Путь королевы - Светлана Быкова Страница 15

Милена завороженно слушала, не сводя глаз с сестры. А та рассказывала привезенные слухи и смотрела на ту самую куклу, которую им подарила девочка-крестьянка.

Кровать титен-королевы была придвинута вплотную к окну — младшая сестра, в отличие от старшей, любила просыпаться с первыми лучами солнца. Окно располагалось в глубокой нише с большим подоконником, на котором стояли расставленные в аккуратном порядке несчетные куклы, принадлежащие Милене. По большей части это были творения мастеров Лекты — тонкие, изящные, хрупкие эльфы в миниатюре. Игрушки были совсем как живые. В нарядных, богато украшенных костюмах, с роскошными волосами, они смотрели на мир блестящими зелеными глазами всевозможных оттенков. Попадались и другие: смуглые девы южных земель в иноземных шелках, расписные деревянные красавицы из Олдвы, белокожие, с синими узорами, барышни ремесленников Укена и иные. Одни из них были подарены иноземными послами, других преподнесли в качестве презентов придворные.

Но центральное место среди них занимала та самая кукла, которую им когда-то давно подарила маленькая крестьянская девочка. Она смотрелась грубо и нелепо среди ярких красавиц. По сути, это была уже другая игрушка — ей несколько раз меняли набивку, волосы и даже ткань, из которой было сшито тельце. Милена придумала ей множество нарядов и сама в последний раз нарисовала эльфийскими карандашами личико, но от этого кукла стала не намного красивее. Милена искренне верила, что эта кукла досталась ей от мамы. Девочка ни под каким предлогом с ней не расставалась, всегда и везде таскала с собой и даже когда выросла, клала себе в кровать, потому что по-другому не могла уснуть. Эйриэн никогда не разубеждала ее в этом заблуждении. Возможно, это было ошибкой, но жалость всегда пересиливала голос разума.

— А можно я завтра во время экскурсии для посольства воспользуюсь духами, которые ты мне подарила? — спросила Милена после того, как выслушала все интересующие ее новости.

— Да, конечно, можно, — улыбнулась королева, подумав про себя: «Так у тебя будет побольше магии, а если еще попросить парочку амулетов у Старого [12]Лукеена, то, пожалуй, нам даже удастся кого-то обмануть».

— Я решила, что так можно будет спрашивать у орков все что угодно, и они не отвертятся, им придется отвечать, потому что никто не может соврать, вдохнув аромат голубых роз, — словно эхом отозвалась младшая сестра на мысли старшей. — К тому же своей магии у меня нет, а ведь кто-то это может почувствовать, к примеру, орочий переводчик, Дэрк Таупар — ты же говоришь, что он сильный чародей.

Милена оглянулась, посмотрела вокруг: на кукол на подоконнике, на новое платье, которое она положила рядом с собой на кровать, на развешанные по стенам картины в золоченых рамах, изображающие прекрасных дам, и спросила, уткнувшись взглядом в пол:

— Ты ведь считаешь меня совсем глупенькой и легкомысленной, правда?

Королева улыбнулась и ласковым движением подняла лицо сестры за подбородок:

— Нет, милая, что ты. Ты очень умная и сообразительная и про духи сказала все правильно, я как раз подумала о том же. А еще мы обязательно возьмем у Лукеена магические амулеты тебе в помощь.

— Правда?

— Конечно. Посуди сама, разве я могла доверить встречу посольства маленькой легкомысленной девочке? Ты — моя самая лучшая помощница!

Милена все еще недоверчиво смотрела на сестру:

— Но ты постоянно занята какими-то очень важными государственными делами, а я только балы устраиваю и гостей встречаю. Да и в свите у тебя весь королевский совет, они все такие серьезные и умудренные опытом, а в моей свите одни художники, поэты, музыканты да девчонки!

— Просто я не успеваю и государственными, как ты говоришь, делами заниматься, и за новыми творческими дарованиями следить, а ты мне в этом помогаешь. К тому же без балов и праздников придворные давно бы превратились в угрюмых домоседов.

— Ты смеешься надо мной?! — воскликнула Милена.

— Нисколько, — не покривив душой, ответила королева.

— Тогда, если ты действительно считаешь меня взрослой, почему ты не хочешь рассказать мне правду о моих родителях? Я смогу понять и принять все, что бы ты мне ни сказала. Какой бы страшной ни была эта правда.

Эйриэн еле удержалась от горестного вздоха — сейчас и так достаточно неприятностей, помимо этого злосчастного разговора, ну почему Милена не может подождать еще пару-тройку недель?

Младшая сестра посмотрела на нее исподлобья, и ее взгляд не сулил ничего хорошего.

— Портреты твоих родителей висят в главной галерейной зале, — тихо сказала она с истинно детской жестокостью. — А о моих никто ничего не помнит: ни как их звали, ни как они выглядели, ни того, какими людьми они были. Никто. Понимаешь? Даже старая Нелл! Почему?

Королева давно уяснила урок: именно тот, кого любишь больше всех, способен причинить самую великую боль. Портреты — что с них взять, если те, кто на них изображен, не вернутся.

Эльфийка вспомнила, как через три дня после того, как папа и мама отправились за море, Николо застал ее за прелюбопытнейшим занятием: она пыталась стащить их портреты со стены. Тяжелые алмазные рамы раскачивались из стороны в сторону, но никак не желали падать — уж слишком хороший мастер вешал их на стену. Старый советник невозмутимо наблюдал за ее злобными безуспешными попытками до тех пор, пока она наконец-то не выдохлась и не отступила.

— Думаешь, этим ты вернешь их или отомстишь им?

Эйриэн тогда ничего не ответила, развернулась, напоследок долбанув раму кулаком, и оставила портреты висеть — они все равно никого не вернут, а даже если их снять со стен, родители об этом так и не узнают.

Королева собрала все свое самообладание в кулак и попыталась ответить сестре как можно мягче:

— Милая, если ты и впрямь считаешь себя взрослой, тогда потерпи, пожалуйста, до своего дня рождения. Ведь осталось совсем немного. Я обязательно выполню свое обещание, и ты все узнаешь.

— Правда?

— Конечно. Разве я когда-нибудь тебя обманывала? Милена отрицательно покачала головой, села на кровать рядом с эльфийкой и обняла ее:

— Прости, что постоянно надоедаю тебе, у тебя и так забот полно. Просто мне сильно-сильно-пресильно хочется все поскорее узнать.

— Я знаю, — улыбнулась ее величество, взъерошив рукой волосы сестренки.

Они примирительно поцеловались, и Эйриэн, пожелав сестре спокойной ночи, вышла.

Она закрыла дверь и прислонилась к ней, вытирая ладонью несуществующий пот со лба. Да, этот сложный и, возможно, не совсем приятный разговор отодвинулся еще на немного, но когда-нибудь придется открыть правду. Как отреагирует Милена? Как поведет себя, сможет ли понять и простить то, что с самого младенчества ее все обманывали? Ради ее блага, конечно, но все же обманывали.