Игра Джералда - Стивен Кинг Страница 14

Пес остановился в дверях. Там уже собирались тени. Собака быланебольшая, но сильная. Две оранжевые искры от заходящего солнца мелькнули в ееглазах.

– Вон отсюда! – закричала Джесси в испуге. – Вон! Вон!Пошел! Тебя никто не звал сюда! – Она говорила смешные слова.., но в данныхобстоятельствах любое слово было бы смешным. «Сейчас я попрошу его достатьключи с полки», – подумала она вдруг ни с того ни с сего.

Она заметила какое-то шевеление тени у двери: хвост псапришел в движение. В какой-нибудь сентиментальной книжке это могло бы означать,что пес перепутал голос женщины с кровати с голосом любимой и потеряннойхозяйки. Но Джесси знала, что дело не в этом. Собаки виляют хвостом не толькотогда, когда демонстрируют дружелюбие, как кошки; они делают это также, когдапринимают решение. Пес не обратил особого внимания на ее крик: он просто недоверял этому дому. Пока.

Принц еще ничего не знал о ружьях, но за эти шесть недель онполучил уже много жестоких уроков. Например, когда мистер Чарльз Сатлин,адвокат из Брэйнтри, Массачусетс, предпочел оставить его в лесу умирать, чемдержать дома и заплатить комбинированный (городской и штату) налог на собак вразмере семидесяти долларов. Семьдесят долларов за беспородную тварь былослишком много, полагал мистер Сатлин. Правда, он только что приобрел моторку,и, если сравнить цену на лодку и налог, конечно, он мог бы заплатить его,однако дело было не в том. Моторка была запланированной покупкой, он о ней двагода мечтал, а собака – случайным приобретением, совершенным под влияниемчувств, так сказать: он купил ее по дороге в Харлоу у овощной лавки. Он никогдабы не взял ее, если бы его дочка не была с ним и не полюбила вдруг этого щенка.

– Этого, папа! – указала она пальчиком. – Вот этого с белымпятнышком на носу – он стоит сам по себе, как Маленький Принц.

Ну, он и купил ей этого щенка – никто не может сказать, чтоон отказывает в удовольствии дочке, – но семьдесят баксов (а то и все сто, еслиПринца отнесут к разряду Б – больших собак), – нет, это слишком большая сумма,если речь идет о беспородной твари, которая появилась без всякой бумажки. Онявно лишний, решил мистер Сатлин, когда пришло время уезжать с дачи на озере.

Принц будет счастлив бегать по дикому лесу, который станетего королевством. Да, именно так, сказал себе мистер Сатлин в тот последнийдень августа, когда он съехал с Бэй-Лэйн на узкую лесную дорогу, остановилмашину на пустынном берегу и, отойдя от нее на десяток шагов, свистнул собаке,лежавшей на заднем сиденье. А у Принца сердце дрожало от предвкушениястранствий – это было видно, стоило только бросить на него взгляд. Сатлинпонимал, что тешит себя чушью, усыпляя угрызения совести, но когда он залез вмашину и оставил Принца на обочине наблюдающим за его отъездом, он насвистывалмотивчик из «Рожденных свободными» весьма лирично: «Рожденные-есвобо-о-одными.., идут на се-е-ердца зо-о-ов…» В ту ночь он спал спокойно, недумая о Принце, который в одно мгновение стал Нищим и провел ночь под упавшимдеревом, дрожа от голода и холода и трепеща каждый раз, когда раздавался криксовы или в лесу пробегал зверь.

Теперь пес, с которым Чарльз Сатлин попрощался мелодией из«Рожденных свободными», стоял в дверях спальни летнего коттеджа четы Бюлингейм(дача Сатлина находилась на противоположном берегу озера, и эти две семьиникогда не были накоротке, хотя обычно обменивались кивками на разных городскихсобраниях в последние два-три года). Его голова была опущена, глаза широкораскрыты, а хвост качался в нерешительности.

Все его внимание было сосредоточено на комнате. Онинстинктивно чувствовал, что запах крови вскоре переборет осторожность. Ипрежде чем это случится, он должен удостовериться вполне, что тут нет ловушки.Он вовсе не желал оказаться во власти жестоких двуногих.

– Пошел вон! – вновь крикнула Джесси, но из ее рта выходилтолько жалобный писк. Она не могла заставить собаку уйти таким криком: бродягакаким-то чутьем угадал, что она не сможет встать с кровати и причинить емувред.

«Какие превратности судьбы, – думала она. – Еще три часаназад я сидела в „мерседесе“ с пристегнутым ремнем, слушала пленку с записью„Рейнмейкерс“ и пыталась вспомнить, что идет в ближайшем кинотеатре. Как моймуж может лежать тут мертвым, если мы по дороге подпевали Бобу Уолкенхорсту? Мыпели: „Еще одно лето, еще один шанс, еще один незабвенный романс…“, мы обазнаем слова этой чудной песни, и как это возможно, что теперь Джералд мертв?Как могла произойти такая перемена? Нет, это какой-то сон. Этого не может бытьна самом деле, так не бывает…» Пес начал медленное продвижение внутрь комнаты –ноги напряжены, хвост поджат, глаза широко раскрыты, зубы оскалены. Он ничегоне понимал в этом абсурде.

Бывший Принц, с которым когда-то восьмилетняя Кэтрин Сатлинбеззаботно играла (во всяком случае, пока она не получила фирменную куклу поимени Марни на день рождения и временно потеряла интерес к псу), был наполовинуЛабрадор, наполовину колли.., да, помесь, но далеко не дворняга. Когда Сатлинбросил его на берегу у Бэй-Лэйн в конце августа, он весил сорок фунтов, шерстьего лоснилась и дышала здоровьем, теперь же это была странная смесь черных ибурых клочьев (с характерным признаком колли – белыми пятнами на груди). Онвесил теперь вполовину меньше, и ребра его торчали. Одно ухо было разорвано.Полузаживший бурый шрам, память о встрече с колючей проволокой, зигзагомпересекал бедро, репьи впились в шерсть. Несколько дней назад он нашел убитогокабана, но оставил его после первой порции щетины. Он был голоден, но еще не дотакой степени, чтобы терзать шкуру кабана.

Теперь он очень хотел есть, и отчаяние охватило его. Егопоследней пищей были червивые мясные объедки из старого мусорного бака наобочине шоссе 117 два дня назад. Пес, который быстро научился приносить КэтринСатлин ее красный мячик, когда она бросала его на лужайке, теперь умирал отголода.

А тут – прямо перед ним, на полу! – лежало много свежегомяса, и жира, и костей, полных сладкого мозга. Это был королевский подарокголодному Принцу.

Бывший любимый пес Кэтрин Сатлин продолжал приближаться костанкам Джералда Бюлингейма.

«Нет, этого не будет, – сказала себе Джесси. – такого небывает, так что лежи тихо».

Она начала таким образом успокаивать себя с того момента,когда верхняя часть туловища бродячего пса скрылась под краем кровати. Его хвостзаработал сильнее, чем раньше, а затем раздался звук вроде того, как собаки вжаркий день лакают воду. Но этот звук был не совсем таким… Это было скорееоблизывайте, чем лакание. Джесси уставилась на быстро двигающийся хвост, ивдруг в ее воображении возникло то, что было скрыто от нее внизу. Бродячий песс изодранной бурой шерстью и блуждающими голодными глазами лизал кровь ее мужа.

– Нет! – Она повернулась, как могла, и сдвинула ноги влево.– Убирайся отсюда! Оставь его!