Оборотни. Люди-волки - Боб Каррен Страница 2

Вульфстан был широко известен в Англии своими наставлениями, большинство которых представляли собой не более чем яростные и язвительные нападки на законы, установленные его предшественниками, а также на распространенный в то время образ жизни церковников, который, по мнению Вульфстана, не отвечал принципам истинного благочестия. В эпоху, когда граница между священным и светским часто оказывалась размыта (его предшественник Вульфстан I пытался действовать одновременно как духовный и светский правитель Нортумбрии), а безнравственность среди духовенства — широко распространена, такой ожесточенный критицизм считался необходимым для продвижения реформы, и неистовый Вульфстан казался самым подходящим для этой цели человеком. Многие из его посланий написаны в крайне гневном тоне; серия наставлений, созданных в конце X века, известна как сборник «Черные дни». (Так же как и многие его современники-клирики, Вульфстан полагал, что мир окончит дни свои в пламени и моровом поветрии в 1000 г. и Господь поразит грешников и утвердит свое святое царство до конца времен.) Наряду с праведным неистовством Вульфстана то, что он именовал себя «епископом Волком», создавало в сознании людей образ волка, яростно нападающего на чернь, и прибавляло силы его обвинениям. В данном случае термин «вервольф» (человек-волк) подходил ему как нельзя лучше.

Но термины «вер» или даже «вульф» (которые сам Вульфстан мог принять как титул) употреблялись не только по отношению к могущественным отцам церкви. Среди некоторых первобытных народов было распространено верование, что прибавление названия волка или пса к имени человека делает его отважным и сильным — так же как означает величие и безжалостность. Великие вожди и воины часто были не прочь присовокупить такое дополнение к собственному имени. Так, ирландцы употребляли префикс ку- (означавший гончего пса), ставя его перед именами своих вождей и героев. Мы находим в ирландских легендах героя Ку-хулина («гончего пса Ольстера») и короля Ку-роя (или Ку-ри — «короля-пса»). Сходным образом скандинавы и саксы применяли префикс либо суффикс вульф, обозначая силу и свирепость — например, в имени Эдвульф. Поэтому имя Вульфстан вполне могло быть не данным при рождении, а присвоенным, как уже упоминалось ранее. Значит, концепция «человека-волка» могла поначалу быть связана отнюдь не с оборотнем-перевертышем или невольной жертвой, подпавшей под власть демонического духа; она обозначала сильного вождя или могучего воина. Термин вар или вагр также встраивался в имена собственные и мог сам стать именем — например, английской фамилией Вэр или Уэр. Такое имя тоже определяло своего носителя как воина и обязывало относиться к нему с уважением.

Хотя слово «вервольф» использовалось архиепископом Вульфстаном для описания себя как личности и утверждения своей власти и влиятельности (он не выдумал его сам, оно могло употребляться и прежде), следующее документально подтвержденное свидетельство его применения, также в контексте церкви, несколько смещает его смысловой акцент. Оно встречается в «Истории и топографии Уэльса», написанной около 1182 г. Геральдом Камбрийским (Геральдом, или Гиральдом, Уэльским), почтенным монахом, который был исповедником принца Джона (Иоанна), одного из сыновей английского короля Генриха II. В одной из глав Геральд повествует о валлийском короле Веретикусе, который был превращен в волка ирландским святым Патриком. По одной древней легенде, Веретикус возглавил набег валлийцев на Ирландию и занял небольшую часть страны, а святой Патрик пришел, чтобы изгнать его оттуда. Веретикус славился исключительной варварской жестокостью, поэтому Патрик превратил его в то животное, которое он более всего напоминал, — то есть в волка. Эта легенда одно время была популярна и в Ирландии, и в Уэльсе, где Геральд ее и записал. До некоторой степени в ней отражены королевский статус и жестокость Веретикуса, но эта легенда — доверчиво воспринятая и изложенная Геральдом как исторический факт — также демонстрирует власть церкви в эпоху, когда она пыталась поставить себя выше светской власти. Заложенная в ней мораль сводится к тому, что король должен был подчиниться власти святого, несмотря на то что сохранил свои свирепость и силу.

Святой Патрик не был единственным кельтским святым, способным произвести такую трансформацию: святой Наталис сумел за один древний грех превратить в волков целый клан. Существовали и другие, чьи деяния описаны в христианских легендах Ирландии, Шотландии и Уэльса. Представление о вервольфе — человеке, превращающемся в зверя, — которое, как нам предстоит убедиться, составляло самый верхний пласт человеческого подсознания, начало обретать свою особую форму в общественном сознании. Так и были заложены основы наших современных представлений об этом существе. Но подобное существо появлялось далеко не только в церковном контексте — светское общество также внесло свою лепту.

В своем тексте Otia Imperialia («Императорские досуги»), написанном около 1212 г., средневековый хронист Гервасий из Тилбери (1150–1218 гг.) упоминает о человеке, который превращал свой облик в волчий, подолгу катаясь обнаженным по песку. Он также делает интересное предположение о том, что такие превращения могут быть связаны с полной луной, хотя это представление и необычно для Средневековья — оно появилось не так давно, в более современных книгах и фильмах. Клирик по имени Гервасий также был вхож и в светские круги (он был адвокатом, специалистом по церковному праву) и частенько появлялся при императорском дворе. Его покровителем был император Священной Римской империи Отон IV, для которого, собственно, были написаны и которому посвящены «Императорские досуги». Последний факт дает ключ к впечатляющему представительству Гервасия при императорском дворе. Этот текст принадлежит к литературному жанру, известному как speculum, [1]получившему свое название от магического зеркала, или спекулума, которым, как считали тогда, обладали и волшебники, и святые. Такое зеркало показывало им, что происходит в любом месте земли, обеспечивая их энциклопедическим по широте сводом знаний о тех вещах, к которым оно обращалось. Книга Гервасия была задумана как полное собрание информации о чудесах света, и относиться к изложенным в ней сведениям следовало как к истинным фактам. Таким образом, учитывая несомненную ученость Гервасия и его положение среди современников, идея о превращении человека в волка была легко воспринята как императором, так и его подданными.

Другие придворные тоже принялись писать о людях, превращающихся в диких зверей, в прозе и стихах. Их произведения имели широкое хождение не только при императорском дворе, но и при дворах правителей Англии и Франции. А от придворных и церковников это представление начало мало-помалу просачиваться в среду простолюдинов.

Идея о человеке, перекидывающемся в дикую тварь и обратно, постепенно завладевала умами людей. Ей предстояло просуществовать столетия, достигнув пика популярности (как нам предстоит увидеть позже) во Франции, между XVI и XVII веками. И, разумеется, образ жуткого зверя — жестокого древнего врага — продолжал и продолжает преследовать человеческую душу и по сей день, рыская прямо под тонкой прослойкой того, что нам угодно называть цивилизованным обществом.