Зомби черной бездны - Роберт Лоуренс Стайн Страница 18

Жертвы дома под названием «Забудь Меня».

И теперь эти забытые дети зовут к себе моего брата.

Я вскочила на ноги и пронзительно закричала:

— Неееееет! — И, ничего не соображая, вновь бросилась бежать. Я выскочила из двери дома моей подруги, промчалась через примыкавший к дому газон.

Позади раздавались крики Эдди. Она звала меня вернуться. Но я не остановилась и не стала оглядываться.

Я снова бежала, ничего не видя и не слыша. Наконец показался мой дом.

Что я там увижу? Вот была моя единственная мысль.

Набросится ли на меня мой брат снова? Будет ли он по-прежнему вести себя, как взбесившийся дикий зверь?

Я гнала от себя страх. Я знала, что выбора у меня нет. Я должна быть дома. Я должна спасти Питера. Когда вернутся мама и папа, я должна их встречать. Предупредить и предостеречь их. По возможности, объяснить им, что произошло.

Повернув за угол нашего квартала, я услышала собачий лай. Не замедляя бега, я обернулась и увидела серую немецкую овчарку наших соседей. Она неслась ко мне большими прыжками.

— Нет, малыш! Иди домой! Домой! — взмолилась я. Почему он так себя ведет?

И как его кличка?

Почему я не могу ее вспомнить?

Бегущий пес неистово лаял, мотая хвостом из стороны в сторону. Он без труда догнал меня. А потом одним прыжком опередил.

Я остановилась, тяжело дыша.

Пес высунул язык и положил лапы мне на плечи.

Я закричала на него.

— Уходи! Ступай домой! Пожалуйста!

Потом я сообразила, что псу просто хочется поиграть.

— Не сейчас — потом! Потом, малыш! — Я схватила его лапы и опустила их на мостовую. Потом потрепала пса по голове.

Почему я не могу вспомнить его кличку?

— Домой, малыш! Ступай домой!

Я побежала снова. Пес мчался следом за мной. Внезапно мне показалось, что родительский автомобиль уже должен стоять возле дома. Хоть бы это было так! Хоть бы они приехали! Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы мои родители уже были дома! Может, втроем мы как-нибудь справимся с Питером и поможем ему прийти в себя.

Однако… площадка перед домом по-прежнему была пуста. Входная дверь распахнута настежь, как и час назад, когда я убежала от Питера.

С бешено бьющимся сердцем я направилась к дому. И тут же поняла, что собака уже отстала. Оглянувшись, я увидела ее за нашими воротами. Она смотрела на наш дом и жалобно повизгивала, опустив уши, поджав хвост и дрожа всем телом.

Пес чего-то боится, сообразила я. Он не хочет сюда идти. Он испуган.

Наконец пес оторвал взгляд от дома, отряхнулся и, все еще повизгивая, заковылял прочь.

Внезапно мне ужасно захотелось пойти вместе с ним. Убежать подальше. Найти безопасное место, в котором собак не бьет дрожь и они не визжат от страха.

Но в доме находится мой брат. И он попал в беду.

Выбора нет.

Набрав в грудь воздуха, я вошла внутрь.

И как только вошла, сразу же увидела, что дверь,

ведущая в подвал, широко распахнута.

Оттуда доносились голоса, настойчивые и тихие. Но на этот раз они напевали другое имя, не имя

брата.

Они напевали мое имя, повторяя его множество раз:

— Даниэлла… Даниэлла… Даниэлла…

Я прижала ладони к щекам — и закричала, охваченная ужасом. Мое лицо — оно стало на ощупь мокрым.

Мокрым и липким.

Я с ожесточением принялась срывать с себя желатиновую слизь, стирала ее с лица.

А голоса все время распевали:

— Даниэлла… Даниэлла… Даниэлла…

— Неееет! — Крик ужаса вырвался из моей гортани, когда я сорвала с себя последний кусок слизи. — Вы не доберетесь до меня. Питер вам тоже не достанется.

Я должна каким-то образом спасти своего брата —

если это еще возможно!

— Питер? — позвала я. Мой голос показался мне

слабым и безжизненным. Я схватилась за перила и, подняв лицо, крикнула наверх: — Питер? Ты в своей комнате?

Ответа не последовало.

Я бросилась наверх. Проверила его спальню. Затем свою. Никаких следов.

— Питер?

Я поспешила вниз. Выбора у меня не было. Волна холодного ужаса захлестнула меня, когда я приблизилась к двери, ведущей в подвал.

Пение замолкло. Теперь там было тихо. Стояла глубокая тишина, звоном отдававшаяся в моих ушах.

Мне пришлось собрать всю свою волю, чтобы шагнуть на лестницу и всмотреться в темное нутро подвала.

— Питер?

Я знала, что он находится там.

Я знала, что должна спуститься вниз и вывести его из подвала наверх.

— Питер, я твоя сестра Даниэлла, — крикнула я вниз. — Я знаю, что ты не помнишь меня. Но я Даниэлла. Я спускаюсь вниз. Я иду к тебе на помощь.

Я жадно прислушивалась. Никакого ответа. Затем я услышала скрип петель. Очень медленный. И еще скрежет. Как будто открывали тяжелую дверь.

— Питер? Ты слышишь меня? Я твоя сестра. Я спускаюсь вниз, чтобы помочь тебе.

Я сделала глубокий прерывистый вдох. Отыскала взглядом длинный металлический фонарик, висевший возле верхней ступеньки. Сняла его. Хорошее оружие, хотя я надеялась, что мне не придется пустить его в ход.

— Питер, я иду к тебе.

Мои коленки так жутко дрожали, что мне приходилось спускаться очень осторожно. Почти на каждой ступеньке я замирала и прислушивалась. Ветер бился в оконные стекла, и они потрескивали. Это был единственный звук, кроме моего собственного учащенного дыхания.

На половине спуска я различила другой звук — тихое царапанье.

— Питер? Это ты? Ты меня слышишь? Никакого ответа.

С каждой ступенькой на меня накатывала волна ужаса, и мне приходилось делать неимоверные усилия, чтобы ее преодолеть. Крепко сжимая в правой руке фонарик, я перешагнула через сломанную нижнюю ступеньку и вгляделась в подвал. Картина, разумеется, не изменилась — груды хлама, старая мебель, пачки пожелтевших газет.

— Ох! — Мой рот открылся от изумления, когда на дальней стене, сбоку от огромной, почерневшей от времени печи, я увидела нацарапанные на стене слова.

Буквы, величиной с ладонь, были написаны красной краской. Еще не просохшие ее капли стекали струйками на неровные, растрескавшиеся камни.

НЕ ЗАБУДЬ МЕНЯ.

Еще не просохшая. Только что нанесенная. Темно-красная краска. Красная, как кровь.