавшимися по плечам. На ней была черная кожаная мотоциклетная куртка, короткая юбка и сапоги. Ни перчаток, ни шапки, ни шарфа.

С приближением Нест она подняла голову и встала. При тусклом дневном свете блеснули серебряные кольца у нее в ушах, в носу и в одной брови. Тыльную сторону левой руки, которую она стискивала правой, пытаясь согреться, покрывала татуировка.

Нест медленно приблизилась, подумав: «Я знаю эту девчушку».

— Бен-Бен? — изумленно спросила Нест.

Лицо гостьи расплылось в улыбке.

— Представляешь, Нест, я вернулась домой.

Разумеется, это была Беннетт Скотт.

Демон, называвший себя Финдо Гаском, выбрался из машины и велел Пенни Дредфул поставить ее в гараж. Он потянулся, одернул сюртук и оглядел свое новое местопребывание. Дома здесь были большими, знававшими лучшие времена. Один из бывших элитных районов Хоупуэлла; прежде здесь проживали только власть предержащие. Большинство домов окружало, минимум, два акра лужаек, были бассейны, теннисные корты, сады и застекленные веранды. При свете звезд когда-то здесь устраивались роскошные вечеринки, на которых выдержанные бренди и портвейны лились рекой, курились импортные сигары, живая музыка звучала до рассвета.

Все это происходило, пока Среднезападная Континентальная Сталелитейная компания не начала расширять территорию своих заводов к западу от города, доведя ее практически до границ частных владений, воздвигнув целую стену из ржавого железа и металлических болванок между цехами и рекой. Когда это произошло, все власть предержащие перебрались в менее оскорбительные, более уединенные районы города, а цены на местное жилье стали стремительно падать. На время тут поселились богатые представители среднего класса, счастливые оттого, что могут хоть чем-то приобщиться к высшему обществу. Но это длилось не более десятилетия, потому что им тоже стало ясно: близость завода сводит на нет остальные преимущества.

После этого большинство домов были сданы внаем и превращены в общежития, кроме нескольких, где продолжали жить их владельцы, которым было уже лет по семьдесят-восемьдесят. Но даже переход к многоквартирности не принес нужных результатов. Дома были старыми, в них было недостаточно отопления, вентиляции, плохо работали водопровод и канализация, электропроводка пришла в негодность. И, несмотря на попытки усовершенствования, дома оставались устаревшими и не пользовались спросом. Кроме того, с присутствием Среднезападной Континентальной ничего нельзя было поделать: большинство людей предпочитало селиться в более здоровой и спокойной обстановке.

Вскоре стоимость аренды упала до уровня, который привлекал временных жильцов и тех, кого в обществе считают отбросами. Съемщики появлялись и исчезали с регулярностью телешоу-однодневок. Банки и ипотечные компании продавали имущество, которое подлежало продаже, отказываясь от ремонта. Местное общество неуклонно катилось вниз, опускаясь на самое дно, пока, наконец, основными съемщиками не стали люди, чей промысел связан с выслеживанием и охотой на других людей.

Финдо Гаск узнал все это от дамы в агентстве недвижимости, вместе с которой осматривал свое нынешнее жилище пару дней назад. Дом был старый, викторианский, с четырьмя спальнями, тремя ванными комнатами, гостиной, столовой, студией, дамским будуаром, большим холлом внизу, двумя портиками, бассейном, превращенным в японский сад камней, и обширной лужайкой, обсаженной рядом стройных кипарисов, эффективно скрывающих вид, но не звуки и запахи сталелитейных заводов. Дом был выкрашен в цвета лаванды и черники, в окнах первого этажа были выставлены ящики с цветами.

Дама из агентства настаивала: мол, сделка чрезвычайно выгодная.

Он улыбнулся, подумав о ней. Она так старалась продать ему этот дом, бедняжка. И никак не могла уразуметь, что он вовсе не собирался арендовать его, не говоря уж о покупке. Ему пришлось прибегнуть к довольно грубым приемам, чтобы убедить ее в этом. Когда ему это удалось, она так перепугалась, что он едва сумел получить у нее бумаги. Опомнилась же она слишком поздно.

Финдо Гаск оставил Пенни у машины и двинулся к дому. Он держал в руках томик в кожаном переплете и осматривал старое здание. Казалось: если он сделает глубокий вдох, дом попросту исчезнет.

Он покачал головой. Еще один душераздирающий обломок старого мира.

Он поднялся по ступенькам к парадной двери. В коридоре было темно и прохладно, дом хранил молчание. Так в нем было всегда, когда Пенни отсутствовала. Двое остальных не производили никакого шума. Он даже не знал, там ли Твитч, если бы не звуки телевизора, который Твитч смотрел непрерывно, если только не ошивался по барам, разыскивая, с кем сцепиться.

Финдо Гаск нахмурился. Твитча хоть по звуку телевизора обнаружишь. А вот другого…

Где он, кстати?

Он заглянул в гостиную и столовую, потом поднялся по лестнице. Двигался медленно и осторожно, стараясь посильнее давить на ступени, дабы скрип предупредил о его появлении. Лучше не появляться неожиданно. Некоторым демонам это не по вкусу, этот — из их числа. Никогда нельзя быть уверенным в его реакции, если застать его врасплох.

Финдо Гаск поискал в спальнях, ванных, чуланах, во всех углах и щелях. Вероятнее обнаружить его здесь, а не внизу, с Твитчем. Он не любит Твитча и терпеть не может телевизора. Больше всего ему нравится сидеть в одиночестве в темных, тихих местах, откуда легко исчезнуть.

Гаск озадаченно огляделся. «Ну же, выходи, где ты там!»

Финдо тоже не нравился Твитч. И телевизор ему не по душе, равно как и Пенни и все, что связано с этим домом и нынешним времяпрепровождением. Он выносил это исключительно потому, что был заинтригован перспективой: вписать в свою книжечку Джона Росса.

«Да, и еще, пожалуй, можно будет добавить туда же Нест Фримарк, — вдруг подумал он. — Да, вполне».

Его внимание привлек небольшой шум — даже, скорее, царапанье. Гаск уставился на потолок. Ага, чердак.

Он прошел через холл к потайной лестнице, открыл дверь и начал подниматься. Свет не горел, и помещение освещалось только солнечным светом, проникавшим через пару замызганных мансардных оконцев в дальнем конце. Гаск дошел до верха и остановился. Вокруг лежали тени, темные, глубокие, таинственные. В воздухе пахло пылью и старой древесиной, и в тишине отчетливо отдавался звук его собственного дыхания.

— Ты здесь? — тихо спросил он.

Эр'дрох пронесся мимо, слегка задев его, прежде чем Гаск понял, что произошло, затем снова растворился в тени. Прикосновение заставило его вздрогнуть, помимо воли. Лучше бы поговорить, но эр'дрох не издал ни звука. Он вообще редко показывался, и это даже к лучшему, насколько Гаск мог судить. Немного существует демонов, подобных эр'дроху, и те немногие, с которыми Гаск сталкивался, были очень опасны. Они не принимали вид людей, как остальные демоны; у них вообще не было никакой формы. Отчего-то они чувствовали себя лучше в нематериальном виде, похожими на тени, в которых прятались.