Большая книга ужасов-15. Чаша из склепа. Особняк у Мертвого пруда - Александр Белогоров Страница 19

Вечером Антон с удовлетворением отметил, что знак на груди утратил свой рубиновый цвет и стал прежних размеров. Это было своеобразным подтверждением того, что он все делает правильно, как и сказал ему «хозяин памятника». Оставалось надеяться, что его отметина вскоре исчезнет совсем. Но мальчик осознавал, что это вряд ли случится раньше, чем он выполнит все задания. Мысли о ночном походе на кладбище, который предстоит в конце, он старательно гнал от себя прочь. Сейчас, как ни странно, он, можно сказать, вошел в азарт. Ему даже было интересно, что же скрывается в развалинах.

Но начинать он все-таки решил с трав. Это было гораздо легче, чем обследовать руины. Конечно, на кладбище идти было тоже не очень приятно, но Антону почему-то казалось, что теперь, когда он приступил к выполнению этого безумного поручения, ему там ничего не грозит. К тому же кладбище большое, и вовсе не обязательно идти к черному памятнику; можно поискать нужные растения прямо около входа. Плохо было то, что поиски, если верить расшифровке, следовало начинать уже завтра утром. Мальчик понял, что черный человек торопил его не зря. Еще немного, и пришлось бы ждать следующего лунного цикла, а можно ли это делать, Антон не знал. Вероятно, «хозяин памятника» приурочивал свои действия к какой-то дате.

Антон проснулся рано, еще до рассвета. Его поднял символ на груди, дав знать о себе легким покалыванием. Но в этот раз он сделал это очень деликатно, если не сказать нежно. Теперь нужно было выйти из дома. Конечно, родители удивились бы ранним (а потом и поздним) отлучкам сына. Но Антон придумал нужную отговорку еще вчера вечером, когда огорошил маму и папу сообщением, что собирается заниматься спортом и теперь намерен совершать утреннюю и вечернюю пробежки. Конечно, был небольшой риск, что ему захотят составить компанию, но он был минимален. Мама никогда в жизни спортом не занималась, а папа прихрамывал после зимнего перелома ноги, и бегать ему было еще рановато. Против такой неожиданной инициативы Антона родители возражать не стали, а даже, наоборот, порадовались. Так что путь был свободен. Мальчик надел спортивный костюм и кроссовки и выскользнул из дома.

Путь до кладбища был неблизкий, поэтому Антону волей-неволей пришлось пробежаться, чтобы не затратить совсем уж много времени. Как ни странно, бег по еще пустынным, только просыпающимся улицам даже понравился мальчику, и он подумал, что стоит иногда совершать такие прогулки даже тогда, когда никто к этому не вынуждает. Так что до места назначения он добрался в значительно лучшем настроении и гораздо более бодрым, чем после пробуждения.

При входе на кладбище Антон испытывал вполне понятный трепет. Особенно когда на память приходили прежние визиты сюда. Но все было тихо, мирно и спокойно, словно он пришел на прогулку в какой-нибудь парк. Мальчик быстро нашел нужное растение и попутно заметил несколько других, которые ему должны были понадобиться позже. Ему даже пришла в голову мысль сорвать их сразу, чтобы не ходить десять раз. Он еще мог понять, что человеку понадобились определенные растения (к примеру, для какого-нибудь отвара). Но то, что их следовало собирать в определенное время, казалось ему просто блажью.

Едва Антон наклонился над «внеурочным» цветком, как его иероглиф тут же дал знать о себе резким уколом. «Ладно, ладно, в другой раз!» – проворчал мальчик. Почувствовал он себя при этом очень неуютно. В то, что загадочный знак действует самостоятельно, как разумное существо, Антон, разумеется, не верил. «Неужели за мной постоянно кто-то следит?» – подумал мальчик. Он внимательно огляделся по сторонам, но никого подозрительного не увидел. Конечно, здесь было где спрятаться, но ведь то же самое случалось с ним и дома, и на улице. Уж дома он бы разглядел постороннего человека. Правда, вокруг часто крутилась сова, но не могла же она так воздействовать на него; птица была, в лучшем случае, в состоянии напугать своим криком или неожиданным появлением.

Оставались два варианта. Первый: ему под кожу вшит какой-то электронный приборчик. Предположение было крайне неприятным: слишком мощный разряд запросто мог бы его убить. Но тогда за ним должны постоянно следить, чтобы знать, когда приводить эту штуку в действие. И потом, не может же прибор, пусть даже самый продвинутый, читать мысли! Вариант номер два: он стал жертвой очень сильного гипнотизера. Тогда становились понятны реакции на нарушение запретов, и никакие мысли читать не требовалось. Вот только зачем он понадобился гипнотизеру? Неужели для таких идиотских поручений?! Конечно, Антон знал, что опытный гипнотизер может на своих сеансах заставить добровольцев делать всякие глупости. Например, отмахиваться от роя пчел, существующих только в их воображении. Но то добровольцы и специальный сеанс! Неужели он оказался подопытным кроликом у какого-то нечестного гипнотизера, который проводит над ним свои эксперименты без его согласия?!

– Что-то тебя опять к нам потянуло! – Антон вздрогнул, услышав эту фразу, оторвавшую его от невеселых размышлений. Но оказалось, что это всего-навсего подошел сторож, который уже проснулся и, увидев в столь ранний час кого-то постороннего, решил проверить, кто это и все ли в порядке.

– Да я вот просто так… Бегаю вот, тренируюсь. А сегодня побежал в эту сторону. – Антон смутился и покраснел, как будто занимался чем-то предосудительным или незаконным.

– Ну-ну, спорт дело хорошее, – задумчиво произнес сторож, доставая свою неизменную трубку. – Значит, в тот раз не так сильно напугался. – Похоже, он не слишком верил объяснению мальчика.

– Нет, уже все прошло. Просто мне тогда что-то померещилось, – соврал Антон и покраснел еще сильнее.

– Ну смотри. – Сторож не стал спорить и допытываться, что да как. – Только, если что страшное или необычное увидишь, сразу ко мне. Может, чем и подсоблю. Нехорошее там место, темное… – Он покачал головой и пустил дымок.

– Хорошо, обязательно скажу! – ответил Антон, вовсе не уверенный в том, что поступит именно так. Он поспешил домой – скоро надо было идти в школу. А сторож еще долго задумчиво смотрел ему вслед. Потом он повернулся в ту сторону, где стоял черный памятник, словно решая, не сходить ли туда. Но передумал и не спеша вернулся в свой домик, бормоча что-то себе под нос.

Следующие несколько дней протекли довольно монотонно. Антон совершал утренние и вечерние пробежки, которые теперь стали ему даже нравиться. Он находил нужные растения и дома аккуратно складывал их между листами старого ненужного учебника, чтобы они случайно не попали никому на глаза. На кладбище он заходил украдкой, стараясь избегать встреч со сторожем. Почему-то каждый раз, видя этого человека, мальчик испытывал уколы стыда за то, что обманывал его. Но сторож и сам ничего не спрашивал. Только при виде Антона он каждый раз мрачнел и качал головой, бормоча про себя, что «нехорошее это дело».

Чтобы поменьше видеться со сторожем, Антон иногда пользовался той самой калиткой, в которую входил злополучной ночью. Идти, конечно, приходилось подальше, зато можно было быть почти уверенным, что никто не помешает. Однажды, во время одной из таких прогулок, он столкнулся лицом к лицу с Сережкой.

– Чего это ты здесь делаешь? – удивленно спросил тот. Место для прогулок, что и говорить, было своеобразное.