Бессмертные - Клаудия Грэй Страница 15

— Ты не должна позволить этому управлять тобой, —сказал он. — Отсюда и берутся страшные истории о вампирах — многим из насэто не удается, и тем самым они вдохновляют все эти дрянные малобюджетныефильмы и людские кошмары. Вот что происходит с нами, когда мы перестаемсдерживаться. Если мы позволим нашим силам взять над нами верх, то сами станемчудовищами, на которых должны были охотиться.

Он положил подбородок мне на макушку, и я ощутила, как онвдыхает запах сохнущей на моих волосах янтарной крови.

— Достаточно того, что ты использовала его силу. Но недай ему заразить тебя. Ты должна научиться оставлять себе энергию, отбрасываязло. Его душа вернулась вниз, в место куда хуже, чем ты можешь вообразить, иэтого наказания ему достаточно.

Я взглянула на него снизу вверх и внезапно поняла.

— Ты назвался моим защитником, но ты здесь не для того,чтобы защищать меня от них. Ты здесь для того, чтобы защитить меня от менясамой.

— Да, это так. Тебе уже лучше? Пришла в себя?

Его голос был таким глубоким и невероятно ласковым, а глаза— такими теплыми, что я просто потерялась в них. А затем я увидела дымку,окружающую его. Она оказалась сияющей, ярко-янтарной — того же цвета, что и моякровь. Она напомнила мне о ясной ранней заре и новых начинаниях. Золотые нитиокутали меня, окутали нас обоих, и я не смогла устоять. Я привстала на цыпочкии нежно поцеловала его в губы.

Его синие глаза широко распахнулись от удивления. Затем оннаклонился и поцеловал меня в ответ, и я утонула в нем, отыскав свой якорь,свое средоточие, своего защитника.

— Дженна, что происходит?

При звуках слабого маминого голоса мы с Алеком отпрянулидруг от друга, и я бросилась туда, где она лежала, — сразу за порогом этойужасной комнаты. Мой спутник метнулся следом за мной, заслонив от ее взглядато, что некогда было Полом.

— Все хорошо, мам. Все будет просто отлично, —пообещала я, наклоняясь, чтобы обнять ее. И вздохнула от облегчения, когдаувидела окружающую ее ванильную дымку — снова ясную и здоровую, не запятнаннуюдыханием смерти.

Все это время Алек оставался рядом, сжимая мою руку иподдерживая меня, не позволяя сдаться под напором всех этих нитей —настойчивости, боли и страха, что нахлынули с появлением полицейских,фельдшеров «скорой помощи» и соседей, замельтешивших во дворе, словновсполошившиеся овцы. Он помог мне найти мою мать в этом хаосе, который незамечал никто другой, но для меня все выглядело словно смесь дыма и тумана,густая, клубящаяся и неодолимая. Мама совершенно пришла в себя, но на голове унее красовалась скверная шишка. Меня еще некоторое время слегка мутило оттревоги, пока я не услышала, как она говорит медику, что, если ей дадут немногоксанакса и стакан вина, она будет в полном порядке и сможет пойти домой.

— Мисс, если хотите, вы можете поехать вместе с вашейматерью, — окликнул меня фельдшер. Он все еще посмеивался после того, какона потребовала таблеток и алкоголя.

— Да, я сейчас, — ответила я и повернулась кАлеку.

Я заглянула в синеву его глаз и увидела там будущеенастолько отличное от всего, о чем я могла бы мечтать, что внезапно смутилась.

— Мне надо поехать с ней, поскольку, ты же знаешь, ейплохо. — Я нервно засмеялась. — Ну разумеется, ты знаешь, ты же…

Он притянул меня к себе и поцеловал прямо в лепечущие губы.Листья закружились у меня под ногами, и ветер взметнул мои спутанные волосы.

— Знаю. — Его дыхание щекотало мой нос. — Япоеду следом. Тебе еще многому нужно научиться.

Я запрыгнула в машину «скорой помощи» и оттуда провожалавзглядом его классную задницу, пока он шел к своей машине. Добравшись до этойярко-зеленой колымаги, он оглянулся, и его глаза мягко засияли.

— Эй, — позвал он. — Думаю, ты была праватогда, раньше. Думаю, мы действительно друг другу подходим.

Двери «скорой» закрылись. Я все еще ухмылялась, словнодурочка, а мама уже принялась донимать меня вопросами из разряда «а кто такойэтот высокий мальчик?». Пытаясь изобрести правдоподобные и не сулящие мненеприятностей ответы, я смотрела сквозь маленькое окошко в двери и видела, какласковые янтарные нити цепляются за машину скорой помощи, направляя… защищая…сопровождая меня к совершенно новой жизни.

Жить в Западном Техасе — все равно что в аду, только климатне такой теплый и соседи не столь симпатичные. Жить в Морганвилле, штатТехас, — все то же самое и еще целый мешок кое-чего похуже. Я-то знаю.Меня зовут Шейн Коллинз, я родился здесь, уехал и снова вернулся — все это,правда, не по собственной воле.

Итак, для вас, счастливчиков, никогда здесь не бывавших,небольшая прогулка по Морганвиллю. Это родной дом для двух тысяч жителей,которые дышат, и черт знает какого количества обитателей, которые в дыхании ненуждаются. То есть вампиров. Жить с ними невозможно, но и без них не получится,поскольку Морганвилль находится целиком в их руках. Не считая этого, городпредставляет собой скопление заурядных, скучных зданий-коробок постройкишестидесятых — семидесятых годов, словно застывших во времени.

Университет в центре, обнесенный стенами, существует каксамостоятельный маленький город.

Ах да, еще здесь есть укромный, надежно охраняемыйвампирский квартал. Я был там — в цепях. Очень приятное местечко — если вылюбитель жутких публичных казней.

Когда-то я хотел сжечь этот город дотла, но потом случилосьэто… как его называют… прозрение? На меня прозрение снизошло вот так: однаждыутром я проснулся и осознал, что, если Морганвилль и все живущие в немисчезнут, у меня не останется вообще ничего. Все, кто мне небезразличен, кого ялюблю и кого ненавижу, находятся здесь.

Прозрения — штука мучительная.

В тот день со мной случилось и еще кое-что. Сидя взакусочной Марджо, я вдруг увидел, как мимо окна снаружи движется мертвец.Увидеть мертвеца в Морганвилле — дело обычное; черт, один из моих лучших друзей— мертвец, но по-прежнему ворчит по поводу моих кулинарных достижений. Однакосуществуют мертвые-вампиры, каким и является Майкл, и прочие мертвые, к которымотносился Джером Филдер.

Так или иначе, но Джером прошел за окном закусочной.

— Твой заказ! — рявкнула Марджо и метнула мнетарелку, словно мяч на третью базу. [1]

Я не дал тарелке врезаться в стену, выставив руку какзаслон. Верхняя часть булочки моего гамбургера шлепнулась на стол — в видеисключения, горчицей вверх.