Взаперти - Анна Пляка Страница 14

Шутка звучит как мучительная попытка принизить значение произошедшего, сгладить. Может показаться, что это соответствует лозунгу «жить дальше», но, чтобы научиться жить после перелома, нужно осознавать, что тот был. Делать что-то, чтобы кости срослись правильно, а если не вышло, понимать свои ограничения. Не травмировать себя каждый раз с удивлением и болью, словно это случилось только вчера.

– Ох, Винни.

Лекс прикрывает рот ладонью, не в силах выразить ужас словами. Винни, конечно, все понимает не так. Он боится презрения. Но Лекс придвигается к нему, обнимает крепко, словно обещая защитить. Он замирает в ее руках недоверчивым зверем, потом расслабляется, приникает, шепча недоверчиво:

– Теплая…

Она смущенно хихикает:

– Может, поспим пока? Накроемся свитером, как одеялом.

Винни кивает, сползает ниже, так что, когда она ложится на пол, его голова оказывается у нее на плече. Вдвоем встряхивают свитер, выворачивая и расправляя. Их руки в браслетах наручников вздернуты вверх, подвешены на общей цепи, соприкасаются локтями: мягкий и полный – Лекс, сухой, в россыпи веснушек – Винни. Мир и покой, они засыпают, словно пара после свидания. В некотором смысле так и есть.

Брачное агентство, да, Элли? Намного лучше. Брак – это про общий бюджет и продолжение рода. А вот так засыпать на плече, выговорившись и выплакавшись, можно только у друга. Где-то фоном думается: какое прекрасное задание Миротворец мог бы дать им на четвертом. Самое сложное, самое страшное. Которое действительно тяжело пройти, но все-таки не невозможно. Одергиваю себя. Я, как бы ни шутила Элли, знаю о существовании порнохаба и никогда не был фанатом даже постановочных роликов про насилие. Тем более не хочу смотреть на почти настоящее.

В боксе теперь тихо, на десятом Элли лежит в подушках, устроив пиццу под рукой и перелистывая страницы книги. Зато в жилой части восьмого напряжение вот-вот перехлестнет через край.

– Почему ты не пошла с ней? – спрашивает Эл.

Он не обвиняет, скорее, просто интересуется, подтверждая заодно, – это был их общий план. Ловлю нужный ракурс камеры, чтобы увидеть, как окаменеет лицо Бемби. Но отвечает она спокойно:

– Наказывая меня, Миротворец бьет по напарнику. Так ей легче.

Усмехаюсь. Правильно поняла и правильно реагирует: ждет, как и следовало с самого начала. Устраиваю щеку на сложенных руках, возможно, у меня будет несколько минут, чтобы подремать…

– Дождь, – тихо поправляет полицейскую Бет. – Элли придумала называть его Дождем.

Вскидываю голову. Теперь и ты используешь это прозвище. Как скоро все забудут о том, что я представлялся Миротворцем?

В камеру они смотрят втроем. Правда, Эл тут же отворачивается, старательно намывает посуду. Девушки взглядов не отводят. Собираются обратиться ко мне? Ну-ну. Бет сцепляет руки на коленях, словно школьница, набирающаяся храбрости перед разговором с директором.

– Что с Лекс? – спрашивает наконец. Ждет, но я молчу. Она хмурится, подходит к камере. – Миротворец, Дождь. Пожалуйста, ответь нам.

В ее движении – открытость, настойчивость, почти бесстрашие. Рядом тут же оказывается Эл, сжимает ладонь сестры. Поднимается с дивана Бемби. Единый фронт, делегация от восьмого этажа. Мне не страшно.

– Я могу заплатить за то, чтобы помочь Лекс? – продолжает Бет.

Готовность пожертвовать собой, ради чего? Если бы ради брата, ради Элли, с которой вы сдружились наверху. Но вы с Лекс всего пару часов поговорили!

– Нет. Придется ждать. Это наказание за то, что вы ее не остановили.

Выдыхает с облегчением Эл, привычным жестом скрещивает руки на груди Бемби. Бет смотрит в камеру из-под челки. Вдруг спрашивает, словно пристрелочным выстрелом метит в молоко:

– Почему именно доверие, Дождь? Чем оно так важно для тебя?

Попадает в центр мишени. Если хотела ранить, ей это удалось.

– Кто-то предал тебя, – предполагает. – Кто-то очень близкий.

Я мог бы перебить ее. Сказать, что думает Миротворец. Но она бьет слишком точно, неожиданно легко проникая за мой щит.

– Или, возможно, кто-то не доверился тебе? – звучит в динамиках, словно течет из них обжигающий яд. – И тот мальчик, которым ты был раньше, решил, что люди не умеют доверять, и захотел научить их этому.

– Не он. – Я не хочу отвечать. Так почему же отвечаю? – Тому мальчику это никогда бы не пришло в голову.

– Что превратило тебя в Миротворца, Дождь? – тихо спрашивает она.

Стискиваю зубы. Я не Дождь. Я Миротворец. Бет пытается найти у меня слабое место, создать связь, зачем? Надеется на лимский синдром, думает, если я привяжусь к ним, то отпущу на свободу без тестов?

– Бесполезно, доктор, – смеюсь через силу. – Вы ошиблись адресом, вам нужно говорить не со мной, а со своим братом.

– Почему? – В ее голосе улыбка и настойчивость. – Ведь мы доверяем тебе жизнь. Верим, что, когда пройдем тесты, ты нас отпустишь.

– Последний бокс открывается в прихожую. Я не смогу помешать вам выйти, даже если захочу.

– Мы верим тебе. – Она смотрит в камеру, прямо в глаза.

Больно. Что-то сжимается в груди, кусок льда трескается, истекая живой кровью. Не хочу. Хватит. Отболело. Почему же тогда Элли здесь?

Указатель мыши наконец подчиняется мне, напрочь отключая звук. Миротворец сердито хмурит мои брови: он не понимает, как этот разговор может нас задевать. Напоминает – нужно сконцентрироваться на реальных проблемах. Например, что делать, когда Лекс и Винни пройдут бокс. Ведь на восьмом станет нечетное число гостей. Даже если я привезу Эбенизера и Эзру в ближайшие грозы, проблемы это не решит. Не пропускать же кого-то из них вперед без теста! Тем более не возвращать назад.

Из этого тупика много выходов, но один мне нравится больше всего. Не самый очевидный для Миротворца, не вполне честный, но очень изящный путь. И не придется дожидаться грозы. Ухмыляюсь, разворачивая план второго бокса, вношу несколько мелких поправок, благодаря которым все удастся. Ты ведь не сможешь сидеть сложа руки, верно, Элли? Ты обязательно выберешься из своего уютного гнезда.

Я буду ждать.

– Пол, я разместила. – Винс окликает меня через ряд столов. – Ответы будут приходить тебе.

Первых сообщений жду добрый час, зато потом добропорядочные горожане как с цепи срываются, помимо фейс-бука названивают по телефону.

– Да. Спасибо большое. Мы обязательно проверим. Повторите еще раз, где вы его видели?

Главное – не упустить в потоке бесполезной информации действительно ценные крохи. Все имена и адреса записываю, чтобы перепроверить, дважды вежливо отправляю в пресс-службу ушлых независимых журналистов. Одну, кажется, даже по голосу узнаю, больно характерная манера держаться у девушки. Улыбаюсь минут пятнадцать после ее нахального предложения: