Наследники Стоунхенджа - Сэм Крайстер Страница 15

Присев на край кровати, набрала номер Джека и добавила короткое сообщение. Нажала «Отправить» и с хохотом повалилась на кровать.

«Чепстоу, Чепстоу и Хоук» больше напоминала антикварную лавку, чем юридическую контору. Профессор права из Кембриджа однажды сказал Гидеону, что о человеке можно судить по тому, какого адвоката он нанял. «Чепстоу и К о » подтверждала его мысль. Безусловно, консервативное и надежное предприятие, но старомодное и пыльное. Натаниэлю такое вполне подходило.

Седая женщина в очах вежливо сообщила, что мистер Чепстоу готов его принять, и провела к двери с латунной табличкой на панели красного дерева. Из-за тяжелого конторского стола навстречу Гидеону поднялся мужчина.

— Люциан Чепстоу. — Он протянул руку с «Ролексом» на запястье под обшлагом полосатого синего костюма.

— Гидеон Чейз. Очень приятно.

И тут же мысленно выругал себя за машинально произнесенную и вряд ли сейчас уместную вежливую формулу.

— Весьма сожалею о вашем отце. Садитесь, пожалуйста.

Гидеон занял одно из двух кожаных библиотечных кресел перед величественным столом. Адвокат, седой мужчина немногим старше сорока лет, вернулся на свое место, оправил жилет и сел.

— Вам чая? Или воды?

— Благодарю вас, не надо.

Чепстоу протянул руку к настольному телефону.

— Вы уверены?

Настойчивость адвоката разозлила Гидеона. Он отнес несвойственную ему раздражительность на счет неловкости, незнакомой обстановки и печальных обстоятельств.

— Благодарю, ничего не нужно.

Дверь отворилась. В комнату, сутулясь, ввалился ветхий старик — несомненно, отец Люциана, основатель практики.

— Седрик Чепстоу, — пробормотал он, словно отвечая на вопрос, и, не протянув руки, уселся рядом с Гидеоном.

— Надеюсь, вы не против? Я зашел выразить соболезнования. Я очень хорошо знал вашего отца. Прекрасный человек. Я двадцать лет вел его дела.

Гидеону хотелось заметить, что его отца никто не называл прекрасным, но он сдержался.

— Ничуть не возражаю. Благодарю вас. — И, удивив самого себя, он добавил: — Насколько хорошо вы его знали? Какие именно дела вели?

Чепстоу обменялись взглядами. Вопрос их явно смутил, и Гидеона это заинтересовало.

— Скорее профессиональные, чем личные, — ответил старик. — Мы оформляли все его дела: договора, контракты, соглашения, документацию на импорт и экспорт — в таком роде. Он был одним из самых крупных наших клиентов.

— Не сомневаюсь. — Ответ вопреки намерениям Гидеона прозвучал язвительно.

Люциан счел нужным вмешаться:

— Ваш отец был очень увлеченным человеком. И весьма успешным. С ним было приятно работать.

Гидеон не сводил взгляда со старшего Чепстоу.

— А в личном общении каков он был?

Тот поджал старческие губы:

— Мне хочется думать, что мы были друзьями. Нас связывала любовь к истории, уважение к ушедшим поколениям.

Люциан, торопясь перейти к деловой части, достал из ящика стола конверт. Гидеон не спешил.

— Отец оставил мне письмо.

Старый адвокат дрогнул.

— Предсмертную записку. Вы не знаете, что могло заставить его лишить себя жизни?

Седрик округлил глаза.

Гидеон переводил взгляд от отца к сыну.

— Не сможет ли кто-либо из вас сказать, что он сделал, чего стыдился настолько, что это довело его до подобного отчаяния, до такой депрессии?

Чепстоу-старший теребил складку кожи под подбородком.

— Нет. Ничего такого не было. Во всяком случае, в делах. Да мы и не могли бы поделиться подобными сведениями, если бы их имели, мы обязаны соблюдать конфиденциальность.

Теперь уже Гидеон не скрывал раздражения:

— Полагаю, речь о соблюдении конфиденциальности в данном случае неуместна.

Старик покачал головой, словно профессор, собирающийся поправить элементарную ошибку.

— У нас так не делается. Мы храним доверие клиента вечно. — Он смерил Гидеона взглядом. — Мистер Чейз, позвольте вас заверить, что, насколько мне известно, ни в личной, ни в профессиональной жизни вашего отца не было ничего постыдного. Никаких скелетов в шкафах.

— Скелетов? — Гидеон рассмеялся. — Мой отец грабил могилы. Он разорил захоронения в Сирии, Ливии, Мехико и бог весть где еще. Он незаконно продавал уникальные исторические находки за границу или в частные коллекции. Я уверен, что он скрывал целый некрополь скелетов.

Годы практики научили Седрика Чепстоу признавать поражение.

— Люциан, пожалуйста, огласите мистеру Чейзу завещание отца и выдайте ему копию. — Он поднялся, кресло заскрипело. — Удачного дня, сэр.

Люциан заговорил только тогда, когда за его отцом плотно закрылась дверь.

— Они были близкими друзьями, — сказал он. — Ваш отец был одним из немногих, кто бывал у него.

Гидеон еще не успокоился.

— Подходящая пара.

Адвокат сдержанно промолчал. Он выложил на стол конверт и подтолкнул к Гидеону другой такой же.

— Это последняя воля и завещание Натаниэля Чейза, засвидетельствовано в полном соответствии английским законом. Вы хотели бы, чтобы я огласил?

Гидеон двумя руками взял конверт. Из головы у него не шел Седрик Чепстоу. Старик, возможно, знал, что скрывал отец. Иначе к чему эти разговоры о конфиденциальности, подчеркнутое «насколько мне известно»?

— Мистер Чейз, вы хотите, чтобы я прочел вам завещание?

Он поднял голову и кивнул.

— Хочу вас предупредить, что в нем содержится необычное условие. Ваш отец при жизни договорился с Уилтширским крематорием.

Гидеон нахмурился:

— Это необычно?

— Само по себе нет. Многие заранее оговаривают и оплачивают свои похороны. Однако после кремации в Уилтшире он завещал рассеять свой прах над Стоунхенджем.

Лондон

Утром, выходя из душа, Джек Тимберленд глянул на себя и чуть не умер. Он вытащил из-под раковины весы и встал на них, как перед судом. Девяносто килограммов — черт побери! Он сошел на пол и встал снова. Никакой ошибки. При его 180 сантиметрах можно набрать восемьдесят пять, но при девяноста — оглянуться не успеешь, как превратишься в жирного толстяка.

Его огорчение сменилось решимостью. Через пятьдесят наклонов он ощутил приятную усталость, и на-строение его улучшилось.

Теперь он сидел в широком кресле своего клуба, пил третий утренний капучино и слушал разглагольствования гостя Максвелла Дальтона о проблемах с денежными потоками, о спаде в экономике, провале рекламной кампании и о том, сколько инвестиций ему необходимо, чтобы вытянуть бизнес. Дальтон был круглолиц, носил очки в оправе, черной, как его волосы, и мешковатые костюмы. Он содержал вебсайт с видеороликами, снятыми неудавшимися телеоператорами.